— Так позаботьтесь, чтобы я не шёл на обман и со своим именем и телом вступил на «Встречу». Мама, я ответственен перед ними.
Леокурт и Даития обступили Аахена, казарка выпорхнула из рук своего хозяина, и родители стиснули сына с дочерью в крепком объятии. Лора оказалась сжатой по середине, уткнувшись лицом в грудь матери, и жалостливо пробормотала:
— Не уходи.
Аахен молчал, возможно, отвечал родителям — не произнося слово, а открывая перед ними свой нелюдимый разум. Он обхватывал обеими руками отца и мать, пальцы сжимались до выступающих вен. Искусственно созданная семья Твереев была сплочённее, чем её, настоящая, подумала Ханна. Свою семья складывала она из любви, делая всё для защиты. «Что я упустила?», — эхом отозвался старый вопрос.
— Пожалуйста, позволь матери увидеть Нулефер. Возможно, поздно будет скоро, — проговорила Лора.
Плотно закрытый рот Аахена дёрнулся. Аахен отпустил сестру и родителей, оказавшись в который раз перед лицом Ханны.
— Я не могу вам сказать, где сейчас Нулефер. Бессмысленно искать вам встречи с ней, даже если я назову место убежища освободителей, они покинут его с помощью Идо Тенрика до того, как вы грянете к ним. Я не назову их убежище, но… Казоквары. Следующая их цель Казоквары. Ждите освободителей первого кислора. Спасите, фанеса Свалоу, вторую дочь. Нулефер не ждёт спасения.
***
Тобиан оказался близ вокзала. Это он понял по рокоту далёких поездов и шумным извозчикам, гладящих гриву своим лошадкам и бранящих на чём свет стоит владельцев летающих каретах, своих соперников, что уводят из-под носа щедрых на деньгу клиентов, оставляя лошадиным извозчикам захудалых, часто пьяных мужиков да девок, которым тело своё в оплату отдать не жаль, но лишней монеты никогда не сыщешь.
— Полдень, — глянул Тобиан на свои часы, свисающие из кармана. — У нас полчаса остановить Люси. Посетители навещают осуждённых в одно время, — сказал он быстро проходящему. — Стой, я для начала свяжусь с Луисом.
Проклинать время и расстояние Тобиану хотелось меньше всего, виновником был всего один единственный человек — дорогой брат Фредер, учинивший спектакль. Винамиатис с Луисом был в кармане у проходящего, ведь карман Тобиана занимали часы, а больше вещей вряд ли прошли через пространство.
— Луис, это Бонтин. Я в Санпаве, да, здесь в Хаше! Луис, Люси ещё зашла за крепость? Останови её немедленно! Я знаю о её планах, я в Хаше! Луис!
Из винамиатиса доносилась тишина.
— Бонтин? — послышался шорох книг. — Тебе кто разболтал? Для Люси самым важным было, чтобы ты оставался в неведенье!
— Неважно кто, — злился Тобиан. — Останови Люси!
— Так поздно, она на шахтах, в крепости. Мне за минуту до твоего голоса Эст сказал, что Люси зашла за ворота.
— Чёрт! — не сдержался Тобиан. — А Майк где?
— Джейна и Эшли везут его в Камерут.
Чёрт! Чёрт! Чёрт! Не успел! Не хватило несколько минут, хотя он так спешил. И в крепость, охраняемую шахту, не проникнуть ему. Не Зоркий сокол он теперь! Чёрт, стоило ли тогда лишаться поддержки у полиции, знай, что Люси сунется в эту дыру спасать папашу?!
— Высади меня в лесу поблизости у шахт, — скомандовал Тобиану проходящему.
Его переместили за ряд высоких и широких деревьев, скрывающих взор от караульных и смотрящих с башен. До шахты быстрым шагом идти порядка тридцати минут.
— Иди, твоя помощь мне не нужна, я сам вернусь в город, — сказал Тобиан проходящему.
Толку от перемещения по лесу, проходящий бы и сгодился, будь Люси ещё у ворот, схватил бы и отправил обратно в Конорию. Перед высокими чёрными стенами крепости, за которыми разворачивалась чёрная пустая земля и тысячи людей под ней, похожих на маленьких червей, Тобиан не обладал силой и властью. Поиски Эста были недолгими, старичок-освободитель стоял на дороге под видом бездомного, который от безысходности плетётся по дороге, надеясь повстречать какую-нибудь повозку и попросить милостыню. В походном тяжёлом мешке хранилась одежда для Фьюи, в кустах притаилась летающая карета.
— Умные вы люди, я вас уважал! — в лицо бросил ему Тобиан. — Отправлять Люси на верную гибель! Как она выберется с шахт, тут член зоркого сокола не справится, Люси… Всю жизнь провела в няньках чужому ребёнку, авантюристкой вдруг стала!
Обвисшие веки старого Эста с осуждёнием уставились на Тобиана.
— У освободителей в крови заложено жертвовать собой ради товарищей. У неё же отец! Фьюи, умирающего больного человека мы спасём, а Люси — она совершила выбор. Наших братьев столько погибло, мне не хватит пальцев на руках и ногах сосчитать их, часть освободителей ушла к Тимеру за кровью, часть бросило миссию, выбрав свою жизнь, свою свободу. Мы, возможно, тоже недолго протянем, но пока мы стоим на ногах, сами не упадёт. Люси — дочь своих родителей, плюнувших однажды на Зенрут. Она — дочь друзей Грэди и Линды.
Тобиан ждал. Ходил вблизи дороги, прислушиваясь, может, кто идёт со стороны шахт. Он представлял подземных ход, ведущий в камеры, думал, где бы найти или свить верёвку, чтобы перелезть стены. Бонтина Бесфамильного даже не пропустят вовнутрь, пока он не вернёт тех пятьсот сбежавших рабов и преступников. Пинийская крепость в Конории ниже и не такая огромная. Но освободить Мариона тоже не представляется возможным. От мысли о Марионе защемила грудь. Представилось живо и красочно, что на эшафоте неожиданно оказывается и Люси. Брас и Фона казнили следом за Эйдином… Маленькая Люси идеально дополнит процесс убиения большого и гордого мятежника. И вновь Тобиана охватила обречённость, ему привиделась кровь на его руках, стекающая большими каплями на чёрную землю.
— Он идёт! — оторвал Тобиана от миража Эст. — Фьюи!
Фьюи в теле Люси казался меньше и беззащитнее, он брёл по дороге, устремляя пустой взгляд в землю.
— Фьюи, ты ли это? Удалось? — прокричал радостный старик.
— Я Люси. Не получилось.
Её голос он отличал на подсознательном уровне.
— Люси! — Тобиан обнял её.
Она вся дрожала, изо всех сил сдерживая слёзы. Тобиан сорвал с Эста полотняную серую куртку и укрыл им её, с себя снимать было почти нечего, одна почти прозрачная рубаха да штаны на завязках.
— Не получилось. Папа остался в тюрьме… Я не смогла стать им, зелье меня подвело. Всё кончено, Эст. Всё кончено… Бонтин, — Люси не удивлялась присутствию Тобиана, она замялась, дабы не проговорить его истинное имя.
Завернув Люси в куртку, Тобиан посадил её в карету Эста. Старик что-то говорил им, сидя впереди — никто не разбирал. Тобиан пребывал в странном состоянии, вот только что он хотел рубить мечом весь мир, тут же хотел избавить мир он себя, видя фатальных исход Люси и Мариона, людей, ставших половиной его существования, и вот опять хочется жить и заполнять пустоту в чьём-то сердце. Они ехали молча, Тобиан боялся задать лишнего вопроса.
— Майка уже увезли? — спросила Люси.
— Да, но он ночью будет на границе, если нам повезёт, то даже завтра утром, — он жалел, что отпустил проходящего, который бы так кстати им пригодился, и воссоединил хотя бы с братом Люси.
— Я свяжусь с Луисом, у него винамиатис на Джейну. Я передам, чтобы они возвращались назад, — обернулся через плечо Эст.
— Хорошо, — Люси произнесла еле слышно.
Все молчали. Люси не говорила, что произошло в тюрьме. Пристанищем по приезду в Хаш им послужила комната на верхнем этаже кабака, тайное место для сборища горстки освободителей, оставшихся верными своим былым идеалам. Люси была бледна как Бонтин, её движения отдавали вялостью, медлительностью, губы сжимались в плотную изогнутую вниз линию. Смотря на неё, Тобиан видел своё отражение в зеркало. В последнее время он также ощущал и телом, и духом, что теряет связь с нечто важным — с волей и надеждой.
— Я должна вернуть Нулефер ключ, — произнесла Люси, распрямляя волосы от тугой причёски. — С кем-то из Санпавы Аахен мог пролить кровь на винамиатис? Он учёный, собеседники у него по общим интересам в Санпаве есть, наверное…
— Дожидайся Майка, позже отдашь ключ, — Тобиан не хотел лишних разговор Люси с освободителями.