— Где он? — рявкнул Уилл.
— С Аахеном. Кое-как усмирил.
— Где моя мать?
— Мы перевели абадон в подвал, чтобы они не слышали Онисея, — донёсся знакомый голос. — Пятнадцать минут назад на моих глазах она сытно пообедала. Когда нет Онисея, абадоны успокаиваются.
Министра Лендарского не нужно было искать. Он сам вышел к Уиллу и вперился в него холодным взглядом.
— Я хочу видеть мою маму. Абадонку по имени Цубасару, — заявил Уилл, смотря зенрутскому министру в глаза.
Тот рукой показал тенкунской стражи покинуть помещение. Разговор для них двоих. Хотя вряд ли можно ожидать, что приватный разговор в тенкунских стенах останется приватный.
— Так, кто явился? Беглый Уилл! — Лендарский измерил его осуждающим взглядом. — У меня есть ордер арестовать тебя и доставить на суд к королеве.
— Граф Лендарский, я нахожусь под защитой Твереев. Меня будет трудно арестовать. Верните мне мою мать. Отпустите хотя бы её. Мы разгадали, что Зенрут использует абадон в войне против Камерута и Иширута. Отдайте мне Цубасару. У вас останется ещё много абадон.
«Только бы Аахен не допустил, чтобы они попали на фронт», — взмолился Уилл. Он бы с радостью замолвил слово за всех товарищей в звериной шкуре, но сейчас нужно приложить все силы хотя бы для мамы.
Лендарский кисло поморщился.
— Судьба абадон решается не мной. Сейчас они под властью Тенкуни, а потом ими займётся Эмбер. Раз хочешь вернуть себе мать, то проси Её Величество. Я не буду делать исключение ради мальчишки, который убил солдат.
— Плохо, что вы не идёте на диалог, — сказал Уилл. — с кумрафетом Онисеем вы общительнее. А я для вас обычный раб, избранный телохранителем принца? Так свяжите меня по винамиатису с Её Величеством и… — Уилл остановился. — Его Высочеством герцогом. Они будут охотнее говорить со мной.
Лендарский мотнул головой.
— Они в курсе, что одна из абадон твоя мать. Её Высочество даже обрадовалась, когда узнала, что ты сын обезьян, а не потомок богов.
— Не имеет значения, кто я такой. Отдайте мне Цубасару. Я бы попросил вас остановить затею с абадонами на войне. Но не вы послушаетесь, а зря. Потратите много месяцев, чтобы убедить их сражаться за вас.
— Им придётся согласиться. Либо мы уничтожим их. Абадоны всё же беззащитные животные. До тридцать первого герматены достаточно времени. Даже если хоть один абадона встанет на нашу сторону, победа нам обеспечена.
— Вы даже не попробуете миром уговорить абадон пойти сражаться за Зенрут? — ужаснулся Уилл.
— На доброе слово мы и делаем ставку! — повысил голос Лендарский. — Любое сотрудничество начинается с дружбы и понимания. Мы исполним их любые желания, которые в пределах наших возможностей и здравого смысла. Но если они будут упрямиться, то возьмёмся за кнут.
«А как вы будете разговаривать с ними?»
— Абадоны людьми станут летом. Вы насильно превратите?
— С минимальным причинением им вреда.
«А сколько это будет раз?» — в жилах Уилла застыла кровь. Испытав на себе рабский ошейник, видя, что делает с человеком пуля, он представил на себе боль абадон.
— Я отпущу Цубасару, если ты найдёшь Тобиана Афовийского, — неожиданно сказал Лендарский. — Её Величество обсуждала со мной вопрос насчёт твоей матери. Она готова сделать тебе одолжение, но если ты доставишь ей её сына. Ты должен знать, как его найти и как его вернуть.
— Я должен сдать друга в обмен на свою мать?
— Простой же выбор! Мать или друг! Ты будешь спокоен за свою маму, королева воссоединится с сыном. Две матери и два сына обретут друг друга.
Уилла пожирал гнев. Они не вернут ему Цубасару, хоть как он будет их умолять. Ему предложили отправиться на поиски Тобиана. Значит, понимают, что и он не знает, где скрывается принц, но в состоянии его отыскать! Но когда найдёт? Может быть, и кровопролитная война к этому времени закончится? А Цубасара будет томиться в подвалах. Заложница звериной шкуры, она не сломит свои цепи. И на войну пойдёт… Побежит! Если ей пригрозят, что повесят Уилла или Нулефер. Ну коль так… Уилл удерживался, чтобы не ударить Лендарского.
— Скоро увидимся, граф, — сказал он и развернулся.
Раздался рёв Онисея. Голос кумрафета нельзя спутать. Дьявольские звуки! Они шли из зала заседаний совета старейшин.
Уилл вышел из дворца и направился к центральным воротам. Журналисты записывали на стекло крик Онисея.
— О, Уиллард Кэлиз! — обрадовались они.
— Меня зовут Уиллард, — сказал он, встав рядом со стеклом. — Фамилия Кэлиз была взята на время. У меня нет фамилии. Я родился в Зенруте в семье рабов по имени Эмон и Стэша. Я, потомок абадон, сын Аимея и Цубасары, стал рабом зенрутчан! В пять лет у меня пробудилась магия, унаследованная из прошлой жизни абадон, и о моей магии узнала семья Афовийских. Герцог Огастус купил меня с целью превратить в телохранителя для принца Фредера и принца Тобиана. Моя сестра Нулефер скрывала свои способности из-за страха её родителей, что злые люди могут навредить ей. А я должен был молчать, чтобы изуродованная личность Огастуса и Эмбер Афовийских оставалась в тайне от зенрутского народа. Что такое быть магом во дворце манаров? Что значит служить для королевской семьи? Спросите об этом наёмных тенкунских солдат. Я познал на себе только голод, только побои и унижения. Огастус учил меня контролировать воду, пробуждая ошейник. Я дрался водными струями, думая о палках, которыми он меня непременно наградит. Чуть ли не каждый день он пробуждал на мне ошейник. Ещё в раннем детстве я по-глупости спросил у хозяина, почему он так жесток со мной? Виновата рабыня, которая разбила ему сердце — вот каков был ответ. А Эмбер равнодушно отводила голову в сторону. Я представлял собой весь её беззащитный народ, который просил королеву о помощи. Эмбер не хотела меня слышать. И только три человека сохраняли во мне веру в человечество. Принц-консорт Конел Наторийский. Принц Тобиан. И кронпринц Фредер. Они закрывали меня своими спинами, они становились моими телохранителями, приносили мне еду, обрабатывали раны. Кто считает, что во Фредере течёт проклятая кровь Афовийских, то пусть знает, что душа ему досталась другая. Отцовская. Чистая, светлая и храбрая. Фредер снял с меня ошейник, который я носил шестнадцать лет! Он сдержал своё слово, данное мне ещё будучи семилетним мальчишкой. Но душа Фредера ещё рыдает, он хочет свободы всем своим братьям и сёстрам, всем своим подданным, которые стонут под гнётом Эмбер, Огастуса, Казокваров и их друзей. И мне страшно за Фредера. Бонтин был отдан Казокварам за то, что защитил меня. За то, что попытался спорить с Афовийскими.
Мне твердили, что я родился магом, чтобы стать телохранителем для принцев. Всё было ложью. Я просто подвернулся Огастусу под руку, когда он искал кого-то, чтобы отыгрываться за несчастную любовь. У Казокваров, Герионов тысячи рабов для удовлетворения их больных желаний! А у самого герцога никого? И он выбрал меня.
Я возвращаюсь в Зенрут. Возможно, в тот же день, когда мой корабль пристанет к берегу Конории, с меня снимут голову. Я сбежал из рабства, унеся при этом несколько чужих жизней. Но я больше не могу молчать. Моя мать в беде, мой народ теперь стал рабами. Жители Санпавы, знайте Зенрут использует абадон на вашей земле как оружие в войне!
Уилл выдохнул, не отводя глаз от стёкол. Впервые он чувствовал гордость за себя.
И тут снова неистово закричал Онисей и послышался звук разбитого стекла.
***
Осторожно подкравшись к Онисею, Аахен опустился перед ним на колени и обнял его голову, взглянув в пустые глаза.
— Тише, друг. Это я, старейшина Аахен. Я поговорил с вечными людьи, они тоже склоняют головы перед тобой. Ну же, отпусти его ногу.
Медленно и недовольно Онисей отбросил в сторону мага-превращателя, который не вовремя оказался на пути кумрафета. Аахен погладил его гриву, расчесал рукой запутавшеюся шерсть. В зале полный хаос, разруха — ну и натворил Онисей! Аахен с ненавистью резко взглянул на охраников, которые додумались приказывать Онисею, где ему лежать и что есть! На них взирали ещё двести пар глаз озлобленных пустоглаз.