— Аахен, мне не по себе, — Нулефер взяла любимого за руку. — Мне становится тревожно.
— Они не причинят нам вреда, — Аахен сгрёб её в объятия. — Онисей объясняет им, что мы свои. Кхе-кхе.
— Знаю, знаю, но у меня нарастает тревога. У меня странное желание — драться. Мне не хочется, чтобы мы шли дальше.
— У меня такое же чувство, — сказал Уилл. — Люди меня раздражают, я тревожусь за город.
Аахен улыбнулся с предвкушением.
— Сейчас поглядим, сколько в вас абадонской души. Кхе-кхе, — снова закашлял он.
Здания отливались бронзой. Ростральные колонны, усеянные носами кораблей, вызывали ужас. В центре площади возвышался храм с круглой крышей. Когда люди подошли к храму, пустоглазы принялись рычать.
— Кто первый попытается войти? Бросим монетку, Тверей? — спросил Гуран.
— Я, и не задавайте лишних вопросов, генерал. Честь испытать абадон и Нулефер с Уиллом я беру на себя, — заявил Аахен гордо.
Аахен занёс ногу на ступеньку и тут же почувствовал крепкую хватку. Нулефер вцепилась ему в руку, глаза её бешено горели, рядом стоял Уилл с тиснутыми кулаками. Пустоглазы шумели. И тогда Аахен рванул вперёд. Но не успел он перескочить на пятую ступень, мощный удар попал ему в голову. Нулефер и Уилл навалились на Аахен всем телом и принялись избивать. Онисей зубами схватил за куртку и отбросил Аахена на несколько метров. Нулефер и Уилл рычали. Точно звери. Вот их истинный облик.
— Аахен! О, прости! — лицо Нулефер разгладилось, она кинулась ему на шею. — Прости, я не владела собой. Я не хотела тебя бить, я боролась с собой, но тело меня не слушалось!
Аахен погладил её по волосам.
— Ты абадона. Я абсолютно убеждён и рад этому. Расскажи поподробней, как так твоё тело пошло против твоей воли?
Нулефер не знала, как объяснить. О, как она хотела, чтобы Аахен вошёл в храм. Но так хотел её разум, а тело бурлило. Она чувствовала, как колышется в жилках кровь, как закипает её магия и тело готовится к бою. Своё состояние Нулефер могла сравнить с марионеткой в кукольном театре, над которой некто таинственный и более могучий совершает действия, заставляя её двигаться. «Вот что испытывала Цубасара, когда Кекира требовал пропустить её в храм в обмен на жизнь детей», — горько поняла Нулефер. Быть заложником собственного тела — страшнее рабства нет.
— Раз никто из нас не сможет войти в храм, — сказал Аахен и закашлял, вытирая кровь с запухшей губы. — Кхе-кхе-кхе… Нулефер, Уиллард, потрудитесь запомнить всё за нас.
— Сестра, ты думаешь о том же, что и я? — спросил Уилл.
— Да! Это просто храм, меня тянет во дворец Агасфера. Там центр магии.
Аллея во дворец Агасфера была усеяна рядами пальм, что блестели на солнце как само золото, из которого была слеплена крыша дворца. Нулефер и Уилл, держась за руки, останавливались мимо статуй богов, немыми стражниками дворца, и преклоняли колени. Им не хотелось кланяться, но разве они могли совладать со своей природой? Уилл задумывался, а кланялся ли он вообще статуям богам в зенрутских храмах? На колени его заставлял опуститься только Огастус. И боги, заточённые в этих абадонских статуях.
Брат и сестра зашли в распахнутые ворота. Во дворце возвеличилась грозная огромная золотая статуя самого Агасфера, задумчиво склонившего голову над свитком. Из золота было сделан почти весь дворец. На плитке золотые крапинки, на стенах и колоннах из мрамора позолоченные статуи, бюсты, барельефы и картины, расписанные белым золотом. У императора Неонилиаса не было столько драгоценностей как у простого городского наместника.
Как тьма в глаза ударили чёрные горгулья, закрывающие вход в зал. Кое-как протиснувшись, Нулефер и Уилл вошли вовнутрь. И тут они поняли, что золотое убранство было лишь иллюзией величия дворца. Книжное хранилище, достигшее восьми этажей, которому нет конца и края — вот власть Агасфера.
— Житие Юрсана Хакена, — Уилл увидел на пёстром столике книжку. — Цоблерай передал память о своём друге потомкам. Житие, хм, Хакен святой разве? Что он сделал, что заслужил такую честь?
— Подарил надежду, что мир за пределами острова не погиб.
Нулефер и Уилл обходили ряд за рядом, поднимались на верхние этажи. Книги, свитки, пергаменты, древние руны, расписанные предметы утвари, высушенная человеческая кожа с таинственными прижизненными знаками — агасферовского богатства было много. Но ничего непонятно. Языки письма были чужими, неясными, неправильными. Нулефер нашла свиток с буквами, похожими на зенрутские, но в книге какая-то белиберда, а не слова. И сверху вниз и справа налево, и даже по диагонали она пробовала прочитать — побери Агасфер, не читается.
— Сестра, это же древняя теадозская письменность! — Уилл старательно вглядывался в свиток. — Профессор Виттель учил меня, Фреда и Тоба теадозскому языку.
— Что написано? — воодушевилась Нулефер.
— Не пойму. Язык теадозский, я узнаю их буквы, но так теадозы никогда не писали. У них угловатые знаки означают согласные буквы, мягкие закруглённые это гласные. А тут сперва идут согласные буквы, в конце все гласные.
— Может быть, это ребус? Нужно нам правильно расставить буквы?
— Нет… В это слово вообще влез раднарский иероглиф в форме птицы. А в этом слове тенкунская буква. Агасфер как будто брал наобум разные буквы и иероглифы и составлял слова. Найти бы ключ от шифра.
— Его может не быть, — загадочно ответила Нулефер. — Агасфер обладал памятью многочисленных людей. Он воссоздавал в голове любой язык и любую букву. Ему не зачем было оставлять ключ от шифра у нас перед глазами.
— Что может быть зашифровано в его дворце? — задумался Уилл. — Секрет как снять заклятие с абадон? Агасфер мог найти ответ, но ему, абадоне, не хватило времени, чтобы побороть проклятие. Он переложил свои труды на потомках, надеялся на нас.
— Не думаю, — возразила Нулефер. — Если абадон прокляли боги, то только боги могут избавить их от проклятия. Нам, людям, не под силу наколдовать так, чтобы боги струсили и сняли проклятие с абадон. Но у Агасфера засекречено не место захоронения клада… Нет, не богатства… Магия. Он нашёл — или пытался найти — ответы, что такое наша магия. Агасфер узнал, что есть магия. Почему существуют четыре стихии? Как они могли разделиться на восемнадцать видов? Что ещё могут люди? Агасфер написал свои сочинения всеми возможными языками мира, взяв с каждого по капельке. Он пытался понять наш мир. Ещё когда он был человеком, то много путешествовал… Агасфер получил знания всех народов мира, видел все природные явления. Здесь Агасфер записал тайны мира, тайны магии и тайны человека. Дворец Агасфера охраняется абадонами также яростно, как святыни храмов, потому что…
Нулефер прикусила палец.
— Его знания стали Агасферу новыми богами. Он разгадал природу магию, так он смог лишить магии всю планету. Что ещё знал Агасфер? Сила, заточённая в его книгах, может пошатнуть власть наших богов над человечеством.
— Боги всегда были выше людей, — Уилл посмотрел на человеческую кожу и передёрнулся. — Их не задвинуть в сторону. А вот себя уничтожить — пожалуйста. Агасфер доказал дьявольскую сущность. Эти знания должны быть скрыты от человеческих глаз ради нашего блага.
— Но их не уничтожили! Магия охраняет каждую песчинку в этом дворце! Агасфер сеял не только зло. В его книгах есть и надежда на спасение. Вот почему дворец защищается магией. У нас есть надежда стать лучше.
Нулефер и Уилл вышли из дворца глубокой ночью. Слова Цоблерая подтвердились, перед выходом сестра и брат вынуждены были расставлять книгами на свои места. Хотя так хотелось взять с собой хоть крохотный свиток или хотя бы положить его на видное место, ведь в следующий раз снова придётся подниматься на восьмой этаж и лезть за ним вглубь шкафов! Магия воды не работала во дворце, как и всякая другая магия. Даже «замки» боги изобрели раньше. Люди уже спали, расположившись на древних плитах. Цубасара и Онисей тоже дремали, свернувшись клубочком на земле. Аахен ждал свою девушку и её брата, не смыкая глаз.
— Вы что-нибудь узнали? — сразу закричал он.
— Узнали, — кивнула Нулефер. — Узнали, что проживи мы ещё тысячу лет, то не разгадаем записи человекодемона Агасфера.