Идо не отвечал. Он повторил действия Элеоноры, но только с ней. Карманы, складки платья, наконец, корзинка.
— Вот, спица для вязания. Она очень остра. У меня теперь есть оружие.
Живчик разразился лаем, но Идо ловко подошёл к Элеоноре с другой от него стороны и аккуратно вложил спицу ей в руки.
— Оружие, оно твоё. Давай, ты же хочешь от меня избавиться. Или предпочитаешь грубую и жестокую силу? Я готов испытать клыки твоего охранника.
Идо знал, как мгновенно избавить Элеонору от спеси, как создать недоумение на её прекрасном лице. Она сжимала спицу и смотрела на него беспомощно, жалостливо. Вот что такое незнание! Невидимые призраки умеют обманывать людей.
— Что ты хочешь от меня? — спросила Элеонора.
— Теперь ты готова меня слушать. Элеонора, наступают тяжёлые времени, хуже, чем были раньше. Уезжай. Или научись владеть спицей, а после овладей ножом, острым до невозможности, подойдёт и сабля.
Элеонора прискорбно прошептала:
— Тяжелее ничего не станет. С исчезновением моей сестрицы жизнь покатилась в бездну.
Идо поймал её печаль, заметил в Тине дрожь, увидел равнодушие в глазах Живчика.
— Но у Нулефер, которая, по-твоему, живёт во тьме, всё прекрасно. Она поклоняется нашей общей семье — Обществу. И наслаждается грёзами о Чёрном океане. С недавних пор к ней присоединился её приятель Уилл, они неразлучны, когда им удаётся пересечься. Элеонора, ты должна меня слышать. Сегодня такая дата — пятнадцатое айрин! В этот день мы с тобой встретились. Это особенный день. Ты должна принять мои советы.
— Пятнадцатое айрин… Я забыла о нашей годовщине, для меня сегодня годовщина не менее важного события. Год назад, пятнадцатого айрин, я приехала с Нулефер и с Джексоном Марионом в Конорию. С меня началась эта история.
— Неправда. Ты пешка.
— Ты заблуждаешься. Я разрушила штаб отряда освободителей в Рыси. Вдруг, не встреться я на пути Каньете, они были бы живы, а Тимер не стал чудовищем. Я зародила в сестре семя зла, когда согретая моей ласкою она сдала Фьюи и Джину. Я поехала с Нулефер в Конорию и привела в западню. Я разбудила в ней зверя, позволив Казоквару поймать несчастных людей и издеваться над ними. Я позволила нехорошим людям испортить моего ребёнка, Тина… я боюсь, что когда-нибудь в ней будет больше казокварского, чем моего. Год назад я совершила непозволительную ошибку, когда приехала в Конорию.
— Это мелочи. Проблемы одной семьи. Ты же не руководила восстанием, не стояла за бунтами Мариона в Санпаве.
— Моя семья для меня всё, выше какого-то Зенрута. У меня была одна семья, и я её любила, теперь у меня новая семья, её я ненавижу.
Элеонора разжала кулак, в котором лежала спица, посмотрела на неё, и стремительно сжала ограничитель. Острый конец спицы был направлен на Идо. Рука поднята, голос прозвучал зловеще:
— Я начала, я и уничтожу.
========== Глава 40. “Мы — люди” ==========
Уиллард увернулся от ледяного острия, пущенного в него. Он поймал сосульку водой в воздухе и кинул её обратно. Пока Куфира отворачивается — взмах рукой над бочкой, большая струя летит вперёд.
Не тут-то было! Мгновение перед целью — вода превращается в лёд. Сзади Куфиры появилась вторая струя и сшибла её с ног. Вода подняла её, обволокла тело, превратилась в удушающие руки на шее. Щелчок пальцами — лёд рухнул вниз. А Куфира ринулась на Уилларда.
В левой руке у её был ледяной щит, которым она отбивалась от атак. Улучила момент и бросила в Уилла стрелы. Он отскочил, вступив в лужу. Роковая ошибка. Вода предательски стала леденеть. Но Уилл отпрыгнул, оставив во льду часть ботинка. Нащупал воду и направил её в спину Куфиры. Не теряя времени, собрал остаток воды, и в лицо.
Болезненный удар. Куфира качнулась на ногах. Уилл схватил своей стихией её шаткое тело и поднял над полом.
И неожиданно в него вонзились толстые ветви яблони, перебросили через весь зал и отпустили, когда он вот-вот ударился бы об стену.
— Два на одного не честно! — на тенкунском языке закричал Уилл.
Аахен, сидящий на скамье в другом конце тренировочного зала, усмехнулся:
— Твоя противница оказалась слабее тебя, я просто решил уравнять ваши силы, — ветка яблони залезла обратно в открытое окно, уменьшаясь в росте.
— Я не просила!
Пять ледяных и острых, как иглы, стрелы полетели в Уилла и пригвоздили его одежду к стене.
— Бах! — Куфира оказалась возле него с деревянным ружьём. — Я выиграла бой. Но бесчестно. Спасибо, Аахен.
Аахен смеялся, кусая ломоть хлеба с сушёной рыбой. Рядом с ним на скамье сидел Бабира и светящими шариками забавлял Тран. Но Куфира не видела ничего смешного, её вид говорил, что она ждёт боя, причём самого настоящего, не дружественного. Лицо было разъярённым и разгорячённым, волосы выпадали из тугого хвоста, кости в пальцах похрустывали.
— Я хочу сражения, мне нужно выплеснуть свою злость.
Куфира стукнула рукой по гранитной стене. Стена немедленно покрылась коркой льда.
— Остынь, снежная королева, — Бабира отвлёкся от игры с дочерью. — И почему моей супруге не досталась магия огня?.. А, впрочем, и хорошо, что не огонь. Мы бы тут все сгорели.
— Помолчи! — гаркнула на него Куфира.
Куфира, не желая отдышаться после боя, стала расставлять по своим местами разбросанные предметы для тренировки. Уилл слышал, как громко она сопит, казалось, видел, как глаза её пускают недовольные молнии. Огненная женщина! Под ногами которой появляется снег. Он, вытерев пол со льда, присел рядом с Аахеном и Бабирой отдохнуть. Ему заботливо подали кружку свежей воды, чтобы попить. За окном шумели люди и кричали чайки, которые залетали иногда в город с моря.
После побега Нулефер привела Уилла к Бабире Карию. Он сразу ей сказал, что не останется с ней в Кровавом обществе, Бабира был единственным человеком, кто мог бы принять Уилла. И Бабира согласился. На Дирито, ровном, покрытом лесами острове, у них с женой был летний домик для отдыха. На его территории Куфира заботилась о яблоне и вишне, о пионах, растила куриц и пару коз. Уиллу не нужно было платить Кариям за жильё, достаточно было кормить птиц и коз. Так захотел Бабира, хотя и Уилл и давал ему деньги, которые заработал мелкой подработкой грузчика на Тенкуни. Бабира лишь пригрозил, что прогонит Уилла на улицу, если тот ещё раз предложит денег. Ему надо было просто смотреть за хозяйством и ни о чём не тревожиться. Бабира сказал, чтобы Уилл называл себя, если кто из соседей спросит, дальним родственником Куфиры.
— «Почему Куфиры? Почему не вашим?» — спросил он.
— «Твоя покровительница раньше своего супруга узнает гнев старейшин Тенкуни», — ответил Бабира.
Уилл просил найти ему зелья превращения. В Тенкуни, где на каждой улице можно найти мага превращений, это проще простого. Но Бабира сказал «нет». И добавил, что Уиллу незачем волноваться, о его происхождении никто не знает. А если и знает, то нужно просто ночью помолиться богам, чтобы всё обошлось.
Так и жил Уилл уже четыре шестицы в Тенкуни вместе с магами. И с манарами, которых, однако, на Дирито было большинство. Но и тех крох с силами природы Уиллу хватало, чтобы наконец-то понять, что же такое — родная среда! Никто не смотрит с осуждающим и требующим взглядом. Ни от кого не нужно прятать свой дар. И можно задавать любые вопросы про магию любым людям, не боясь, что на тебя посмотрят изумлённо. Хотя Уилл и мог целыми днями напролёт играть в мяч с ребятами и лишь ночью возвращаться из трактиров домой, он первым делом попросил Нулефер достать ему стекло с винамиатисом, чтобы он мог следить за Зенрутом. Естественное, Нулефер принесла краденное стекло. Затем Уилл записался в тренировочный зал, он не хотел давать передышку своему телу и забывать навыки. Но самым посещаемым место стала библиотека. В Зенруте Уилл не нашёл ответы, почему он и Нулефер родились магами. Хотя он их толком не искал… Но в Тенкуни Уилл вдруг вспомнил, что он так и не знает, а что же дало им силы? И зачем. Нулефер и в её теорию богов Уилл не верил, как и Аахен. С помощью бывшего старейшины и Бабиры Уиллу удалось получить доступ в закрытую библиотеку, но там было пусто. Какие-то загадки, легенды, исследования многих учёных, которые не приносили истины. Про Чёрный океан намного больше было написано за века. Впрочем, всё легенды и домыслы… Исписанные трактаты Аахена были об абадонах, и за них Уилл мог ухватиться. Ведь экспедицию на остров предрекали не в далёком будущем, а прямо сейчас.