— Тобиан явится, — подняла глаза Люси и посмотрела на Огастуса.
Герцогу пришлось не по нраву, как на него взглянула бывшего рабыня. И Фредер быстро заслонил Люси.
— Она не пойдёт на каторгу.
— Споришь со мной? Давай поставим ставку, как быстро прибежит Тобиан, когда услышит о страшной судьбе своей любовницы. В Санпаву он прилетел с проходящим сразу, тотчас узнав про Люси. Я забыл спросить, дырявая голова, ты почему девочку отпустил в шахту к отцу? Возможно, проверял, смогут ли Тобиан и Марион поменяться местами?
— Я отвлекал Тобиана от предстоящей казни. О, боги, сколько вопросов! — Фредер схватился за голову. — Я скоро сам поверю, что я какой-то дьявол, я сродни демону Агасферу! Хорошо, дядя… Давай используем Люси в нашей игре. Тобиан не прибежит, когда ты будешь судить Люси, он же хитрый интриган, ты таким его считаешь, он осознает, что от правосудия Люси не спасёшь и будет работать, не показывая носа. А вот если Люси продолжит жить мирской жизнью, Тобиан вдруг захочет написать ей письмо или встретиться тайно в парке.
Эмбер издала стон.
— Признание! — тут же вырвался крик. — Ты признался! Проговорился! Тобиан жив!
— Я стараюсь облегчить судьбу Люси, поэтому принимаю дядины правила. Тобиан по-вашему живой, а я дурак? Проверьте! Испытайте меня! Я думаю, Тобиан захочет увидеть Люси. Ну же… Эмбер, заточи её в подземелье, через сколько дней к тебе на колени опустится твой сын? Умерший сын…
Эмбер изменялась в лице всякий раз, когда до неё доносилась — «Тобиана нет, Тобиан умер, умерший сын».
— Будь по-твоему… Будь по-твоему… Иди, Люси, с миром. Фредер, верни мне только Тобиана!
— Он прождал мать девятнадцать лет. Поздно просить о возвращении. Люси, идём, пока королева не передумала тебя отпускать.
Люси слабым движением пальца тронула Фредера за руку.
— Тобиан ведь жив. Это был его смех на эшафоте, его глаза!
Терпению Фредера подошёл конец. Уже не играя в актёры, он разозлился и закричал:
— Тобиан убил себя! Повесился, застрелился, утопился, принял яд, бросился со скалы — я не знаю, что он выбрал! Он умер! Понимаешь, Люси, умер! Дал мне знать, что не желает жить, и я, скрепя зубами, благословил его на смерть! Я бы отправил человека, мечтающего умереть на эшафот, дабы потом заклеймить и спасти?! И я стоял бы и разыгрывал перед вами представление? Зачем мне этот спектакль?! Зачем мне было клеймить брата?! Назови хоть одну причину, по которой Тобиан должен был получить клеймо убийцы?! Я болван или вы все рехнулись?
Огастус встал у двери.
— Ты заполучил на время подружку. Но меня не убирай со счетов, я буду за ней пристально следить. Подумал, как объяснишь исчезновение Бонтина Бесфамильного?
— Не было времени думать. Скажи сам его друзьям, что Бонтин умер от осложнений на сердце. Хотя, уверен, ты создашь его двойника для своих нужд.
— Тобиан наврал про простуду, — тяжко молвила Эмбер, стоя в стороне.
— Неважно, чем он болен, — задумчиво сказал Огастус. — Подцепил чахотку в своих трущобах! Лечится в Загородном дворце, всё-таки он мой сын.
— Ваше Величество! — внезапно крикнул Джиор Сейер и, не дождавшись ответа королевы, позвал Огастуса. — Ваше Высочество! Через два дня магия от зелья превращения в Бонтина закончится! Человек, нашедший его тело, увидит мёртвого близнеца принца Фредера!
— Найдите его тело сейчас, — приказ прозвучал от Эмбер.
Фредер, держа за руку Люси, обогнул дядю. На первый этаж дворца, на свет они поднялись довольно быстро. Лестница из темницы вела в зал дворцового музея. Скульптуры богов и героев предстали перед недавними узниками. Гобелены, вытканные искусными мастерами, они стали трофеями зенрутского генерала в ходе Иширутской войны и были подарены королевскому двору. Гобелены изображали зарождение дыханием Небесной Супруги своих детей, исход демонов на землю, убийство Вождя Змеиного Человеком. На потолке, на картине во весь зал, люди и звери, демоны и птицы оплакивали старую Андорину, и только великие Боги протягивали руки отлетающей душе.
— Смерть это продолжение жизни? Стало быть, Тобиан поднялся на новую ступень, — сказала Люси.
Фредер не ответил ей, спорить — себе дороже.
— Живи в Загородном дворце. Это мой дом, я всегда успею примчаться сюда, если у тебя настигнет беда.
— Нет, — Люси моментально отринула его заботу. — У вас все стены пропитаны ядом.
— У тебя нет своего дома. Хозяин выгонит на улицу, к кому ты пойдёшь? Огастус не даст тебе покоя.
— Ах, я найду покой с тобой? В одних стенах с Огастусом и Эмбер? — разъярилась Люси.
— Я куплю тебе дом. Прими мою помощь, у тебя нет ничего своего. Дом — не твой, лавка — не твоя, деньги — отдашь другим, Майк — ты ему не опекун. Ты сама ребёнок, кому ты ещё нужна?
Она положила руку на нагрудный карман мундира Фредера и нащупала медальон.
— Тобиану.
Люси нашла в покоях на первом этаже Майка — за мальчик приглядывала королевская няня, Эмбер не сорвала — и ушла. Пешком, отказавшись от кареты. И тут на Фредера напало дикое одиночество. Брата нет, матери нет, друг ушёл. Он должен был грустить, впасть в отчаяние, показать внешне и внутренне, что пал — легенда о смерти Тобиана должна поддерживаться. Но вместо этого Фред чувствовал злость и желание разобраться с матерью не таким способом. А быстрым, точным как клинок стали!
Ему разрешили покидать свою комнату, но за дворцовые двери ему всё равно было нельзя. День прошёл за стеклом. Зенрутский вещатель трещал про похищение Джексона Мариона прямо с эшафота, про предательство Урсулы Фарар, про трагедию у Казокваров. Сколько событий за один день! Глядите, Фарар водила дружбу с Линдой и Грэди Каньете — ну рассказывайте всю подноготную об Урсуле!
Ночь пришла не скоро, кошка Зуи не могла скоротать время Фредера. Дождавшись трёх часов, он пошёл в покои матери. У королевы горел приглушённый свет, она раскинулась в ночном платье на кровати, голову спрятав в белую простыню.
— Не спится? — Фредер присел к ней на кровать.
Эмбер вздрогнула.
— Тобиан? Ты вернулся? Я пойду на твои условия! Ты вернулся к маме! — она кричала то ли за правду, то ли бреду — Фредер не понял.
— Не спится? — повторил он. — А Тобиан спит. Вечно будет спать по твоей милости.
Измученная Эмбер упала головой на колени.
— Я прощаю Тобиана. Фред, сыночек, передай брату, что я прощаю его и приму любым! Я осознала, что я самая ужасная мать.
— Когда найдём его, тогда подойдёшь и потребуешь тебя простить. Но он тебе не ответит. Знаешь почему?
Эмбер встала и поднесла мокрые глаза к лицу сына.
— Почему?
— Тела мёртвых не отвечают. Спокойной ночи, спи. Я завтра приду к тебе. Я буду заходить к тебе каждую ночь, пока сама не отправишься в преисподнюю.
Он встал и тут свет от лампы винамиатиса упал на металлическую вещь на кровати у Эмбер. Фредер пригляделся и чуть не закричал. Рабский ошейник! Надпись: «Бонтин. Огастус Афовийский».
— Водный маг нашёл ошейник Тобиана в реке! — воскликнула Эмбер. — Ты его выбросил? Ты? Тобиан сохранил у себя ошейник, ошейник связывал его с нашей семьёй.
— Связывал кандалами и презрением. Я не трогал ошейник, он вообще вылетел из головы… — слова застряли в горле. «Его путь к свободе лежал через смерть. Он так долго был рабом?».
— Не продолжай, Фредер… Не надо мне повторять, что он сделал с собой. Ошейник бросил ты.
— Тобиан познал свободу в смерти и избавился от ошейника, — осадил её Фредер. — Я приду к тебе завтра ночью. Высыпайся, завтра военное собрание.
Фредер пришёл к матери на следующую ночь, и на третью. Он рассказывал ей про мольбу, застывшую в Тобиане, когда они прощались в библиотеке, напоминал про молитву Тобиана в семейной часовне. Уходя, Фредер расплывался в усмешке и оборачивался к Эмбер, говоря: а тебя погублю я. Огастус за утро прознал про неутешительные встречи племянника и сестры и приказал страже не подпускать Фредера к покоям королевы, а юного принца вновь взять под замок. Эмбер отменила его распоряжение, возвращалась вечерами из Дворца Солнца в Загородный дворец, она ждала Фредера, скучала по его упрёкам и проклятиям. Фредер видел, как мать хочет высказаться ему, её душа просила излияния. Эмбер бессвязно говорила про детство Тобиана, про королевский долг, про первенца и последующих детей, про дочь, девочку, о которой она всегда мечтала. Она гладила маленькую карточку с Тобианом, на которой он стоял, ещё мальчишкой. Фредер приходил к ней в военной форме, слева крепилась портупея со шпагой.