Союзники Джексона разошлись по своим делам. Он остался один наедине со своими мыслями и страхами. Налил себе из чайника большую кружку холодной остывшей воды и осушил до дна. Во что он опять влез? Санпава зависла между трёх огней, любой исход войны не обрадует его. Он не желал разделения и раздора Санпавы. Но победа Зенрута оставит всё на своих местах. И рабство, и власть Джейкоба Бейли, и династию Афовийских во главе угла. А ему останется либо бежать из Санпавы, либо вести подпольную жизнь, пока не схватят и не казнят уже по-настоящему. Отступать некуда. Это его земля, его дом, его родина.
Джексон прилёг на мягкое кресло и прислонил голову к подушке. Замелькала санпавская дорога, по которой он ехал, прячась на дне карете. Он помнил эту дорогу, по которой столько раз проезжал мальчишкой, мужчиной, губернатором. Бескрайные поля, Сквожд, несущая свои воды со скоростью молнии, могучий ветер, поднимающий семена пшеницы. Во времена его детства пахотные земли зарастали бурьяном, гнили немногочисленные крестьянские домики, рыскали стаи бродячих собак. Он изменил это место. Крестьяне вернули себе свои земли, и в полях теперь всегда разносился запах спелой пшеницы, слышалось ржание лошадей, мужская брань, мальчишеское повизгивание. Охотно заселялись города. Уже не дремучий лес, а маленький живой городок живёт и дышит возле сосновой чащи. Но война, но камерутские войска, стоявшие в Санпаве задолго до его рождения, возвращают Санпаву в её увядшее прошлое.
Стаи бродячих собак. Никто не слышал о них, и вот опять псы, хозяева которых оставили дома и ушли из Санпавы в поисках мира, объединяются в кровавые банды, нападают на кур, на овец в овчарне, на беспомощных любознательных детей. Зима, еды нет. В лесу не научились охотиться. Остаётся нападать на скот и на самих людей.
Ночью пошёл снег. Завалило раму, окно заледенело. Джану Лофтинскому пришлась по душе непогода. Вот и повод выйти с лопатой во двор и проверять возможных шпионом и наушников. Тем временем карета Джош Фрай подлетела к дому, и вышел из повозки с молодым человеком, у которого съехавшая шапка закрывала глаза.
В комнату зашёл Бонтин Бесфамильный. Парень не сильно изменился с их последней встречи год назад, когда Джексон и Бонтин в доме у Урсулы ждали Нулефер. Коренастый, бледнолицый, настороженный. Это и есть Тобиан Афовийский?
— Здравствуйте, фанин Марион, — Тобиан повесил на крючок верхнюю одежду и уселся на кресло рядом с ним и фамильярно положил ногу на ногу.
— Докажи, что ты Тобиан Афовийский.
Юноша поднялся и задрал рубашку. На животе огромное клеймо. Джексона проняла дрожь. Какие муки испытывает человек, когда в его тело врезается раскалённое железо? Если бы не Тобиан, эту страшную боль познал бы он.
— Доказательств недостаточно, — хмыкнул Джексон. — Зелье Бонтина соколам нетрудно добыть, подделать клеймо тоже могут.
— Ваш пёс Живчик любил спать на правом боку и подрыгивать во сне левой передней лапой. Он любил есть шоколадное печенье, я его подкармливал иногда, а вы ворчали. Шоколад собакам ведь вреден.
— Всё, хватит, — Джексон махнул рукой. — Верю. Ваше Высочество…
— Называйте меня Бонтином. Лучше — Эйтаном, чтобы наверняка остаться в секрете.
— Ладно, Эйтан. Что ты хочешь от меня? Твоё выступление в Эпеле было обращено ко мне.
— Да, к вам, — Тобиан засмеялся. — Ну и быстро ваши ребята под шумок меня увели в сторону и допросили. Я испугался, вот раскрыли, соколы меня поймали и сейчас мигом доставят в Конорию к матушке. Но соколами в Эпеле и не пахло.
— Как ты оказался в Санпаве?
— На пассажирском судне приехал в Эрб и с помощью парочки знакомых пересёк границу. Я же освободитель пятисот рабов и преступников. Нескольких ребят я встретил в Камеруте, и они согласились мне помочь, отблагодарить за услугу, которую оказал им я.
Джексон повернул глаза к чайнику. Нужно напоить «гостя». Тобиан, прочитав его желание, встал, сам поставил чайник на плиту с винамиатисом, дождался, когда закипит вода, и разлил себе и Джексону по чашку.
— Я хочу вина. Но попридержу себя. Вдруг напьюсь и разболтаю всё своим врагам. Вроде война до Хаша не дошла, а военные отряды стоят на каждом шагу и проверяют людей. Конория не доверяет санпавским полицейским, своих столичных ребят послала. С кем Зенрут ведёт войну? С Камерутом и Иширутом за Санпаву или с Санпавой против неё?
— Зачем ты покинул Тенкуни, Тобиан? Урсула объяснила мне, что твой брат принц Фредер хочет использовать тебя как оружие против матери и дяди. Ты должен был прятаться в чужой стране, а не играть у меня под носом в революционера.
— Фредер мне не брат! — рявкнул Тобиан. — У меня нет больше брата.
«Ты так хотел умереть, а он помешал тебе», — мысленно сказал Джексон.
— Фредер не брат тебе? Небось ты не будешь возражать, если я отправлю наёмника убить Фредера?
Тобиан не дрогнул от угрозы Джексона.
— Отправляй.
— Ты меня не остановишь? Я собираюсь убить твоего брата.
— Отправляй наёмника к Фредеру. Если найдёшь такого удальца. У тебя нет опытных наёмников, а во дворце охрана сильнее, чем в Пинийской крепости.
Тобиан уходил от ответа, сразу понял Джексон. Он не стал дальше спорить. Джексон уже прочитал газету и знал, что принц Фредер навещал Делию Швин. «Угрожает мне, заставляет играть по его условиям», — зло разрывал он газету в клочья.
— Я нашёл тебя, — юноша перешёл на «ты», — чтобы сохранить Санпаву. Я не смог остаться в стороне, когда в моей стране творится война, когда твои союзники подрывают Санпаву не меньше, чем это делает наш враг. Джексон, пока я искал в Эрбе беглых рабов, пока я ехал до тебя, то подслушал интересные разговоры. Твои люди хотят отдать Санпаву Камеруту и Ишируту?
— Да, хотят. Но я не хочу.
— Хм, в Камеруте или Ишируте тебя ждёт почёт.
— Тебя тоже, умерший принц. Ты отрёкся и от родителей, и от единственного брата. Твоя родина превратила тебя и твоих друзей в рабов. Что до сих пор удерживает тебя в Зенруте, безумный? Остался бы в Тенкуни, посмотрел бы на абадонских обезьянок и не видел бы больше неравенства и рабства!
— Я не выбирал, где мне родиться. И бежать я не хочу. Чего я хочу? Я хочу прекратить войну, хочу избавить людей от страданий, которые пережил я. Джексон, я принёс тебе себя, — Тобиан положил руку на живот и сильно сжал кулак. — Я готов раскрыться. Готов настроить людей против Афовийских. Ты только прикажи мне. Клеймо на моём животе докажет, что я не маг, а настоящий Тобиан, который спас тебе жизнь. Ты для санпавцев не губернатор, ты их вождь. А санпавцы пойдут только за вождём. Им не нужен король, становящийся таким по праву рождения. Они духом избирают вождя, как делали их предки до завоевания Санпавского княжества Зенрутской империей. Вождь, мы скажем людям, чтобы они выбрали сторону Зенрута, а потом делай, что хочешь. Можешь и наёмника подыскать для Эмбер и Огастуса.
Джексон улыбнулся. Долго всматривался в черты Бонтина Бесфамильного и не заметил, как его улыбка преобразовалась в оскал.
— Эйтан, ты сейчас кумир для тысячи рабов и вольноотпущенников, для беглых рабов, которые вступают в армию врага, для крестьян и бедняков, которых сажают за решётку из-за долгов. Ты для них Бонтин Бесфамильный, сын самого герцога, который был рождён рабом и с рождения, с младенчества разделял их несчастья. Тобиан Афовийский это немного другое. Это принц, живший в роскоши до ссоры с родителями. Война Бонтина с Афовийскими это война идеологий, война классов! Война Тобиана с Афовийскими всего лишь выяснение семейных отношений. Да и твоя дружба с принцем Фредером была для рабов как надежда на будущего короля. Раб и принц стали братьями, во диво, за такого принца можно и жизнь отдать! Но Тобиан и Фредер с рождения братья, которые неразделимы были даже в утробе матери. Оставайся, Бонтином.
— У меня с собой всего четыре бутылочки с зельем и клок волос моего донора. Если ты мне найдёшь зелья, я продержусь Бонтином не больше трёх месяцев.