Гонг на крыше храма забил пятнадцать ударов.
Взрыв. В небо вознеслись пять столбов воды. Из-под земли, из канализационных люков хлынула вода.
Ужас пронзил Тобиана.
— Не трогайте! Не надо! — он руками заслонил себя.
Рука из воды осталась глуха к его мольбам и схватила туловище. Гвардейцы бросились за Тобианом. На ужасающей скорости им в живот врезалась вода.
Урсула Фарар. Длинными щупальцами она наносила удар за ударом по королевской растерянной гвардии.
— Я хочу умереть! — закричал Тобиан.
Вода пронесла его над головами обезумевшей разбегающейся в страхе толпе. Серые одеяния людей, серая земля, железные кареты и тёмный кирпич зданий смешались с пятнами крови. Загрохотали выстрелы ружья, и звуки проходящих магов вторили им в такт. Перед глазами возник канализационный люк. Сначала мелькнула в темноту Урсула. За ней чёрная бездна поглотила Тобиана.
***
Фредер сжимал балконные поручни и подставлял глаза ослепляющему солнцу. Изумлённых ошарашенных королеву и герцога он увидел лишь на миг — Эмбер и Огастуса схватили королевские проходящие. Под балконом кричали люди, звали на помощь врачей и целителей. Сидя на коленях всхлипывала Люси и к ней бежал плачущий Майк.
— Люси, я ставлю на моего брата. Я ставлю на его жизнь.
***
Они ехали пятнадцать часов. Карета единожды останавливалась в трактире, чтобы поменять лошадей. В трактир они заезжали, когда над луной нависла громадная туча и обрушила тьму на спящую деревушку.
Рассвело. Джексон сидел в карете, закрытый плотными шторами, и прислушивался к шумам. С ним был Джан Лофтинский, сын санпавского разорившегося барона, двадцатисемилетний чернявый молодой человек. Лошадьми управлял Андер Хасиан, сорокалетний, полысевший мужчина, но сохранивший в пышной форме усы. При Джексоне он исполнял обязанности начальника санпавского земледелия.
Джексон нюхал засушенную лаванду, которую Джан стащил из трактира, и приходил в себя. Ему и следующих суток будет мало, чтобы всё усвоить. Погони нет, по словам друзей он в полной безопасности и дней через шесть, если повезёт, будет в Санпаве. Ему сказали, что в посёлке Эрук его посадят на поезд, на котором он доедет до границ Санпавской и Рысиной провинции, и снова перепрячут в карету. Дно повозки было двойным. Когда они были близки от патруля солдат, Джексон залезал под крышку пола, Джан накрывал её плотным ковриком.
Его товарищи всё знали: о пытках, от отрубленных пальцах, о спасителе по имени Тобиан Афовийских. Знали задолго до самого Джексона.
— Поверить не могу, что парень подставит свою голову под воительницу, — Джексон слушал цокот копыт, обгоняющих их. Они ехали через маленький торговый городок. — Я знал его Бонтином, желания жить у него больше, чем у сотни тысяч человек! Готов поспорить, он даст представление, в самый последний момент расскажет правду. Готов поставить, он превратиться в Тобиана при многотысячной толпе.
— Чем ставку будете делать? — хмыкнул Джан. — У вас денег нет. Бима не найдёте для ставки.
— Был всем, стал никем, — Джексон прислонился на оббитую войлоком стенку кареты.
— Тр-ру-у! — Андер остановил лошадей. Их следовало поменять.
— Спроси у трактирщиков, как казнь? Три часа уже, — Джексон сказал ему.
Он спрятался в укрытие. Дышать было тяжело, хоть и дул промозглый северный ветер. А пошевелиться — вообще нельзя. Лошади ржали, конюхи топали и плевались на землю. «Ради меня он отдаёт свою жизнь?» — в отчаянный поступок принца не верилось. Джексон не чувствовал себя тем человеком, ради которого должны умирать. Тем более принцы.
Сели Андер и Джан, повозка тронулась.
— Урсула вовремя появилась? Она успела? — со страхом спросил Джексон, выбравшись из укрытия.
Продолговатое лицо Джана было жёстким, губу барон прикусил до крови. Джан выглядел страшнее смерти.
У Джексона всё оборвалось. Урсула опоздала.
— Иширутская армия вступила в Санпаву. Иги и камерутский король Геровальд объявили о начале войны, — ответил Джан.
========== Глава 48. Чёрный океан ==========
С невообразимой скоростью пронеслись мимо него люди, крышка люка, грязная вода, мутные тоннели. Свежий воздух ударил в нос на мгновение, Тобиан увидел голубое небо. Мгновение закончилось, вода забросила его в помещение. Он оказался на деревянном потресканном полу. Голова кружилась, а во рту стоял вкус проточной воды.
«Я жив?» — подумал Тобиан. Клеймо зажглось невыносимой болью. Жив, твою же мать!
Урсулу он заметил сразу и разглядел её хорошо. Она стояла рядом с незнакомым большим человеком. Одетая как мужчина, с красным вызывающим платком, она положила ему руку на плечо и спросила, треща заботливым голоском:
— Как себя чувствуешь, Тобиан?
Он не ослышался. Его назвали Тобианом! При этом незнакомце!
Тобиан моментально превратился в себя, отринув в бездну лицо Джексона.
— Я не просил меня спасать! — он схватил Урсулу за горло. — Я хотел умереть! Что ты натворила! Я хотел умереть! Откуда, откуда, ведьма, ты знала, что я это я?
— Фре… — Урсула потянулась пальцами к рукам Тобиана, чтобы оттащить его.
Жестокое молчаливое лицо Фредера, который смотрел на него с балкона на площади Славы, вдарило в Тобиана. Он отпустил Урсулу. Ублюдок! Предатель! Дьявол! Тобиан взревел, окатив помещение медвежьим рыком. Чёрт, брат всё знал, но не понял его! Он просил его только об одном — не мешать. Не мешать!
— Зачем вы помешали мне? — закричал он на Урсулу. — На мне всё бы закончилось!
— Нет, на тебе всё только начинается, — невозмутимо сказала Урсула.
«Что?» — не понял Тобиан. И тут он только огляделся. Помещение напоминало военную казарму. В углу стояли пара двухъярусных кроватей, сломанный шкаф, стол, распиленный напополам. На стенах висели выцветшие карты, на полу лежала груда бумаг. Незнакомый Тобиану мужчина был одет в лёгкую рубаху и штаны, будто приготовился к перемещению. Он смотрел на него с явным любопытством, но без изумления, которое постигало каждого, кто узнавал, что Тобиан не умер в двенадцатилетнем возрасте.
— Ты часть плана Фредера, — пояснила Урсула. — Ты ему нужен живым, как санпавцам Джексон Марион. Времени мало, королевские маги воды скоро обнаружат наше временное пристанище через сеть канализационных путей, я объясню тебе всё в Тенкуни. Там ты будешь жить.
К нему подошёл крупный, с большими руками мужчина, но Тобиан быстро отскочил назад. Он догадался, что перед ним проходящий. Который отнесёт его в очередную клетку. А его место на эшафоте, среди поверженной Эмбер и Конела, ждущего встречи с ним.
— Как я буду жить с этим? — Тобиан ткнул на клеймо. — Как я буду смотреть на себя в зеркало? На мне печать смертника, а ты говоришь, что я должен жить!
— Не волнует, — отчеканила Урсула. — С той же радость, с которой ты хотел покрасоваться с клеймом на эшафоте, красуйся с ним и дальше. Ты дал поставить на себя пожизненную метку, зная, как это больно. Вот, живи. Но не пару минут, а, надеюсь, ещё девяносто лет.
Тон, которым говорила Урсула, был не её. Взгляд, смотрящий сквозь Тобиана, тоже не её. Словно Фредер испил магическое зелье и стал Урсулой. Эти холодные острые слова мог сказать только он. Но Фредер остался на площади Славы с Люси. Никто же, кроме этого дьявола, не додумается засунуть к себе в пасть невинную Люси. «Урсула, с таким же чужим выражением лица, ты пленила Джексона Мариона?»
— Я не буду вашей игрушкой! — Тобиан задыхался от злости. — Я хотел умереть! Я устал быть рабом, устал от всей этой проклятой жизни, от своего ничтожества! Цепи рабства сменил на королевские цепи, эти цепи теперь на ваши променяю? Вы будете играть по моим правилам. Я хотел умереть, и я…
Урсула развернулась так быстро, что Тобиан смолк. Она достала из-под койки длинную толстую верёвку, связала быстро тугую петлю и накинула на крюк, оставшийся от висячей некогда люстры.
— Закончи, Тобиан, своё дело. Давай. Ты же этого хотел на эшафоте.
Тобиан отпрянул назад. Да, он мечтал об избавлении от мук! Но не так… Не сейчас… Не таким способом… Ему был приготовлен иной конец, а мёртвая удавка пугала.