Джексон Марион презрительно разглядывал себя в зеркале. Побледневший, исхудавший, с проваленными щеками и глазами, на спине и животе тонкие бледные шрамы, не исчезнувшие даже от магии целителя. Вот как его таким собирались представить публике на эшафоте? Джексон натянул на себя толстую чёрную рубашку и надел поверх неё чёрный жилет и не менее черный пиджак. Как же чесалась рука разбить зеркало, пока он любовался остатками себя! Во что он превратился? Видели бы люди нынешнего Мариона. К сожалению или к счастью, санпавцы встречали своего вождя аккуратно подстриженным, гладко выбритым и ароматно надушенным. При них Джексон вновь возвращался в прошлое и принимал образ ехидного и смелого человека, колкого на язык.
Он скрылся от зенрутских властей, и потому повидал не одну сотню санпавцев. Началось всё с ночлега в хижине у крестьянской пары, следующую ночь Джексон провёл в тесном городском доме прачки, храбрые мальчишки закоулками уводили Джексона в безопасное место, когда полиция обыскивала каждый дом. Сейчас он жил в квартире у Джана Лофтинского в Хаше. Вернее, не жил, а находился в ожидании очередного выступления перед своими единомышленниками. В крупных городах собрания проходили на частных квартирах и в закрытых кафе, в деревнях и мелких городишках можно было выступать хоть на улице — местные не сдавали Мариона и хранили молчание даже под пытками.
Раздался звонок в дверь. Джексон слышал, как Джан спросил у прибывших пароль и, получив ответ, запустил их к себе. Почти все собрались, осталось дождаться самого Джексона Мариона.
И он вышел. Держа руки за спиной, чтобы никто не заметил дрожь, пробравшую его пальцы, он присел на стул перед тридцатью людьми. Он всмотрелся в их лица. Жители разных городов Санпавы, землевладельцы, рабочие, бывшие военные, мелкие рабовладельцы, бедняки. На их лицах горела жажда воевать, которой позавидует бравый тенкунский воин. Барон Джан Лофтинский убирал снег возле ворот своего дома и следил, не появляются ли полицейские агенты. С введением военного положения жителям Санпавы запретили ставить на свои дома магические замки, блокирующие магию. Люди возмущались. А как же? Походящие маги и манары, что с помощью зелья проходящих умели перемещаться сквозь пространства, уже в первый день стали обворовывать дома и квартиры. Но военных больше заботили бунтовщики, чем домушники.
— Мою сестру выселили из квартиры! — затрясся от злости Джош Фрай, тридцатилетний мужчина с большим выпирающимся кадыком. — Она живёт в Миане, сразу перед Форе! Видите ли, в её доме разместили солдат, а всех жителей выгнали на улицы! Джексон, отдай мне приказ взорвать лагерь военных! Отдай приказ!
— Взорвёшь ты дом своей сестры, в котором поселились военные, и где же потом будет жить твоя сестра? — Джексон укорительно глянул на Джоша. Он понимал отчаяние и злость молодого человека. Военные отбирали дома и квартиры у горожан и размещали в них свои базы и полка. Жилища деревенских не трогали, крестьяне ещё должны кормить их, поставлять зерно и скот для армии, а вот дома горожан можно занят без убытков для себя. Городок Форе завоевал Камерут, Зенрут сконцентрировал силы в соседнем Миаме, но город взял в блокаду камерутский полк, который находился в Санпаве ещё до объявления войны.
— Джексон, король Геровальд предлагает тебе переговоры. Он готов послать своих переговорщиков навстречу тебе, — произнесла с заметным страхом Лия, жена Джоша.
— Ну и ну, какой у меня намечается союзник… Друзья, как вы отнесёшь к нашему союзу с Камерутом и Иширутом? Примите сторону врага?
— Почему бы Санпаве не стать частью Камерута? — заговорил Милан Ривер. Удивительно красивый молодой человек, с сильными широкими плечами. Он был сыном покойного и некогда знаменитого полковника Ривера. Считалось, Милан пойдёт по стопам отца и станет элитой зенрутской армии. Однако санпавскую кровь невозможно было ничем выветрить, даже столичными проповедями учителей. Милан был шпионом Мариона, а потом оставил службу, когда оказался близок к разоблачению. — Зенрут проигрывает. Форе сдан, не долго армия продержит и Миан. Скоро и Дренго Камерут захватит и лишит Зенрут доступа к Дренговскому заливу. Все земли, которые выше хребта, уже завоёваны Камерутом. Это было не трудно, его войска паслись на нашей территории ещё до начала войны. Нам стоит избрать сторону победителя. В Зенруте тебя всё равно казнят. И нас тоже, когда разоблачат. А Камерут вернёт тебе Санпаву, отметит рабство и…
— И озолотит каждого жителя. Да, слышал песенку, — засвистел Джексон. — Понимаю, к чему ты клонишь, Милан. Понимаю, зачем вы собрались сегодня. Я польщён предложением Камерута. Да, стать снова губернатором Санпавы и наводить порядок в родной земле, как и раньше — мечта! Но это мечта для меня. Что до жителей Санпавы? Вы про интересы Иширута не забыли? Он ухватит непременно и себе кусок нашей родины. Одну пятую? Одну четвертую? Одну третью? Санпава разделится на два государства, и вы будете платить пошлину, чтобы навестить друга или родственника в соседнем городе. А про близких людей, оставшихся в Зенруте, вовсе забудьте! Подумайте все, какой исход вы ждёте в этой войне?
— Мы хотим свободы для Санпавы! — закричал Джош.
— Вы хотим мира, простого мира! — подпел ему Эд Мичел.
— Чтобы Бейли ушёл! — крикнул Ривер.
— Отмены рабства, низких налогов, землю у себя в пользовании, права распоряжаться своим имуществом, — добавил Андер Хасиан.
— Не знаю, захотят ли Камерут и Иширут исполнять эти ваши желания, — сказал Джексон. — Не знаю. Все мы хороши в обещаниях. Я обещал свергнуть Эмбер. Принц Тобиан обещал умереть вместо меня. Но знаю, что исполнят Камерут и Иширут, когда захватят Санпаву. Отпустят на волю всех рабов, Андер. Ваших в том числе. Может быть, вы раньше Камерута и Иширута проявите добрую волю? Вам почёт, нашим будущим союзникам — солдаты.
— Нет, — сказал Андер. — Я дождусь, когда Камерут даст мне компенсацию за то, что забрал у меня рабов, усилиями которых питалась моя большая семья. Если и не даст ничего, одним росчерком пера освободит их, всё равно лучше, чем платит налог на вольную за каждого моего раба. Чего бы я, в сущности, хотел — независимости Санпавы. У нас есть свой правитель. Ты. Свой народ. Своё сознание. Зенрутским южанам никогда не понять, за что мы так любит Санпаву. Пустынную, малолюдную, широкую. У Санпавы особенный воздух, редкий ветер! Мы маленькое королевство, единое ещё с тех времён, когда создавалась Зенрутская империя. Независимость Санпавы, вот чего хотели бы люди.
Джексон незаметно усмехнулся. Пока в Санпаве не иссякнут залежи сероземельника, независимости не будет.
— Вас здесь собралось тридцать человек. Каждый из вас руководит отрядами верных мне людей. Вы создали тайную санпавскую гвардию, которая противостояла Бейли и сражается сейчас партизанскими налётами с зенрутской армией. Я слуга Санпавы. Раз она хочет отойти от Зенрута, я поведу людей к Камеруту и Ишируту. Но независимость нам не дадут. Санпаву разделят на две части. Санпавцев, ждущих собственного государства на своей земле, устроит такой расклад? Спросите у них, какое зло менее худшее — Зенрут или разделение? Зенрутские боги или Единый бог? Для Геровальда наша вера сродни язычеству, древним культам, первобытности. Вас, язычников, он примет как равных?
— Одного уже принял, — заявил Андер. — Тимера Каньете. По моим сведениям, «язычник», динамитчик, террорист, сын простолюдинов обедает иногда с Геровальдом и его сыном за одним столом. От этого короля можно ожидать всего.
— Именно. И ножа за спиной, — кивнул Джексон к застывшему молчанию соратников.
— Мы узнали твоё мнение, Джексон, — сказал Андер. — Будь по-твоему. Ночью мы приведём к тебе Бонтина Бесфамильного, называющего себя принцем Тобианом. Готовься к встрече.
— Камерут побеждает, прислушайся, Джексон, — шепнул Джой Уилсон. — Форе взят, Миам не устоит и до окончания шестицы. Зенрутская армия отступает, понемногу, миля за милей. У города стянулись объединённые иширутские и камерутские войска. Вдобавок Иширут нападает с Запада, а Камерут хочет занять Дренговский залив. Рабы бегут к армии врага, ведь у противника есть ключи от ошейников, а свободные люди с вилами бьют и камерутчан, и иширутчан, и собственных солдат. Сделай выбор, Джексон. Враг идёт к Хашу, нашей столице. Когда захватят Хаш, очень трудно будет поверить в победу Зенрута.