Не прошло и часа, немногочисленные сумки Оделла были отнесены к нему в комнату, дорожное пальто повешено в шкаф — о, благодарила Ханна богов и Элеонору, догадалась дочь, дала ему отдельную комнату, а не подселила на ту же кровать к ней! Дети гурьбой играли с подарками Оделла, он привёз игрушек для каждого Казоквара. Ханна только после разорванных коробок вспомнила, что из-за Нулефер она не привезла гостинца даже для Тинаиды. Она стояла у двери, улавливая через стену постукивание швабрами по полу. Если б могла, то выбежала бы из комнаты и вновь стала бы проверять винамиатисы! Элеонора, Оделл и Казоквары расположись дружной компанией в полукруге на креслах. Живчик лежал на собственной тахте и грыз сдувшийся мяч.
— Тина, по барабану бьют наконечником палочки. Да, вот так. Слышишь, звук стал мощнее, — Оделл сидел рядом с внучкой на полу. Возле него на кресле сидела Элеонора.
— Эй, дай мне барабан, у меня получится лучше! — захныкал Алекрип.
— Уйди, или я тебя палкой ударю! Я могу! — Тина грозно закрыла своё сокровище.
Азадер отскочил испуганно:
— Не нужен мне твой барабан! Папа в новом месяце в Тенкуни поедет, он мне волшебный барабан привезёт!
— Детки! — Нормут озарился широкой улыбкой. — Люблю я деток! Мои сыновья, мои дочери — моя отрада!
Он посадил на колени брыкающегося Алекрипа и поцеловал в лоб.
— Каждый мой ребёнок — это один сверкающий рубин в моей короне. Как бы я жил без них? Они такие невинные и милые. Я мучаю, калечу, убиваю, а деток я люблю. Наверное, со стороны я как курица-наседка со своими детками, как ласковая кошка. Моя жизнь, мои дети — без них я никто, мешок старых опилок. Вот угадайте, кого я ненавижу больше всего?
— Рабов и освободителей? — спросил Оделл. Видно, что Элеонора рассказывала ему про нравы главного Казоквара.
— Не угадали! Я терпеть не могу матерей кукушек и распутных отцов, которые бросают этих маленьких очаровательных человечков.
— Но ваши рабыни не раз рожали от вас детей, и где они? Я вижу только троих ваших ребят.
Нормут покраснел в гневе. «Ну, Оделл, и сморозил ты глупость, — Ханна захотела закрыть глаза от стыда. — День не пройдёт, как вы станете с Нормутом врагами. Хорошо, мне не придётся вставать на твою защиту, как преданной жене».
— Вот и продаю их тут же! — Нормут старательно принял весёлый вид. — Своих детей я никогда не сделаю своими рабами. Это по части Афовийских измываться над родственниками.
— И по части моей младшей дочери, — под нос пробормотал Оделл.
«Он приехал насмехаться над нами!» — вспыхнула Ханна.
— Папа, мама слышит, не издевайся над ней, — Элеонора ткнула его коленом по спине.
— Точно! Я забыл, что я тиран в своей семье, — он посмотрел на Ханну, как бы говоря: «Ну же, покажи, что ты просто несчастная женщина, сошедшая с ума из-за дочери».
Ханна решила молчать.
— Давайте не ругаться, — заговорил Эван, сидевший на одном широком кресле с Элеонорой. — Ваши пересуды только подпортят нам настроения. Вы развелись, разве это не счастье, не свобода?
— Дурак! — вскричал Нормут. — Свобода это власть! Ты кто? Человек? Ты мизинца пока что моего не стоишь! А станешь ровней, почувствуешь и власть, и свободу, и наслаждение жизнью.
— Я-то не наслаждаюсь жизнью? — оскорбился Эван. — Поинтереснее тебя её проживаю. А свобода мне больно сдалась, кто о ней думает все дни напролёт?
— Нулефер хочет свободы, — шмыгнул носом Оделл.
И тут же пять пар взрослых глаз уставились на Ханну. Её словно намеренно испытывали, поставив цель вывести из себя. «Я забыла, что имею дело с Казокварами и моим мужем», — усмехнулась она.
— Я тоже раньше часто думала о свободе, — Ханна на сей раз отмахнулась от молчания. — Я была убеждена, что свобода это главная ценность в человеческой жизни. Мне было в ту пору семнадцать лет. Чем ближе старость, тем меньше я задумываюсь о свободе. Свобода. Сильное слово. Но к шестидесяти годам основой моих нужд стали полный стол, уют в доме, гармония в семье. Покой. Свободу желают молодые, неопытные, сама природа приказала им быть в неутолимом беге. Только я замечаю, что время пусть и запоздало, но заменяет приоритет свободы чем-то другим. Почему так происходит? Я не знаю. И не дам ответ, что такое свобода. Равенство для всех или возможность выбора для одного? Для меня свобода проста — чтобы никто не мешал мне искать дочь. Наверное, свобода каждого человека упирается в собственную смелость и чуточку везения.
Ханна почти не думала, что говорила. Слова лезли впереди мысли. Она замолчала и посмотрела на Оделла: сидит, задумчиво изучая её, думает, что ответить. Что ж, собиралась молчать и быть незаметной, но придётся посоревноваться с ним в красноречии.
— Мама, отец… — произнесла Элеонора. «Она будет на его стороне», — Ханна была готова.
— Мама, отец, как смотрите, чтобы через два дня отправится на рыбалку? Папа, в здешнем проливе братьев Муров водится прекрасный тунец! Ты говорил мне по винамиатису, что просто мечтаешь наловить тунца в восточных водах. Можно даже вам выйти в открытое Линское море. Хоть и зима, но рыба клюёт как заводная, оденетесь потеплее и выйдите на рыбную охоту. Я вам найду судно и капитана. По ночам в Линском море рыба ловит похлеще, чем днём! Отдохнёте по-королевски! Тину тоже можете взять с собой, я бы поехала на рыбалку, я её очень люблю, но куда мне?.. О ребёнке думать надо.
Через два дня… Это же тридцатое кислора! «Нора, ты моя гениальная!» — Ханна чуть не подпрыгнула. Да, вот решение, а она ломала голову!
— Хорошая затея, Нора! Вы с папой заядлые рыбаки, да, сходите в открытое море на рыбалку. И Тине понравится. Фалита, а вы не против, если и ваши ребятишки отдохнули бы в море?
— Я хочу на рыбалку! — завизжала Ромила, отвлёкшись от солёного крекера.
— Мама, ты не поняла, мне тяжело будет в море с моим животом. Я на этом мягком кресле чувствую, как меня штормит. Я хочу, чтобы порыбачили только вы вдвоём. Ты и папа. И Тина.
Оделл с силой сжал детский паровозик, что лежал возле него. Вагон треснул, Оделл отбросил в сторону игрушку и поднялся на ноги.
— Исключено. Нора, не пытайся нас вместе свести. Мы с Ханной больше не семья. Я спокойно могу провести шестицы с ней в этом доме, зная, что я приехал к тебе, а не к ней. Но в море, как помолвленные жених и невеста, я не выйду. У меня большая охота порыбачить, но я пойду на рыбу только с тобой. Исключено.
— Если мы на рыбалке проведём время вчетвером?.. — вздохнула Элеонора. — Мама поедет со мной, она посидит в одной части шхуны, и полюбуется морскими птицами, рыбами, я поучу её закидывать удочку, а ты в другой части будешь? Мне не хватает вас… — Элеонора потёрла глаза.
Любопытные взоры Казокваров вновь были вытаращены на Ханну. Неплохо быть заморской зверюшкой в зверинце, чувствовала она. До сегодняшнего дня Нормут и его величественные речи занимали всю семью, и на тебе! Какая-то пожилая женщина, приехавшая пол месяца назад в дом, стала главным экспонатом.
— Нет. Я не хочу потерять возможность встретиться с Нулефер. Конории предстоит в ближайшее время пережить их покушение. Я не знаю место, не знаю день, но я не хочу быть в море, без возможности прибежать по адресу и встретиться с моей дочери.
— Да вы не успеете, фанеса Свалоу, — вдруг сказала Ромила. — Освободители нападают очень тихо, о них узнают, когда они исчезают.
«Дитя изрекает только мудрость, — Ханна опустила веки. — Ромила, упроси, пожалуйста, маму и папу отпустить тебя на рыбалку. Примени всё свое детское обаяние. Нормут выполнит любую твою просьбу, надави только».
— Я не променяю свою дочь на рыб, — резко сказала Ханна.
— Нора, возьмём Ромилу, возьмём Эвана, от мамы отстань, — Оделл нахмурился.
— Нет! — Элеонора внезапно сорвалась на крик. Её голос напугал Живчика, и пёс предостерегающе зарычал. — Эван не любит рыбалку, он останется дома. Я не буду его откачивать на волнах.