— Да, — бывший супруг заглянул ей прямо в глаза. — Нулефер навела на меня револьвер. И скажу тебя ещё одно. Я собирался убить Нулефер следом за её напарником. Но она оказалась быстрее меня. А я надеялся застрелить сперва освободителя, затем Нулефер. Вот моя правда. Иди, Ханна. Стой… — Оделл преградил ей дорогу к двери. — Подожди пятнадцать минут. Если ты убежишь сразу после моего визита, у меня точно возникнут неприятности. Подожди пятнадцать минут, возможно, они ещё у тебя есть.
Поколебавшись, покачавшись с одной ноги на другую, Оделл прижал к себе Ханну и поцеловал в щёку.
— Не забудь своё любимое кольцо.
На его тёплой ладони возникло кольцо королевы Юноны. Ханна едва не закричала от удивления.
— Где ты взял его? Был в имении? Но в имение никого не пускали, только сейчас разрешили вернуться Нормуту!
— Я выкрал кольцо из твоей комнаты два дня назад. Чуял, в доме Казокваров ты его не утаишь. За тобой следила полиция, ты бы привела её к кольцу и точно навлекла бы на себя наказание.
Ханна прильнула к губам мужа. Просто мужа, никакого не бывшего, не прошлого, а настоящего и единственного мужа. Оделл ушёл. Она засекла ровно пятнадцать минут и мучительно смотрела на стрелки часов. Пятнадцать минут растянулись в пятнадцать часов. И вот минутная стрелка коснулась цифры двенадцать, Ханна, надев на палец кольцо, пошла.
Хочу подышать. Врачи выпустили её. Она пошла, не оглядываясь назад. Но учуяла шаги за спиной. Повернулась. Это было ошибкой. За ней шли охранники, как только они встретились взглядами, охранники прибавили шаг.
Ханна бросилась бежать.
Перелетела через калитку. Задыхалась, не знала, куда дальше. Куда? Налево или направо? Оделл не объяснил! Рванула за правый поворот. А там возле стен кафе столпились люди. Молодые подвыпившие парочки, старики, рассказывающие истории своей жизни, дети, бросающие палку собаке.
Сзади приближающиеся шаги.
Кажется, нашла! Мужчина в одной рубашке и в лёгким штанах, ёжится от холода и покуривает папиросу. Ханна накинулась на него всем телом.
— В Тенкуни! Намириан!
И боги услышали её просьбу.
***
Шлюпки, полные людьми, причалили к берегу. «Встреча» стояла на якоре в трёх милях от земли. С прозрачного неба выжившим кричали чайки, по песку бегали юркие куницы, играясь с крабами и морскими черепахами. Первый человек, Аахен Тверей, вступил на новую землю. Песок мягко поглотил его сапог. Аахен протянул руку Нулефер, и она вторая взошла на остров. Затем стали спускаться остальные люди. Аахен, ещё не разглядывая остров, вытаскивал со шлюпки на берег сундуки.
Остров пах смолой кипариса и мирта. Дышать было тяжело, как в горах. Но так хотелось вдохнуть чудесный запах волшебной земли! Нулефер вскинула руки к небесам. Она дошла до заветной цели. Сомнений быть не может, это Абадония.
— Спасательные шлюпки! — один из матросов подбежал к небольшому холму и разворошил застывшую кучу песка. Под ним нашлись прогнившие, заплесневевшие, поросшие мхом лодки.
— Смотрите! Корабль! — маги наткнулись на разрушаемые временем обломки корабля. Судно, разорванное на две части, было похоронено в песках пляжа. Торчали лишь мачты и нос корабля.
— Воины, перед вами две задачи, — отчеканил Шайр Гуран. — Найти абадон и людей, которые могли выжить за эти семнадцать лет.
Плавание закончилось. Опай Миркогал мёртв. Теперь командир — он.
— Тивай, спускайся, — Уилл перекинул правую руку Милгуса на себя и помог слезть со шлюпки.
— Отпусти меня, — хрипло сказал Тивай.
Он с трудом держался на одной ноге. Сделать шаг не получилось, прыгнуть вперёд тоже. Тивай сел на колено. Он поползёт, подумал Уилл. Но Тивай затрясся, сжал в руке песок и поднял к глазам. Песок высыпался из слабого кулака. Тивай схватил ещё раз, и ещё, и ещё, а затем упал лицом вниз, стал целовать песок и возрыдал.
— Простите меня за мою самоуверенность, — говорил он сквозь льющиеся ручьём слёзы. — Простите, небеса, за мое высокомерие. Прости, мать земля, что хотел тебя истоптать в пыль. Вы доказали мне мою ничтожность. Каюсь, каюсь, каюсь… Зачем мне оставили жизнь? За что приняли безобразного калеку?
— Затем, чтобы ты превратил свое безобразие в красоту? — подмигнул Уилл и протянул ему руку.
Тивай широко раскрыл глаза.
— Ты навоевался. Отдохни. Обрати, что тебя могут окружать не только генералы, стрелы, ружья и пески. Земля приняла тебя к себе живого. Ты ещё нужен ей. Ты часть её, часть этой природы.
Тивай поднялся, держась за руку Уилла. И, казалось, впервые в жизни смог набрать воздуха полную грудь и вдохнуть его с удовольствием.
На зеленеющей прибрежной траве лежали около ста трупов, накрытые чёрными тканями. То были воины, отдавшие свои жизни в неравной борьбе с Чёрным океаном. Маги снега замораживали их тела, дабы они не сгнили. Хоронить ли товарищей на тёплой земле Абадонии, отправить ли в море, или вернуть на родину — ещё никто не знал, что с ними делать, как достойнее отдать память павшим.
Тивай попросил Уилла подойти к телу Опая Миркогала.
— Прощай, мой старый добрый друг, — сказал Тивай, смотря как тело капитана обрастает льдом.
Люди расходились по берегу. Нулефер внезапно захотелось побегать. Она сняла с себя сандалии и пустилась бежать на траве. Ноги ощущали утреннюю росу — абадонскую росу! Тело разминалось, земля мягко просачивалась через пальцы, Нулефер бежала вперёд, поминутно останавливаясь у каждой пальмы, куста и цветка и рассматривая его. Чарующая зелень производила опьяняющий эффект. Раздался рёв. Нулефер раздвинула ветви гибискуса и увидела чёрного огромного быка. Животное жевало траву и пугливо изучало Нулефер.
— Мы тебя не тронем, — она попыталась погладить его по блестящей морде, но бык быстро закачал головой.
— Ты мешаешь ему. Он говорит: «Дай поесть», — перевёл подоспевший зверовещатель. — Ну вот, и меня бык послал.
Природа Абадонии была так похожа Тенкуни и даже на Зенрут: птицы, мелкие зверьки, пальмы, кипарисы, кусты гибискуса, розового олеандра, растущие апельсина. Но чёрные быки уже делали Абадонию уникальной. Аахен умудрился отыскать какую-то мелкую жёлтую пташку, которую не видел ни в каких книжках.
На Абадонии царила тихая спячка. Тихо, как бы оберегая чужой покой, чирикали птицы, медленно жевали траву быки, паслись лани. Спокойная, невозмутимая, на острове застыла особенная жизнь, неведомая вечным людям. Нулефер прислушивалась к шуму моря, даже волн не слыхать. Штиль ласкал океан. Его путники — белые чайки иногда проносились над головой. Заросли высокой травы разделяли маленькие протоптанные дорожки. На них угадывались копыта быков и птичьи ноги, следы маленьких лапок зверьков и величавые отметины львов. А ещё отпечатки пятипалых человеческих конечностей с длинными ногтями.
Бездонно-лазурное небо, тихий шорох, капли скользящей росы на коже — Абадония выражала благую тишину.
— Кажется, это они! — маг по имени Найк внезапно замахал рукой за маленькие отдалённые фигурки в шелестящих кустарниках.
Действительно, в кустах кто-то шевелился и поедал плоды.
— Всем быть готовыми к любым сюрпризам, — грозно повелел Гуран.
Тени в кустах услыхали людей. Показались и пошли вперёд. Спустя несколько шагов стали отчётливо видны пятеро массивных рыжих существ. Юрсан Хакен не врал, пустоглазы существовали! Рыжие самцы, со львиными гривами, прямой гордой спиной и пустыми глазами. Полулюди, полузвери любопытно приближались к ним. И вдруг остановились, переглянулись между собой и зарычали сильнее льва или медведя. Никто не успел опомниться, как пустоглазы опустились на четвереньки и бросились к людям. Самый быстрый успел накинуться на зверовещателя и укусил его в руку, второй оказался возле целителя и ударом его кулаком по лицу.
— Чего замерли?! — вскричал генерал Гуран.
Порывом воздуха он отбросил напавших пустоглазов и затем мощным ударил отправил в сторону троих ещё бежавших пустоглазов. И тут на глазах у перепуганных воинов пустоглазы обратились в людей. Стоя в чём мать родила, они вознесли руки. Перед воинами возник адский пылающий огонь, преградивший им путь к абадонам. Земля задрожала под ногами. Воздух исчез. Его просто не стало, воины отчаянно стали хватать его, но всё понапрасну.