— Надменный план, — Идо сорвал её слова с губ. — У Казоквара двести домашних рабов, пока они откроют ошейники друг от друга, соколы будут на месте. Нутром чувствую, кто-нибудь в спешке обронил ключ, что не найдёшь его.
— Тенрик, ты что-то совсем перестаёшь понимать замыслы Тимера, — Карл зло щёлкнул глазами. — Сильные снимут ошейник, слабые задавят друг друга в борьбе за ключ. Недостойные падут, такова воля наших богов. Бонтин Бесфамильный освободил пятьсот рабов, если этот ключ не справится с кучкой домашней прислуги, это будет означать, что рабы Казокваров родились уже существами, обречёнными на гибель.
— Но можно было дать им по пять ключей, мы бы не обиднели! — воскликнул Идо. — Ты, трактовщик планов Тимера, объясни, почему я должен в заданное время начать перемещать рабов в Камерут, когда половина из них будет с ошейниками? Когда мы покинем владение Казокваров, то часть рабов ещё будет возиться с ошейником. Как им самостоятельно добираться до Камерута? Что будет с шахтными рабами, мы ведь не попрёмся в шахты освобождать рабов и там. При следующем удобном случае посоветуй Тимеру переименовать нас из освободителей в уничтожителей.
— Если хочешь гладить по головке несчастных рабов, то иди и гладь! — кулак Карла врезался в колонну, пыль взметнулась и осела на выцветший орнамент мифических ворон. — Ну же, снимай ошейники с трёх миллионов. Рабовладельцы за три года наплодят и наштампуют на заводе новые миллионы, Зенрут не постыдится объявить какому-нибудь мелкому государству войну с захватом новых людей. Корень рабства не в рабах, а существовании рабовладельцев, их-то мы должны вырезать, даже если придётся стереть половину свободного населения Зенрута.
— У тебя получается прекрасно переводить тему, — вздохнул Идо. — Ты, признаю, выдающийся словоблуд. Я веду речь о ключах. Мы уничтожим Казокваров, это непременно случится, но из семи тысяч рабов Казоквара право стать свободными получат лишь двести, и то, если я успею до приказа Тимера переправить их в Камерут. Если у нас было хотя бы пять ключей, я смог бы отдать их шахтным рабам, и все стали бы свободными! Пять ключей, и больше людей станет свободными! Нулефер, сколько времени займёт у рабов утром освободить друг друга и перебить надсмотрщиком?
— При идеальном варианте пара часов, — сказала Нулефер.
— Её не спрашивали! — закричал Карл. — Идо, она тут единственная, кто понимает в этом меньше тебя! Мы не благотворители, а освободители!
— Идо предлагает здравое решение, — Нулефер включилась в спор. — Семь тысяч казокварских рабов, убив надсмотрщиков, пойдут к Герионам и Лютнисам. Вообрази мастшабы. В годовщину восстания в Конории начнётся новое, хоть и меньшее в размерах.
Идо пристально смотрел на Нулефер, в его хмуром взгляде она не видела ничего одобряющего её озарение учинить восстание рабов. Карл тоже возразил:
— Зенрутская армия перебила армию Эйдину и тенкунских наёмников, с рабами расправится как с сосунками. В годовщину Зимнего восстания нам необходима победа, и мы получим её, если нашей целью станет смерть рода казокварского, рода рабовладельческого.
— Род казокварский продолжит жить, — вставил своё слово Дэн, закончивший гладить одежду. — Элеонора ждёт ребёнка от Эвана. Мы же оставим жизнь Элеоноре, как обещал Тимер, он своим словам не изменяет.
— Ребёнка этой шлюхи я Казокваром не считаю, как и того каторжного кастрата Дриса.
— Она не шлюха! — внезапно закричал Идо.
У Карла проявился злой смешок.
— Не думал, что ты можешь быть таким ничтожным. Ты самый великий маг современности, но какой же ты мелкотравчатый человек. Идо, благодаря тебе у меня родилась только что идея о поэме про льва, который так хотел стать царём зверей, но оставался невидимкой из-за своей трусости.
Идо плотно стиснул губы и промолчал.
— Не хочу прерывать вашу горячую дискуссию, — из архивного помещения показалась бритая голова Эрика. — Тимер с нами связался.
В разрушенной храмовой библиотеке ещё можно было найти древние таблички и манускрипты, на которых сохранились выцветающие буквы и рисунки умерших воинов и мифических чудовищ. Небрежно все свитки и рукописи валялись в углу. Там они оказались после того, как освободители притащили стол, на полках разместили свои документы и устроили кабинет. На столе с подогнутой ножкой лежал винамиатис.
— Тимер, вы там с Рэем живы? — подошёл к камню Карл.
— Живы, живы, — из винамиатиса послышался женский голос. — У нас времени не было с вами связаться, Казоквары не позволяют своим рабам и полчаса отдыхать.
— Даже ночью не мог отлучиться в уголок? — спросил Никсон. — На завтра назначена атаку, а мы только сейчас слышим твой голос!
— Я последние дни как после шахтных работ валюсь замертво спать, — зарычал Тимер. — Если бы мог с вами поговорить, то непременно бы это сделал. Помою первый этаж, мне велят второй вымыть, вымою второй — гонят на третий. Вчера с сопляками сидел, хотя я ни чуть не нянька. У Казокваров кто не работает, тот либо стоит прикованный к столбу на морозу, либо остывает, готовясь к погребению. Недавно мамаша Нулефер как пиявка пристала ко мне и давай спрашивать: «Элла, как тебе живётся? Что-то не отдыхаешь ты!» — Тимер пискляво спародировал Ханну. — Я только сейчас, пока Казоквары завтракают, получил возможность в курятнике спрятаться и вами поговорить.
— Как Рэй? — спросила Нулефер, вспомнив о своём товарище, самом старшем и их отряде, поседевшем на пол головы.
— Казоквары Рэя всё время при себе держат, тоже редко удаётся уйти. Так, — Тимер снизил голос, — хватит разбрасываться временем, слушайте меня все. План остаётся тот же, в десять часов или около того я по винамиатису подаю вам сигнал. Идо перемещает вас в подвал, и вы ждёте моего следующего сигнала. Когда охранники будут убиты, я зову вас, вы с оружием врываетесь в дом. Казоквары будут в столовой наслаждаться завтраком, но если кто-то останется в своей спальне, то им заниматесь вы. Идо, не забудь ключ. Нулефер, в твоём распоряжении вся вода в доме, в том числе и та, которая течёт в трубах. Всё остаётся без изменений, этот день станет последней для Казокваров, только… — после небольшой паузы Тимер произнёс я сожалением. — Мы не сможем убить Ромилу. Девчонка с Элеонорой и Оделом уехала сегодня на рыбалку в море. Я хотел подмешать ей слабительного в еду, но не удалось. Вместо шестерых Казокваров мы убьём только пятерых.
— Кто на рыбалку зимой выходит? — подозрительно спросил Никсон.
— Мои сестра и отец. Они заядлые рыбаки, — ответила Нулефер, ощутив гордость за родных.
— Да, Нулефер, — Тимер услышал её, — о своей семье можешь не волноваться. Нам повезло, Элеонора с отцом и дочерью уехали на рыбалку. Твою маму мы закроем в безопасной комнате. Она останется жива. Вот только Ромила ушла… Ладно, прикончим её в другой раз, когда появится такая возможность. До завтра, братья! Да благославят нас боги!
— Да благословят нас боги! — повторили освободители.
Винамиатис замолчал. У Нулефер отлегло от сердца. Хвала всем богам, Элеонора и папа не пострадают, не увидят своими глазами гибель новых родственников. Малютке Тине не придётся в который раз наблюдать за зверством и расправой тётушки Нулефер. Отец не считал её своей дочерью, старшую сестру Нулефер и сама чуть не убила, и всё же, ослеплённая ненавистью к Казокварам, она не могла возненавидеть отца и Элеонору. Но вот мама… Мама дошла даже до Твереев в поисках своей дочери, её должно ждать глубокое разочарование. Старания её матери должны окупиться по-другому, мама должна принять её путь и отпустить, но теперь и мама возненавидит её. Возможно ли продолжать любить, если увидишь безжалостную резню и услышишь вопли, прожигающие сердце? Аахен принял её долг, однако его представления об освободителях были далеки от реальности, Аахен же никогда не держал нож в руках, не чувствовал солёную кровь на своём лице, не слышал последнего вздоха: «Сжалься».
— Карл, Идо, оставляем внутренние распри и готовимся, — сказала Нулефер. — Либо мы избавим землю от Казокваров, либо они избавят мир от нас.
— Предлагаю восслать молитвы богам, — произнёс Карл. — Тимер озарил нас своим появлением, это знак для начала молитвы. Нулефер, будь ещё настойчивее, чем раньше, и благодарнее. Казоквары — наш последний предвоенный бой.