Тивай цокал языком.
— Не пойму я Огастуса. Зачем же телохранителя превращать в раба? Ты от меня больше ничего не утаиваешь? Преданность должна исходить от сердца. Даже такой вояка как я, который на следующую войну обзаведётся новым подзащитным, преданнее раба.
— Герцогу Огастусу нравится подчинять. Он и бастарда своего держал в рабах.
— Ты думаешь, я поверю, что преданность рождают кулаками? И ты, верный раб, бросил своего принца?
— Фредер разрешил мне уйти… Тивай, вы плохо знаете людей, — Уилл заговорил громче. — Герцог Огастус скорее потеряет друзей, чем свою власть. Я вот тоже не могу понять вашего Видонома. Зачем он отправляется в Чёрный океан, где может погибнуть? Не проще Видоному отдать свои распоряжения насчёт абадон своим офицерам? Генерал Гуран организует изучение образа жизни абадон, установит с ними контакт, поймёт, какими уловками их можно заманить в Тенкуни. Если не выйдет по-хорошему, военный состав «Встречи» без помощи Видонома отловит три десятка абадон и доставит их в Тенкуни, — Уилл уловил обескураженный взгляд Тивая. Что ж, не будет он умалчивать, что знает настоящую сущность экспедиции. К Тиваю и к его старейшине у него тоже вопросы есть. — Я не понимаю, что движет Видономом, и почему вы, телохранитель, миритесь с возможной опасностью для вашего подзащитного? Видоном к восьмидесяти годам исполнил свою мечту, за которую грызся всю жизнь, — он стал первейшим старейшиной. В восемьдесят лет люди широкими глазами видят смерть и бояться умирать, особенно, если им есть что терять. У Видонома это власть, всё его государство, его семья. Примерный муж, отец шестерых детей, дед, прадед, да что тащит его на вонючий остров? Он не знает, что сердце его остановится от потрясения, когда морское чудовище раскроет перед ним свою пасть?
Тивай с круглыми глазами смотрел на Уилла. Он не ожидал, что мальчишка заговорит на его дерзком языке.
— Иногда хочется быть первым, — с отдалённой грустью произнёс Тивай. — Первым в своей стране, первым в океане, первым завоевателем, первым человеком в ином мире. Первым господином в своей жизни. Видоном не может знать, сколько ему осталось жить. Он задумывается не о том, а доживёт ли он свой срок? Тридцати лет в его запасе нет. Хочется успеть обхватить руками каждую намеченную цель. Вот будет умирать Видоном в скором времени в кругу своей семьи, он убедиться, что его цель исполнена? Абадония существует, абадоны покорены, Тенкуни празднует победу? А его вспомнят, он почувствует себя причастным к исторической победе? Вторых никто не помнит. Предаются вечности первые.
Уиллу показалось, что Тивай говорит не словами Видонома, а своими.
— Почему Видоном сделал своим телохранителем вас? Тивай, вы великий воин, но океан не по вашей части. Для преодоления океана подходят люди, умеющие работать с водой, снегом, воздухом, огонь тоже нужен, чтобы сжигать морских врагов. Ваш запас песка смоется первой волной, с глубины океана вы вряд ли успеете за короткий срок набрать нового песка. Вы то зачем нужны Видоному? Да и вам почему-то сдался этот океан.
Тивай небыстрым движением снял шляпу и сжал в руках. Уилл увидел, что шрам Тивая тянулся по голове, и даже длинные смоляные волосы не могли прикрыть его.
— Я обещал защищать Видонома от людей и абадон. Перед стихией мои обязанности отпадают. Уилл, я говорил тебе — я хочу испытать тебя. Я знаю, чёрт тебя побери, что я слаб в океане, и поэтому иду в него. Я больше всего беззащитен перед водой, ничтожен перед неизвестными тварями. И я хочу сразиться с ними, узнать, на что я способен, где заканчиваются мои границы. Я побеждал прекраснейших магов, уничтожал искусное человеческое оружие, брал верх над пустыней, но я не пробовал свои силы лишь с чуждой мне природой. Я хочу стать сильнее своего существования.
— Если проиграете?
— Надеюсь, у меня хватит времени упасть ниц перед природой и покаяться.
Тивай со всей силой скомкал шляпу. «Борьба, он не мыслит жизнь без борьбы, ему всё равно, что идёт прямиком на поражение, — поразился Уилл. — Нет… я вижу, кажется, перед собой Тобиана». В груди заныло, его друг был таким же, если не хуже. Взгляд Тобиана всегда смотрел за людей, за поверхностные склоки, он доказывал своё существование бросаясь с кулаками на кого попало, дерясь на мечах с мятежниками, ища негодование и ненависть у королевы-матери. Тобиан говорил, что не умеет сдаваться, но он никогда не объяснял, а где тот враг, которого он должен одолеть? Как же наивно было считать, что врагом Тобиана выступали его родители, отдавшие его в рабство Казокварам, Зенрут в лице загнивших государственников, аристократов и чёрного обиженного народа. Тобиан не мог спокойно жить, пока мастерски бросал вызов себе.
— Уилл, когда поймёшь, что океан победил меня, не мешай мне умереть. Не спасай тех, кто не хочет быть спасённым, — эхом в ушах разнеслись слова Тивая.
Уилл подскочил, когда Тивай ударил его по плечу.
— Ты слышишь меня? Я объясняю, как вести себя в Чёрном океане. Пошли, представлю тебя капитану Миркогалу.
Из Уилла вырвался радостный короткий возглас.
— Но-но, я не совсем ещё верю в твои бредни. Ты что-то ещё скрываешь от меня. Расскажи сейчас всё, Уиллард, тебе лучше не видеть меня злым.
— Ну, я и вправду общаюсь с освободителями, — Уилл знал, что надо сберечь кусочек правды, чтобы рассказать, когда попросят. — Нулефер Свалоу моя подруга. Забавно, нас познакомила Урсула Фарар, преданная дворцу. Магия сделала нас с Нулефер очень близкими людьми, я её спасал, перед тем стать врагом для Афовийским и Зенрута.
Тивай только хмыкнул себе под нос.
— Тебе двадцать лет, постарей на чуток перед капитаном.
Опай Миркогал находился в гостинице, к счастью для Уилла. Если бы им пришлось идти в порт на «Встречу», Тивай непременно сумел бы расколоть его и выудить манаровское происхождение. Капитан разбирал чертежи и карту морских путей Линского моря, когда Уилл и Тивай вошли к нему. Он был в белой морской тужурке, густые волосы развевались из-за ветра, дующего через открытого окна.
— Опай, принимай нового бойца, — сказал с порога Тивая. — Его зовут Уиллардом.
Миркогал приставил к глазам очки и одобрительно кивнул.
— Кто он по магии?
— Водник, и очень хороший в бою. Я видел, как он сражается, начинающий солдат позавидует ему.
Миркогал улыбнулся Уиллу и опять кивнул Тиваю.
— Покажи мне способности Уилларда, я посмотрю, на что он горазд. Если он продержится с тобой в бою минуту, то годится.
— Опай, кое-что шепну, — Тивай тихо молвил.
Подойдя к капитану, Тивай что-то зашептал ему на ухо. С его словами Миркогал согласился — кивнул и направился к двери, Тивай последовал за своим капитаном. Уилл на двадцать минут остался один. Он был занят разглядыванием бутылки с корабликом, когда в двери показался Тивай и коротким взмахом позвал Уилла за собой.
Его привели во двор соседнего дома. Двор был большим тренировочным полем, стояли мишени для стрельбы, в углу у пятиметрового каменного забора покоились штыки, бочки. С предвкушённым Тиваем и спокойным Миркогалом было трое человек в морской матроской форме.
— Я не буду твоим соперником, они сразятся с тобой, — сказал Тивай. — Уилл, специально для тебя бочки заполнили водой. Начинайте.
И тут сорвался с места первый матрос. Вскрикнул руки и метнул в Уилла порыв воздуха. Удар прошёлся по лицу, острый поток бритвой разрезал щёку, шею и плечо. Уилл махнул рукой и притянул к себе водный щит. Вовремя — воздуховик не успел разорвать преграду. Уилл щёлкнул пальцем, почуяв нарастающий жар, то был огневик и его адское пекло. «Тивай хочет видеть не защиту, а нападение», — пронеслось в голове. И Уилл взвеял ввысь оставшиеся бочки. Руки протянул к себе, но это была обманка. Вода рухнула прямо на противников. Воздуховик защитился воздушным порывом, огневик сделал щит, а последний противник отшвырнул от Уилла его же бочку. Штык повис над ним и полетел точно в сердце Уилла. «Перемещатель», — вспыхнуло в сознании.