Нулефер и Уилл стояли под аркой дома и ели купленные в лавке пирожки. Уилл надел на себя чужую куртку и шляпу, Нулефер укуталась в сворованной шали и повязала голову платком. Они были незаметны, поцарапанное лицо Нулефер, на котором уже выскочили синяки, закрывал собой Уилл.
— Это точно одно из ваших тайных мест? — недоверчиво спросил Уилл, смотря на древнюю башню, которая по сей день служила храмом Пятнадцати Богов.
— Да, — ответила Нулефер, — говорила, ты будешь удивлён. Но эта башня только прикрытие, мы должны дождаться в ней освободителей. Сейчас в храм пойдут люди на службу и мы затеряемся с толпой.
— Смотрю, ты стала гениальным разведчиком. Какого человека Зоркий сокол потерял! — засмеялся Уилл.
— А ты стал гениальным дураком, — улыбнулась Нулефер и толкнула его в плечо. — Если ты сегодня не пожалеешь о своём выборе, то завтра или послезавтра обязательно скажешь: «Что я натворил!». Я просто знаю твой характер… Зря ты спас меня, пожалеешь.
Уилл сурово посмотрел на неё и толкнул в отместку. Нулефер потёрла ушибленное плечо. Эта детская забава в шутливую драку смутила Уилла, он прижал к себе Нулефер и вздохнул. Да, было о чём жалеть. Прощай Тобиан, лучший друг! Неизвестно, когда он сможет с ним заговорить… И о Люси пора забыть. Если с Тобианом их опальные пути и пересекутся, то мирская кроткая жизнь Люси никогда не затронет его. Да, и с Фредером тяжело расставаться, тот хоть и вонзил ему кинжал в грудь, но двенадцать лет дружбы так просто не стереть.
Всю дорогу Нулефер упрямо советовала ему повернуть назад и вернуться во дворец. Да, ещё бы вчера он, может быть, так и поступил. Но сейчас Уилла цепляло странное чувство, которое возникло в тот момент, когда Урсула приказала военным атаковать. В нём исчез страх. Совсем на чуть-чуть. Он бездумно помчался в бой. Непривычно, взволнованно и очень легко, словно так и должно быть. Он вернётся во дворец, говорил себе Уилл, разыграет спектакль, что находился в плену у освободителей и понятия не имел, что за бой устроил его двойник в лесу, и когда? Когда снова сможет набрать в грудь чистый воздух? Один глупый неосознанный порыв! Наверное, им руководил кто-то другой. Так думал Уилл, иначе как объяснить, что он предал не абы кого, а себя! Свою трусость, свой страх, своё спокойствие.
Пожертвовать сиюминутной жалостью к подруге ради жизни в самом сердце Зенрута! Жаль, жаль, жаль!
Жаль, что не увидит больше ни Тобиана, ни Люси, ни Фредера. Не улыбнётся Урсуле. Не возложит цветы родителям.
Но сердце не будет стучать, а тело содрогаться в страхе, что завтра наступит конец. Не ему. Нулефер!
Связь с Зенрутом, с дворцом, с Огастус разорвана. Впереди у него жизнь отступника, но это лишь малая жертва, на которую он может пойти ради неба. Спокойного неба над головой у его друзей.
— Если у меня получится, ты получишь приют в Тенкуни. Я постараюсь договориться с Бабирой Карием, это весьма хороший человек, я с ним познакомилась, разгадывая тайну Чёрного океана. Представь, Карий не чурается общаться со мной, а знает, что я член Общества.
— О, Чёрный океан? Кстати, как там у вас успехи? — Уилл прослушал последние слова Нулефер. — Что-нибудь поменялось за это время?
— Вчера Аахен и Карии провели первое собрание по будущей экспедиции. Если совет старейшины даст разрешение, то, вероятно, она состоится.
— М-м, Аахен, вы как, общаетесь? — Уилл спросил с воодушевлением.
— Да, — улыбка тронула губы Нулефер. — Но редко. Сложно не затрагивать тему Общества, из-за чего мы постоянно спорим.
— А ты уже была в пределах границ Чёрного океана? Видела этот свирепый океан, штормы, молнии? — задор сверкал в глазах Уилла.
— Нет, мне нельзя вмешиваться в ход экспедиции. Чёрным океаном заинтересовался Ваксма Видоном, он против моего присутствия.
— Ты дашь мне поглазеть на дневник Юрсана Хакена? Я ж его не рассматривал почти!
Нулефер чуть не расхохоталась. Дневники, океаны, прочая чертовщина — это совсем не для Уилла, который и о природе своих сил, дай боги, раз в пять лет задумается! За долгое время улыбка прочно держалась на губах Нулефер. Что если дневник обладает способностью притягивать к себе отпетых мерзавцев, как она и Тенрик, и людей, прослывших сумасшедшими — Карии и Аахен… А это интересное предположение! В любом случае, Уилл здесь, с ней. Она его не отпустит.
— Я тебе покажу копию. Аахен переписал всё слово в слово. Подлинный дневник мы отдали правнучке Юрсана Хакена. Она дорожит воспоминаниями о своей семье, мы посчитали, что дневник должен принадлежать ей. Века Мастин обещала, что после своей смерти завещает его нам. Пошли, Уилл!
В храм на службу шла тихая мрачная толпа. Нулефер и Уиллу труда не заставило слиться с ней. Дорогу показывала Нулефер, что шла впереди. Однако Уилл чувствовал, что за спокойствие подруги отвечает он. Там, на поле битвы, Нулефер была ожесточена, полна решимости и ярости. Разговоры об океане стремительно нарушили веру в себя, Уиллу казалось, что Нулефер стала хрупкой, слабой, находящейся полностью в его власти. Он прошептал:
— Не бойся.
Нулефер ответила:
— Я вчера убила человека. Его звали Оуш Швин, он был тенкунским магам, ненавидящим манаров. На меня по ошибке напали бдящие оруженосцы, они приняли меня за Идо Тенрика… Швин спас меня… Одного из оруженосцев, единственного в отряде манара, он поймал и захотел убить. Швин был перемещателем, он медленно разрывал оруженосца по частям. И я его убила. Задушила водной петлёй.
Уилл взял её за руку.
— Мучает совесть?
— Меня мучит то, что я ничего не чувствую. Абсолютно нет вины, никакого простого сожаления по убитому. Сегодня я пыталась не убить людей из отряда Урсулы, но опять отняла жизнь. Тоже никаких чувств. Уилл, вот когда ты забирал человеческую жизнь в Кане, что ты испытывал? Мне это важно знать. Я чувствую себя чудовищем, я спрашивала у Тимера, так даже ему снились в первое время убитые люди.
— Нулефер, — Уилл остановился. — Если бы мне не напоминали о том человеке в Кане, я бы забыл о нём. Первые дни у меня не было времени сожалеть о солдате — я думал о Тобиане. Потом само забылось. Реши, что ты на войне. Ведь там не приходиться рассуждать о погибших врагах, их сотни, тысячи, просто не хватает времени на поле сказать, что мы встали на верную сторону войны. Не бывает светлых сторон, даже боги наши когда-то были грешны… Мы с тобой сражаемся за своё выживание.
Они вошли в церковь. Немного постояли, склонив голову перед Супругами-Создателя и пошли на лестницу, которая вела к гонгу. Узкая крутая лестница помещала не одного пылкого последователя Пятнадцати Богов, желавшего послушать гонг. Уилл, затаив дыхание, аккуратно обходил пятнадцать статуй, которыми тесная лестница была просто усеяна. Гордые, застывшие, с идеальными чертами лица — боги устремляли свои взгляды ввысь. Уилл редко посещал храмы. Призадуматься, то только с Фредом на праздниках. Его снова охватила робость. Кто он такой, чтобы проходить мимо богов?.. Мудрых, царственных особ, создавших его и его проклятье…
Нулефер юрко просунулась, пока её никто не видел, в одну из дверей и оказалась в мрачном пространстве. По назначению для тайных ритуалов им пользовались последний раз древние священники тысячу лет назад, а сейчас оно иногда служило местом для паломничества любопытных прихожан. Нулефер побежала вниз, таща за собой Уилла. Он считал ступени, но их оказалось в два раза больше, чем когда поднимались наверх. Нулефер перестала спускаться и повернула направо, освещая дорогу слабой свечой, которую купила в Конории возле храма.
— Мы спускаемся в подземелье Конории?
— Нет, не бери так круто. Без карты в подземелье Конории и проходящий заблудится. Это не такое глубокое и длинное. Оно соединено с домом на противоположной улице. Расстояние между храмом и домом, которое находится под дорогой, не охраняется винамиатисами и отлично подходит для перемещений Идо.
Придя в тайник освободителей, Нулефер зажгла винамиатис. Взглянула на часы — пять часов, значит, скоро прибудут Идо и Тимер. Уилл осмотрелся. Эта была маленькая комнатушка, скрытая под землёй. Стол, два стула, шкаф с намеченными схемами, небольшие запасы пороха и ножей. Действительно, беседка для быстротечных встреч.