— Когда я увижу Тобиана, тогда и поговорим о вольной для Уилларда, — заявила Эмбер. — Я… — она замолкла, чтобы не дать выступить на глаза слезам, — я не верю, что там, на эшафоте, был он. Там был Джексон Марион. Я не верю. Мы долго думали с Огастусом, ты лишь старательно изображаешь из себя демона. Ты не отправил бы брата на эшафот, рискуя его потерять навсегда. И клеймо, даже если оно выжжено на груди Тобиана, то не палачом в день казни. Ты продолжаешь нам врать. Приведи к нам Тобиана, докажи свои слова, и я исполню твои требования.
— Если бы я знал, где его искать! Вы не верите, что я способен на такой жестокий поступок? — Фредер оскорбился. — И как мне доказать вам обратное? Принесите ошейник с чёрным винамиатисом, я пробужу его на Уилларде.
Земля ушла из-под ног Уилла, он вопрошающе уставился на Фредера.
— У тебя неудачные шутки.
— Я не шучу, — ухмыльнулся принц. — Как мне ещё доказать им, что я не остановлюсь, когда взялся за дело.
— Граф Лендарский! Принесите ошейник! — скомандовал Огастус.
— Довольно! — пресекла его Эмбер. — В моём тронном зале никто не пробудит ошейник. Огастус, уйми пыл. Ты хочешь быть тем монстром, которого Уилл описал в своей речи? Мы не снимем с него головы, не тронем и пальцем. Наоборот, примем обратно на службу. Рабом, без жалования и звания. Уилл, твои слова в Тенкуни окажутся ничтожны и пусты. Я даю тебе шанс исправиться. Ты вернёшься к Фредеру, я временно закрою глаза на твои злодеяния. Взамен ты будешь посредником между Зенрутом и абадонами, ты будешь успокаивать пустоглазов. Они агрессивны, не поддаются дрессировки, а тебя слушаются. Для абадон ты не вожак, но диких пустоглазов подчинишь только ты. Ты расскажешь, где живёт Урсула Фарар. Выложишь всё, что знаешь про Тобиана.
— Вы отпустите Цубасару. Я буду вам служить, когда моя мать окажется на свободе.
Мыслечтец шепнул королеве на ухо.
— Уилл, не надо лгать, — разозлилась Эмбер. — Ты будешь говорить абадонам, пустоглазам, людям — не важно, кем они будут! — всё, что мы потребуем. Гнев зверей будешь контролировать, будешь помогать военным поддерживать план с людьми. Тенкуни отправила Камеруту абадон… Настраивай зенрутских абадон против их друзей, доставшихся Камеруту. Я отдам тебе Цубасара. Но если на миг почувствую в тебе предательство, то мои люди схватят твою маму. И я решу, что с ней делать — запереть её и разлучить вас либо убить её.
Уилл помедлил, а потом произнёс:
— Будь по-вашему.
«Я сделаю всё возможное, чтобы сохранять в пустоглазах спокойствие. Но последнее слово не за мной. За Онисеем».
— Поклянись мне жизнью всеми богами, жизнью своей матери и сестры.
— Я не могу поклясться за действия абадон. Я смогу подружить вас с пустоглазами, и они будут сидеть в ваших ногах, как домашние собачки. Но как только обратятся в людей, они будут действовать по своему умыслу. Ваше Величество, будьте предельно добры с абадонами, они помнят, что вы послали братьев Кекир на остров. Против кого они будут воевать? Против вас или Камерута? Мне не дано знать.
На лице Эмбер почувствовался страх. Видимо, до неё стало доходить, что военные принесли в Зенрут не экзотичных зверюшек, а безжалостных убийц.
— Поклянись, что не бросишь Фредера, будешь всегда с ним и защитишь его.
— Клянусь, Ваше Величество, до последнего дыхания защищать принца Фредера. Клянусь оберегать его от любой угрозы и любого врага. Клянусь пятнадцатью богами, моей матерью Цубасарой и сестрой Нулефер Свалоу.
— Граф Лендарский, пусть Уиллард немного побудет с Цубасарой. Отпустите её. Потом проводите Уилларда к абадонам! — потребовала королева.
Раб, принц и министр удалились из тронного зала. Фредер ничего не сказал на прощание родственникам. Министр свернул за абадонкой, друзья вышли в сад.
— Я думал, в Южном лесу ты прошёл точку невозврата. Ты исполнил всё, чего добивался от тебя Огастус: стал моим преданным телохранителем и оруженосцем и смиренно принял рабское положение, — печально вздохнул Фредер. — Ладно, будем думать, как дальше нам действовать.
— У тебя есть план?
— Нет. Я не унываю. Когда не знаешь, что делать, — порти жизнь другим. Станет легче и за это время созреет план в голове.
— Ты на самом деле бы пробудил на меня ошейник? — спросил Уилл про то, чего больше всего опасался.
Принц взглянул прямо в глаза Уиллу и кивнул головой:
— Я сказал — да. Я больше не собираюсь шутить, с тобой буду откровенно честен. Ты общаешься с человеком, который поиздевался уже над четырьмя людьми: Тобиан, Люси, Кэтлин Джоанская, моя мать Эмбер. Я остановлюсь перед тобой? Никогда!
Уилла пронзила острая боль.
— После этих слов и разговаривать с тобой не хочется.
— Так ты же добровольно вернулся в рабство. Чего обижаешься? Ладно, — Фредер забросил руку на плечо Уилла, — Ладно, забудем все наши ссоры и угрозы. Представь, что ты продал душу. Абадонью или человеческую — решай сам.
— Я не смогу совладать с абадонами, — зашептал ему Уилл. — Они сами решат свою судьбу. Я буду лишь делать вид, что помогаю Афовийским.
Друзья облокотились на обломленную яблоньку. Фредер поднял камушек и кинул в высокие стены дворца. На земле лежало много камушков. Он бросил ещё несколько, показывая Уилла: давай отвлечёмся, поиграем, кто дальше, кто ловчее.
— Расскажи мне про остров, — улыбнулся Фредер. — Фруктами наелся? А какие там растения? Чувствуется, что на Абадонии теплее? Как твоя сестрёнка Нулефер?
— Фрукты на Абадонии другие. Яблоки сочнее, их вкус не похож на зенрутский.
В этот миг показался Лендарский с Цубасарой. Увидев сына, мать метнулась к нему и прыгнула на Уилла, повалив его на землю, покрытую тонким слоем снега. Цубасара легла на него и, не давая ему встать, облизывала руки и лицо. Хвост вилял как у собаки. Цубасара прижимала к себе сына, неистово ласкала лапами и тыкалась головой в грудь.
— Когда-то и моя мама так же сильно любила меня, — сказал Фредер.
— Эмбер и сейчас любит тебя, — отвлёкся от Цубасары Уилл. — Ты переступаешь ей дорогу. У неё, как у королевы, нет выбора и приходиться воевать с тобой. Эмбер просила меня клясться не в её защите, а в твоей. Твоя жизнь… да и жизнь Тобиана… Ей дороже своей.
Уилл обнял руками тёплое лицо Цубасары, в котором скопилось столько боли от короткой разлуки с сыном. Рыча, Цубасара вопила: «Почему нас снова разделили, сынок? Кто это сделал? Кто так подло поступил с нами?»
— Фред, — Уилл повысил голос. — Не подпускай Цубасару к матери и дяде, если их смерть не входит в твои планы. Участь Видонома покажется им сладкой и милосердной. Цубасара маг огня, я даже Огастусу не пожелаю такой страшной гибели. Цубасара обещала мне простить их, но я не верю маме.
Уилл видел, как задумался Фредер. Он явно представил объятую пламенем Цубасару и сгорающих заживо мать и дядю. Фредер был хорошим актёром, ему бы родиться в театральной, а не в королевской семье, но сейчас от Уилла не скрылась дрожь, которая пробежалась по телу его друга.
— Я попытаюсь перевезти Цубасару из дворца. Но зависит это не от меня.
За городом, в зале военного стрелкового полка было душно, несмотря на открытые ставни и на стылую погоду за окном. Что говорить, в помещении собрались все абадоны, за исключением Цубасары, королева, герцог, кронпринц, министры, военные, целители и он, Уилл. Гневно, горделиво, с азартом в глазах, с желанием драться насмерть обращённые только что в людей абадоны взирали на зенрутчан. Их превращение прошло достаточно легко. Уилл прибыл в полк задолго до появления Афовийских. Неспешно привёл в чувства разгорячённых зверей, разговаривал час, если не меньше, с Онисеем и лишь, когда кумрафет устал слушать его речи о друзьях и врагах, разрешил солдатам выстрелить.
Выстрел в одного пустоглаза едва не стоил солдату жизни. Его вовремя унёс проходящий маг, затем Уилл рассказывал абадонам, что они в Зенруте и прямо сейчас к ним придёт королева Эмбер, только если они пообещают её не трогать. «Мы будет разговаривать с королевой», — заявил ещё в Тенкуни Онисей, дав понять, что генералы и министры неровня ему. Впрочем, и манаровская королева не была тем человеком для него, которую он бы зауважал.