Слуги принесли искристый напиток. Теанское вино делали из сортов винограда, растущих на юге Конорской провинции. Примерно в той местности, где жила семья Изики. Знаменитое прославленное вино не понравилось Тобиану. Чересчур сладкое, после него хочется побежать к кувшину с водой и залпом осушить его.
— Диана, когда ты станешь кронпринцессой, ты будешь самой завидной невестой, — Тобиан вернулся к затихшему разговору. — Женихи со всей Конории, Зенрута, из других стран захотят быть твоими. Мужчины будут принадлежать тебе.
Румянец розоватым оттенком заиграл на нежных щеках Дианы.
— Я уже помолвлена, скоро выхожу замуж.
— За кого? — удивился Тобиан. Диане было шестнадцать лет, ей рано играть свадьбу.
— За маркиза Пака Луанского, старшего сына моего отчима.
— Отчима? — графиня Мартенская никогда не была замужем, насколько знал Тобиан.
— Мама выходит замуж вместе со мной.
— Маркиз Луанский сделал мне предложение, — Мартенская расплылась в улыбке. — А его сын захотел взять мою славную дочурку себе в жёны.
— Счастья вам… любви, — смущённо проговорил Тобиан, опешив от неожиданности. — Что может быть прекраснее соединения любящих сердец?
Мартенская взмахнула веером.
— Любовью в наших браках не пахнет. Аристократов связывают деньги, а любовь оставьте для бедняков. Маркиз Луанский десять лет губернатор Конорской провинции. Пак — мудрый не по годам молодой человек, ему двадцать пять, а все аукционы, на которых продают рабов, находятся под его присмотром. Мы графы, Луанские — маркизы, этим браком мы поднимемся на ступеньку вверх.
Приторное вино в Тобиана больше не лезло. Он не спрашивал Диану и её маму про престолонаследие и не поздравлял со скорыми свадьбами. Диана и Гэйлин допили бокалы со сладким вином и уселись за фортепиано в четыре руки. Они пели, музицировали, танцевали, Диана шёпотом на ухо попросила Тобиана, чтобы он уговорил герцога Огастуса повести её к свадебному алтарю. Или пусть он, Фредер, сам поведёт её, как старший заботливый брат. Тобиан думал, как побыстрее ему сбежать. Он плохо находил красивые слова для поддержания беседы, сдавливал в горле брань. Говорить правильно и красноречиво не слишком-то хорошо получалось, когда его учителями все шесть лет были не великие деятели науки и искусства, а рабы и городские изгои.
Диана не может быть королевой! Она не отменит рабство, не пойдёт на пути изменения Зенрута. Она не станет даже марионеточной куклой в руках Фредера. Ею завладели Эмбер и Огастус, сделали из легкомысленной девочки запасной вариант. Мать-певица, дед-адмирал, отчим-губернатор, муж-рабовладелец — живут в достатке благодаря Эмбер. Наперекор своей королеве они не пойдут. Покуда Эмбер и Огастус живы, Диана будет охотно выполнять их требования, а после смерти тётушки и отца передаст власть в руки родных и усядется обратно за фортепиано. Запасной, удобный, послушный наследник! Диану Эмбер уж точно не упустит, как Фредера. Соловьиное пение Гэйлин и Дианы разливалось по дому. Тобиан как бы мимоходом спрашивал Диану про её сестру Изику — девушки общались по винамиатису, Изика одной из первых была приглашена на свадьбу. Потом он заикнулся про сына Огастуса, Бонтина, пригласит ли Диана своего единокровного брата на торжество?
— Как захотите вы, Фредер, — раздосадованно Диана пожала плечами. — Если мой отец не рассердится… Я не знакома с Бонтином… он будет лишним…
С чего бы Огастусу отбирать гостей на свадьбу дочери, которую никогда не считал за дочь? Тобиан хмыкнул. И вдруг закралось подозрение. Диана была несовершеннолетней, выдать замуж её могли лишь с согласия обоих родителей. Быть может, к её свадьбе приложил руку герцог Огастус? Стал бы он тратить своё время, ездить в храм и уверять священника, что Диана готова стать взрослой женщиной и перейти из его мнимой опеки под плечо мужа. Эмбер и Огастус готовили нового наследника. Тобиан вспомнил первую встречу с Дианой и Изикой. Ему было семь лет, месяц назад в его жизни появился Уилл. В тот день на званом вечере, на балу отец подвёл их с Фредером к двум маленьким нарядным девочкам и сказал, что это их двоюродные сёстры, дочери их дяди. Позже, подойдя к родительской спальне, Тобиан слышал, как мама сердилась на их отца, что он познакомил сыновей непонятно с кем. Про Мартенских и Нинских Эмбер не хотела слышать, даже когда справила смерть Тобиана. «А если бы Фредер умер?» — поймал на страшной мысли себя он. Кого бы Эмбер сделала новым наследником? Вспомнила о племянницах? Или ему бы, брату-близнецу, пришлось принять новое имя — Фредера Афовийского?
Дом Мартенских Тобиан покинул с чувством потерянного времени. Желание ехать к Изике напрочь пропало. Но на душе было необычайно спокойно и радостно. Не придётся подставлять Фредера, не придётся отнимать у брата его долг. Что ж, Фредер пока что наследник и он не позволит так просто забрать у себя право, данное ему при рождении. А судьба Мариона ложится на плечи Тобиана. Так и должно быть, он избавит невинного человека без вмешательства третьих невиновных людей. Его собственная тайна жизни и смерти уйдёт в забвении. Как и должно быть.
Тобиан летел на карете по городу и смеялся над двумя пропавшими в пустую часами его жизни. Город был великолепен! Мокрый снег комьями падал со свинцового неба, прилипал к рукаву мундира, когда он высунул руку в окно. Ветер застыл, подув какую-то минуту. И замер, стихли ветви деревьев, а людской шум разыгрался. Поднялось веселье — ветра нет! Снег блестел на красных крышах. Тобиан летел чуть выше их и наблюдал с высоты пестрящее людское существо, растекающееся по улицам и проспектам большой Конории. Снежные комья хрустели в руках детей, грязь хлюпала под ногами прохожих, снежинки разлетались от встряхивающихся собак. На крышах царила неземная белизна, лишь следы птиц выделялись в царстве снежной глади.
«Как я давно не валялся в снегу!» — ужаснулся Тобиан. Остановил карету у плоской крыши, покрытой ярко-зелёной черепицей, и прыгнул вниз. Он ударился коленями. Пустяк! Тобиан зарылся в снегу. «Последнее моё ребячество», — вздохнул он полной грудью. Снег попал на мундир, и Тобиан ощутил его колючесть отцовским медальоном. Достал деревянную дощечку, поцеловал и поднял над собой.
— Отец, только взгляни, как близки от меня небеса! Солнце нет, но завтра непременно мы с Марионом встретим его светлые спасительные лучи!
Не отряхиваясь от снега, Тобиан на карете спустился вниз. Через дорогу он увидел ювелирный магазин. Забежав, он быстро оглядел витрину и остановился взглядом на ожерелье из голубых маленьких камушков.
— Его, пожалуйста, — Тобиан положил перед продавцом бумажные аулимы, взятые у Фредера. Рассчитается уже завтра перед братом, вернёт ему все одолженные деньги.
Выходя из магазина, Тобиан осторожно держал в левой руке коробочку с хрупким сокровищем, не забывая ни на миг, что он Фредер, он левша.
— Фред! Вот это встреча! — раздались мужские голоса с левой стороны.
У его кареты стояли двое молодых людей, одетые в такие же зелёные мундиры. Курсанты подбежали к нему и протянули руки. «Отец, спаси», — со страхом взмолился Тобиан. Неуверенно он пожал руки юношам, стоял перед ними и не знал, что сказать. Да как хоть их зовут?! Фредер не знакомил его со своими друзьями, одно лишнее слово, и он в лучшем случае выставит брата перед однокурсниками дураком. А то и заподозрят они неладное!
— Долго будешь прогуливать академию? — спросил курсант с густыми тёмными волосами. — Я проходил вчера мимо кабинета генерала Шербека — меня на занятиях отправили за капитаном Гигитом — и слышал, как Шербек полковнику Реншу или полковнику Гарднеру — не разобрал — на тебя ругался. Ты пропускаешь занятие за занятием, тебя держат, потому что не хотят, чтобы ты в двухсотлетней истории академии стал первым кронпринцем, исключённым за прогулы.
— Мой двоюродный брат Бонтин заболел, — Тобиан вспомнил отмазку, про которую ему рассказал Фредер. — Поправится — я вернусь на учёбу.
«Сколько же Фред занятий пропустил, гуляя со своей Урсулой? — содрогнулся он. — Если его исключат за свидания с Урсулой, то он превзойдёт меня и Мариона».
— Бонтин тяжело переносит болезнь? — поинтересовался этот же курсант.