— Я играю роль племянника, их воспитанника, — более-менее Уиллу полегчало, но его продолжало трясти.
«Уилл смелый, — подумала Нулефер. — Но почему он не боится выходить к председателю, а со мной до сих пор недостаточно открыт?»
— Девочки, оставайтесь внутри, если хотите дождаться счастливого финала. — сказала Джина. — Мы вернёмся через несколько часов, а вы пока можете посидеть в штаб. Хотите нам помочь — достаньте бинты, лекарства, подготовьте постель для Тонни. Ему… необходимо лечение. И поддержите Энни.
В штабе было многолюдно. Освободители ходили туда, сюда, обсуждали будущие выкупы невольников, переговаривались про написание статей в местные газетёнки, до которых ещё не добралась столичная цензура. За столом сидела Энни и, сложив руки в ладони, молилась богам. Девочки усердно принялись выполнять поставленную работу. Люси расстилала постель, наливала в кувшин воду, готовила влажные примочки. Люси не знала, что случилось с Тонни, и стеснялась спрашивать про него у взрослых.
— Детей тоже выкупят! Надо было конфет принести! — она вспомнила не вовремя и немного расстроилась.
Нулефер не спрашивала подругу, но видела, зачем Люси так рвалась сегодня в штаб, который ей не понравился в первую же секунду. Взглянуть в глаза спасённым людям и улыбнуться вместе с ними. Быть может, видя, что их ошейнику осталось недолго держаться на шее, Люси воодушевлённо представляет, как спадает ошейник и с неё. «Да, а я хотела увидеть не финал, я хочу посмотреть на само освобождение, — вздохнула Нулефер. — И так всё идёт медленно и мучительно: сейчас рабов только выкупят, когда они поправятся, их отведут в комитет, новые хозяева подпишут вольную, а чиновники снимут ошейник, через месяц-два они получат дом, работу. Боги, для вас время — вечность, но люди страдают от ожидания конца!»
— Вы не пошли? — спросила Нулефер Линду. Супруги Каньете тоже хлопотали в штабе.
— Нет, — ответила Линда. — Наши лица стали известны, нам нельзя самим, как раньше, вести переговоры с крупными рабовладельцами. Так что каждому члену отведена своя роль. В этот раз в роли новых приятелей рабовладельца выступают Джей и Эмилли, они никому неизвестны и никто не заподозрит, что они состоят в Отряде. Тимера тоже никто не знает, если Джей и Эмилли не справятся, Тимер молвит слово. Тимер также позовёт целительницу, если всё будет очень худо.
— У вас нет целителей! — удивилась Люси.
— Уже есть, — Грэди засмеялся. — Нулефер, учительница твоего друга имеет связи с миром магов и нашла для нас такого важного человека. Мы её выручили с убежищем, она нас с целителем.
— Урсула… Она не появится сегодня здесь? — горячая надежда загорелась у Нулефер.
— Нет, фанеса Фарар предпочитает не рисковать. Дик тебе рассказывал про них с Фарар, а?
Он мигнул глазом, и Нулефер ответила кивком.
Прошло шесть часов. Люси засыпала, прислонившись щекой к высохшим полотенцам, Нулефер разглядывала крапинки на стенах. Шероховатость стен, их неровности при свете фонарей превращались в сражающихся друг против друга людей, в животных, бегущих с поля боя. Спустя полчаса изучения стен воображение Нулефер рисовало лучи огня, водные залпы, выстреливающие из людей. Но то была просто фантазия, гранитные стены не несли никакого смысла.
— Приехали! — закричал Грэди.
Люси проснулась, за ней подскочила Нулефер. Через маленькое окошко в земле, выходящее люком на улицу, они увидели, как из кареты выскакивают троих худеньких бледных детей, выходит Уилл, следом выбираются Тимер с Джеем и вытаскивают мужчину. У раба не стояли ноги, он с трудом перебирал ими, повиснув на теле освободителей. Косые глаза мутно смотрели в землю.
— Бедный, — прошептала Люси.
Тонни занесли в дом. Он не в состоянии был спускаться в подземелье, но для него была приготовлена постель на первом этаже дома.
— Станет получше, мы поселим его под землёй. Нам долго нельзя находиться наверху, агенты Зенрута найдут нас даже по нашим мыслям, — сказал девочкам кто-то из освободителей.
Уилл с улыбкой кивнул Нулефер: получилось. И больше он не мог ничего произнести. Мальчик стойко шёл сзади мужчин, но, прикоснувшись к его руке, Нулефер почувствовала, какой стала она влажной от пота.
— Дети, уходите в другую комнату! — приказал Грэди.
— Я не уйду! — отважно заявила Люси.
Она была настолько мала, что протиснулась через кучу освободителей к Тонни с намоченной тряпкой. И тут Люси вскрикнула:
— Мама!
Нулефер тоже пролезла, услышав её крик. Она сдержалась, закрыв рукой. Спина, руки и ноги Тонни были куском мяса. Он, похоже, потерял много крови и лежал в полуобморочном состоянии. Тонни не мог говорить и не слышал даже голоса жены.
— Заступился за детей, — буркнул Тимер. — Тонни считал, что господин их продаст в другой город. Мы не предупреждали Тонни о выкупе. По его радости господин мог бы догадаться, что что-то не так с этим рабом. Что, птенцы, тяжело смотреть на истинное рабство? Оставайтесь, коль не неженки. На посылках будете.
Сообщили о приезде целительницы. Она приехала с Эмилли. Целительница одета была не для работы с больным, умирающим человеком: белая блуза и серая юбка до пят, наспех завязанные волосы в хвост. По лестнице она спускалась без обуви, дабы не терять времени из-за каблуков. Женщина вздрогнула, когда увидела избитого Тонни.
— Мда… Я не смогу целиком его исцелить, — сказала она, ощупав всё тело Тонни и осмотрев раны. — Кровь остановлю, раны зашью, но шрамы останутся до конца жизни. От них невозможно избавиться. С постели Тонни не скоро сможет встать.
Женщина опустилась на пол, её белое платье обагрилось кровью. Тонни окружил жёлтый, тёплый свет.
— Вы не сможете его излечить полностью? — с надеждой прошептала Люси.
— Нет, я заживляю раны. А тут всё… больные кости, сердце слабое, я чувствую, оно плохо перегоняет кровь… Желудок. У раба слабый слух и зрение. Я бы хотела избавить его ото всех болезней, но моя магия ограничена ранами. Девочка, только пятеро человек обладали силой исцелять абсолютно все болезни и в самых тяжких формах. Последний из избранных, Юрсан Хакен, жил сто лет назад.
Нулефер с Уиллом стояли в углу, за спинами освободителей, и лишь по эластичным жестам целительницы, имя которой даже не знали, определяли, что вроде бы… Тонни становится легче. Люси ничего не боялась, ни крови, ни её мерзкого запаха, ни стонов Тонни, ни слёз его жены. Положив руку на плечо целительницы, Люси смотрела в глаза рабу, а тот всё равно не видел её.
— Вы такая молодец, госпожа! — воскликнула Люси. — Вам не жалко своих сил. Вы уехали в другую страну и не живёте с Конорию, помогаете таким… нам.
— Мой муж зенрутчанин. — вздохнула без тени грусти женщина. — В Тенкуни наша пара всем будет мешать. Так, Грэди, поверните его на правый бок, здесь нужно заживить. Тенкуни озабочена численностью магов, а я в браке с манаром рожу непременно манара. В Тенкуни за наш брак я и мой муж должны каждый год платить большие штрафы. Тенкуни не хочет у себя новых манаров. Магу нельзя даже просто переспать с манаром. Узнают — плати штраф. Тенкуни нужны большие многодетные семьи с магами, у меня десять братьев и сестёр, мои братья и сёстры ради денежных поощрений создали по шесть детей. Я и мой муж-манар — лишние в магической стране. Тимер, нужны бинты!
— Почему нельзя магу и манару просто спать вместе? — Люси перевела маленькие изумлённые глаза на целительницу. — А если у людей нет второй кровати? Зимой и дети, и взрослые спят на одной кровати.
Нулефер минуту назад хотелось плакать. Но сейчас она хихикнула.
— Люси не знает, чем мужчина с женщиной в постели занимаются, — она шепнула Уиллу. — Нора полгода назад рассказала мне о взрослой жизни. Уилл, ты-то знаешь про постель?
— Знаю, меня принц Тобиан просветил, — шёпотом ответил Уилл.
Зрачки у Тонни застыли на жене, он моргал, старался выговаривать какие-то слова. Но изуродованная спина покрывалась лишь тоненькой сеточкой кожи. Целительница не останавливалась, чтобы стереть с лица пот. Влажными тряпками пот с неё убирали Люси и Линда.
— Юрсан Хакен был сильнейшим? — задумчиво произнесла Нулефер. «По-моему, эта целительница тоже сильнейшая!» — А как он стал одним из лучших?