— Нулефер, помоги! — закричал Аахен. — Онисей толкнул меня в реку! Меня нужно высушить! Нулефер, я один не справлюсь! Ааа! Меня атакуют! Помоги!
Мощный пустоглаз навалился на него и уселся в довольной позе.
— Получай, Онисей! — Аахен ухватил его беспомощный длинный хвост и дёрнул за него. Как только выбрался, то побежал в обратную сторону, а пустоглазы, сражающие на стороне Аахена, желудями стали бросаться в Онисея.
— Побежали, Нулефер! — крикнул Уилл. — Ты на чьей стороне играешь?
Он схватил её за руку и лишь силой заставил подняться. Нулефер непонимающим взглядом смотрела на бесящегося с пустоглазами Аахена и Уилла, что хотел к ним присоединиться. Зачем? Думала она. Какой смысл в этой игре?
— Побежали! Весело же! Нулефер, сестра, абадоны вновь обезьяны, но свет не исчез перед ними. А ты, перерождённая однажды, будешь плакать в темноте?
Нулефер неуверенными шагами погналась за Уиллом, в уголках губ проступала неуклюжая улыбка.
========== Глава 50. Скорбящий ==========
Мой холод замораживает сердце.
Свой гибельный предчувствуя конец,
Я дёргаю незапертую дверцу,
И шлейфом за спиной струится: «Лжец».
Энена. «Ядовитый зелёный»
https://ficbook.net/readfic/7586880/19990400#part_content
За Фредером пришли офицеры. Его собрались взять под руки и толкнуть к проходящему магу, но Фредер сказал, что жаждет поговорить с королевой не меньше неё, и шагнул к проходящему. Офицеры тем временем брали под стражу недоумевающую Люси.
Эмбер восседала в Загородном дворце на вызолоченном кресле. Красный бархат трона, красное платье, красное лицо королевы — обагрился дом Афовийских. В глазах Эмбер сверкала ярость, морщинистый лоб выпячивал каплю пота. Герцог Огастус точно зверь готовился к бою, вот уж кто обезумил, — зрачки тряслись, зубы стучали.
— Ты заодно с ней?! С Фарар?! — зарычал Огастус, когда офицеры исчезли из тронного зала.
Фредер молча обратил лютый взгляд на мать и дядю. Огастус подбежал к нему и схватил за воротник курсантского мундира.
— Я повешу вас как собак на скотном дворе! Вас всех — тебя, Фарар, Тобиана, вашу шлюху Люси! Вы мне всё испортили!
Фредер отпихнул дядю от себя.
— Замолчи, если не хочешь, чтобы я убил тебя прямо здесь. Я пришёл посмотреть в глаза своей матери.
— Ты предал нас! — вскричала Эмбер. — Марион через час расскажет своим преданным санпавцам о своей невиновности, о вырванных пальцах, о том, что Огастус лично присутствовал при пытках. Уже завтра нас назовут палачами, а Марион настроит всю Санпаву против нас. Утром Камерут и Иширут объявили о войне. Ты понимаешь, что значит вражда Мариона с нами в ходе войны за Санпаву?
— Ты убила моего брата, — коротко ответил Фредер, не скрывая ненависти ни в обвиняющих словах, ни в тяжёлом взгляде.
— Ты и твой брат погубите нас! — въелась Эмбер.
— Ты убила моего брата! Он мёртв! — слёзы брызнули из глаз Фредера.
Эмбер вздрогнула, словно её облили кипятком.
— Повтори, что ты сказал…
— Тобиан мёртв! Он покончил с собой! Вы довели его до смерти! Неужели вам не понятно было, мама, дядя, что Тобиан не сможет жить с грузом убийства на своих плечах? Вы не видели, что он угасал? Он был ходящим трупом! Вы его убийцы! Вы убили моего брата! Вы убили Тобиана! И первой смертный приговор ему подписала ты! — Фредер показал пальцем на мать.
Эмбер подскочила с кресла, руки у неё затряслись.
— Ты просто издеваешься надо мной, Фред… Хочешь ранить меня, ударить побольнее.
— Не трясись, — Огастус повёл глазом. — Тобиан не такой слабак, чтобы вешаться или стреляться. У него жилы покрепче наших. Клянусь, он и придумал, что Фарар вырвет Мариона с эшафота и утащит в канализацию.
Фредер обернулся к дяде.
— Да? Из-за одного Джексона Мариона Тобиан подверг опасности людей на площади? Сколько погибших? Сколько погибших, повторю?
— Трое зевак, — нехотя ответил Огастус.
— Вы убили моего брата, — повторил Фредер. — Я любил Тобиана больше, чем себя.
Эмбер прильнула к нему и дрожащими пальцами обняла лицо.
— Ты лжёшь мне… Ты любишь брата больше себя… Только что это сказал! Это твои слова, сынок… Ты бы не допустил смерти своего брата. Ты бы остановил его.
— Да, что мешало тебе посвятить Тобиана в твои планы по спасению Мариона? — хмуро спросил Огастус. — Не поверю, чтобы он не знал о вашей операции.
— Мы с Урсулой не могли быть уверенным целиком и полностью, что у нас получится. Мы не могли рассказать Тобиану, что Марион будет жить — он ненароком бы выдал наш план, сам бы проболтался или мыслечтецам душу открыл — мы не могли положиться на Тобиана. Я понял не так давно, что его душа уже готовится отправиться к отцу. Спасённый Марион не вернул бы в Тобиана жизнь. Брат стал бы прежним на шестицу, на месяц, на год — вы бы его всё равно добили! Даже мёртвый Тобиан ваша игрушка! Он принял решение уйти, и я посчитал… я посчитал, что не имею морального права останавливать его! Тобиан мёртв. Из вашей задницы вытащили занозу. Радуйтесь, пируйте!
Фредер развернулся дабы уйти. Но Эмбер впилась длинными ногтями в его рукав. Она повернула сына к себе, щёки распухали под первыми слезами.
— Ты бы спас Тобиана! Фредер, пожалуйста, скажи, что ты лжёшь! Ты мой любимый сын, не лги мне! Может быть, ты и есть Тобиан? Я обозналась вчера, могу перепутать вас сегодня.
Он оттеснил от себя руку мамы.
— Вчера Тобиан попросил меня только об одном — отпустить его. Я не стал держать его в цепях, не стал причинять боли и отпустил. Ты, и правду, не различаешь нас. Вчера в библиотеке он притворился мною: принцу Фредеру никто же не помешает закончить свои последние дела. Быть может, вы пересекались, разговаривали… Я под видом Бонтина сбежал из дворца и отправился к Урсуле обговорить спасение Мариона. Отойди от меня. Ваше Величество, у вас теперь появились важные дела. Постараться найти Мариона, Урсулу, разобраться с войной и принять горячую ванну. Смойте с себя кровь вашего сына, — Фредер наклонился к уху Эмбер и прошептал. — Я тебя никогда не прощу. Убив моего брата, ты перестала быть для меня матерью.
Фредер подошёл к двери, Огастус достал из кармана связывающий голоса винамиатис и, когда камень зажегся, крикнул:
— Стража, задержите принца Фредера!
Прибежали офицеры и схватили его.
— Фредера под арест в его покои! Запереть! Не отпускать из комнаты и охранять! Эмбер, вытри слёзы и подготовься к совету с советниками и военачальниками. Я разберусь, куда подевался Тобиан, и допрошу его девчонку.
Фредер без сопротивления дошёл до своих покоев. Заслышав его, песочная кошка выбежала из полуоткрытой двери и потёрлась об ноги.
— Зуи, успела изучить мой дворец? — улыбнулся Фредер, взял кошку на руки и прошёл с ней в свои покои. — Я теперь долго не выберусь наружу и ты, похоже, со мной в заключении. Урсулу не скоро увидишь, будем жить вдвоём.
Он лёг на кровать, закрыл глаза и прижал к себе бурчащую кошку. Померкшее лицо Эмбер плясало в видениях. Вот бы снова повторить тот разговор, вот бы снова крикнуть ей «ты убила Тобиана!» и разглядеть корчащуюся в муках душу королевы. Фредер почти не лгал, Тобиан готов был умереть. Свой выбор брат сделал. Мгновения оставались до хода Воительницы. Но вмешался он. И Урсула. Тобиан жив, но есть ли у него ещё брат? А брата, скорее всего, уже нет. Брат не простит, что он отнял у него единственный в жизни выбор. Не простит и клеймо, уничтожающее личность Тобиана.
За дверью Фредера сторожили гвардейцы. Камердинер вечером принёс плотный ужин. Ни Эмбер, ни Огастус не удостоили его своим присутствием. Поначалу днём гвардейцы подозрительно смотрели на кошку Зуи, возможно, принимая её за сообщника Фредера — мага-превращателя. Потом их сомнения развеялись, и они не обращали на неё внимание. Фредер знал, мыслечтец уловил, что Зуи простая кошка. Маг затерялся где-то за стенами и подслушивал его мысли. Фредер отвлекался на кошку, думал про академию и переосмысливал, что брата у него теперь нет. Тобиан отречётся от него, значит, нет у него больше брата. Тобиан умер. По крайней мере тот Тобиан, которого он знал.