К ним подошёл Идо и поприветствовал Аахена. Тот не ответил, он разговаривал с одной лишь Нулефер о неожиданном и магическом чуде совпадения. Идо отметил про себя, что с их последней встречи Тверей заметно изменился. Стал шире, и впервые, наверное, за свою жизнь лицо бывшего старейшины покрылось небольшой бородкой, которая делала его взрослее, злее.
— Что ж, я и не надеялась, что ты попадёшься на мой трюк, — лукаво улыбнулась Нулефер, — я проделала этот небольшой спектакль, чтобы мы не вызвали ни у кого подозрения. Аахен, сегодня у тебя собрание насчёт экспедиции в Чёрный океан. Я хочу присутствовать на нём, роль в качестве слушателя меня устроит.
Аахен хмуро вздёрнул головой. Он слегка опешил от наглости Нулефер, которая оказалась неожиданней их так называемой случайной встречи.
— Ты не ясно поняла слова старейшины Видонома? Нулефер, по-моему, тебе толково объяснили, чтобы ты забыла про Чёрный океан. Ты упустила возможность первой оказаться на Абадонии, так что радуйся, что тебя в Зие не схватили и не выдали Зенруту. Я, честно, поражён твоей упёртости. Я принял твою новую жизнь, согласился продолжить с тобой дружбу, но ты видишься со мной раз в месяц, зато, не слушаясь никого, лезешь в свой океан.
Лицо Нулефер почернело, в глазах сверкнула молния. О да, она помнила, когда чуть не оказалась в ловушке первейшего старейшины. В памяти ещё стояли его доходчивые объяснения о том, что Тенкуни и Зенрут союзники и что Нулефер подлежит экстрадиции, если бы будет схвачена. А ещё она хорошо запомнила слова Видонома, что прямо сейчас он поймал бы её, да только вот стар и слаб, а магия насекомых ему не позволяет сражаться с водным магом. Да и оружия нет под рукой, и обычной свиты охранников. Если она так ненавистна и для старейшин Тенкуни, которые не хотят портить отношения с Зенрутом, что мешало бы устроить наблюдение за Твереем и однажды застать её врасплох? Или, пока она объяснялась с Аахеном, найти какой-нибудь винамиатис и связаться со своими бдящими оруженосцами? Что бы ни вертелось в голове у Видонома, он показал ей две вещи — первейший не потерпит освободительницу у себя в команде, но он не намерен её уничтожать.
— Я уяснила, что Видоном не собирается устраивать на меня облаву. Это читалось между строк, — ответила она.
— Но из-за тебя отстранят меня. Видоном никогда не любил мою семью, он терпит меня только в виде маленькой благодарности за предоставленные ему сведения о мифическом острове.
— Ты думаешь, я не предусмотрела это? — Нулефер оскорблённо скривилась. — Мне хотя бы просто послушать. Аахен, я узнала план ресторана, в котором вы собираетесь. Вы будете обсуждать экспедицию в самом его в конце, в отдельном помещении, а там за дверью, возле чулана, есть маленький отсек, где мне и можно спрятаться. Я хочу послушать, хочу знать, если шансы на осуществления нашей с тобой мечты. Я к тебе обращаюсь за одной помощью, чтобы ты помог мне незамеченной пройти в ресторан. Без специального разрешения меня не пропустят, а там сидят люди, которых трудно обмануть.
Нулефер покосилась на ресторан. За то недолгое время, пока она разговаривала с Аахеном, подъезжали кареты, одна за другой. От людей, выходящих из них, издалека веяло опасностью, грозой. Они не были одеты в привычные для осени пальто и шляпы-цилиндры. Нет, простая куртка, лёгкая накидка и обязательно — эмблема своего магического дара, прикованная к груди. У кого-то недоставало пальца, у кого-то глаза или уха, лица покрывала паутина шрамов. Молча, не поворачиваясь на бегающих под ногами мальчишек, они чинно шли в ресторан, тяжёлыми сапогами оставляя следы на земле.
— Тенкунские наёмники, герои Анзорской и всех недавних в мире войн… — прошептала Нулефер.
— Их сила, ум и опыт должны помочь справится с Чёрным океаном и его жителями, — кивнул Аахен. — Видишь, Нулефер, как мы далеко зашли? Если я получу согласие наёмников и сформирую команду, то Ваксма Видоном быстрее получит одобрение у своих старейшин на экспедицию. Знаешь, — он глубоко вздохнул, — ты бы могла сейчас стоять в ресторане рядом со мной, но ты слишком далеко зашла.
— Но ты проведёшь меня в ресторан?
Произнесла она эти слова чуть громче обычного, и тут же поняла, что обратила на себя внимание.
— Нулефер! — послышался шёпот над ухом.
Из гостиницы к ним навстречу выходили Куфира и Бабира Карии. По старой доброй традиции Бабира шёл, слегка приплясывая, постукивая палочками барабана друг о друга, которые держал в руках. Его новомодный сюртук как бы говорил, что человек собирается на важную встречу, но беспечное поведение и далёкий взгляд только подчёркивали занятие Бабиры — работу клоуном. Другое дело Куфира: распустив длинные блестящие волосы, раскинув плечи, она едва ли не неслась навстречу Чёрному океану. Горящий взгляд выражал одно — «попадись кто-нибудь на пути, и я раздавлю его». Но в руках эта сумасшедшая женщина заботливо несла маленькую годовалую девочку, которая сладко прижалась к сердцу матери.
— Угадай, в каком ухе монетка? — поприветствовал Бабира Нулефер и загородил её спину от посторонних глаз. — Кого я вижу? — он засмеялся звонким смехом. — А вы не забыли, что дедушка Ваксма вам запретил интересоваться делами океана? Ну что нахальство! А ты, Тенрик, знаешь, что если пойдёшь в ресторан, то не выйдешь? Там повсюду магические замки от воров, грабителей и проходящих любителей не платить за ужин.
Нулефер печально улыбнулась. Пробыв немного в смущении, она обняла Куфиры и Бабиру. С Кариями можно было допустить такую вольность — ни при последней встрече, ни сейчас они не смотрели на неё как на убийцу и врага всего человечества. Тот же дружественный взгляд Кариев был обращён и к Идо. Но проходящий даже не поздоровался.
— Вот хочет послушать наше выступление. Что делать? — улыбнулся Аахен.
— Сказки про Чёрный океан — не игрушка ребятам из Кровавого общества, — усмехнулся Бабира.
Куфира укоризненно посмотрела на мужа и перевела такой же возмущённый взгляд на саму Нулефер и её спутника Тенрика. Но потом перестала хмуриться и сказала:
— Пойдём со мной, Нулефер, я кое-что попробую. Идо, ты мне тоже нужен, побудешь нянькой для моего ребёнка.
И она повела Нулефер за собой в гостиницу. На дороге остались трое мужчин. Клоун, бывший старейшина и проходящий долго молча стояли, не зная, что и сказать. Бабира стучал барабанными палочками и напевал песенку, посматривая на Аахена и показывая знаками — будешь Тенрику что-нибудь говорить? Но заговорил Тенрик.
— Аахен, мне с тобой надо обсудить… Это касается Нулефер и вообще нашей деятельности, — робко произнёс он.
— Любезнейший, — Аахен прижал руку к сердцу, — мне с вами не о чем разговаривать. Нулефер может сама за себя говорить. Когда вы наблюдали за нами на зимнем морозе, вы были так милы и нежны, что нравились мне, а сейчас я хочу как следует вам набить лицо. Меня удерживает только присутствие людей на площади. Прошу, вас к себе к номер на высокую службу няньки позвала прекрасная женщина. Проследуйте за ней.
Нулефер тем временем пришла в номер Карией. Вскоре возле неё очутился и Идо. Она не заметила друга. Все мысли были заняты Чёрным океаном. Вот он! Почти свершилось. Почти немного, но продвижение есть. Карии, Тверей и Видоном нашли команду, людей, которых можно назвать смертниками, для отправки в океан.
— Подождите, я быстро, — Куфира стала рыться в чемоданах. — Ну, где же вы затерялись?
Нулефер ждала и верила в Чёрный океан и в остров Абадонию, как в последнее истинное чудо на земле. Она давно потеряла надежду узнать причину их с Уиллом способностей, разочаровалась и в доблестной магии Тенкуни, и потому в её сердце всё ещё продолжала теплиться вера в Абадонию, а особенно в странных жителей острова. То ли люди, то ли звери… Две сущности в одной личности, запутавшиеся в том, даром или проклятьем стал их облик и великие силы. Абадоны превратились в навязчивую идею и мечту, как равенство в Зенруте или мир в её разрушенной семье. Впрочем, признавалась себе Нулефер, она даже думала об абадонах как о дальних родственниках, с которыми непременно нужно встретиться и обняться. Не раз она сомневалась в их существовании, но даже если экспедиция покажет, что всё ложь, фантазии глупой девчонки и бывшего старейшины, то и пусть. Но увидеть поражение мечты своими глазами, в Чёрном океане, и признать от чистого сердца правду мира.