— Стоило мне повернуть налево! Куда я попал, господа попечители?! В пыточную камеру императора Неонилиаса?! — из Фредера вырвался небывалый крик. — Второй дом, где лежит больной человек! Фанеса, расскажите, что с вами? — внезапно принц сменил тон на мягко-сердечный.
«Хозяйская палка или кнут!» — решил Уилл. Но женщина рассказала иную историю. Она стала свободной по воле, заключённой в завещании господина. Свободу получила, а денег на жизнь и дома не было. Комитет по рабам отправил женщину в попечительский комитет, попечительство поселило её в приюте спасения. Женщина работала на заводе, но быстро стала сдавать. Месяц назад что-то защемило в спине и любое движение стало причинять боль. Выживала лишь благодаря подачкам соседей.
Фредер шёл дальше. В домах были почти одни женщины и старики, мужчины работали на заводе. У каждого была похожая история: вольноотпущенник или бывший каторжник, мечтающий начать новую жизнь, приходил в попечительный комитет за помощью, а попадал обратно в оковы. Свой хлеб нужно было отрабатывать, недовольных людей удерживать, чтобы они не бежали из приюта и не бродяжничали. Бэхрийские попечители молча шли за принцем, они пытались как-то оправдываться и что-то буркали под нос, но потом быстро поняли, что бесполезно находить оправдания: Фредер не слышит их.
За принцем шли уже не только попечители, но и жители приюта, и люди из Стрижа, мимо проходящие и проезжающие через посёлок для обездоленных. В одной из повозок Уилл обнаружил вчерашнего Алекса с хозяином. Стакер ехал с какими-то людьми. Женщина, хрустящая яблоком, показалась Уиллу женой Стакера — уж больно боязно на неё поднимал глаза Алекс. Другие люди, наверное, были соседями или клиентами Стакера, которых он вёз в город на своей телеге. Появление принца, устраивающего разбор Мерику, остановила телега Стакера. Он и его путники присоединились к толпе зевак.
— Вон отсюда! Не мешайся! — услышал Уилл как хозяин махнул Алексу рукой. Мальчишка быстро скрылся в кустах.
Фредер перелез через заросли терновника и набрёл на скрытую в кустах дверь. В доме находились мужчина и женщина, точащие ножи. Уилл тут же пробудил воду, которая окружала его тело под одеждой. Принца не испугали ножи в руках у этих людей. Он подошёл к мужчине вплотную и чётко произнёс:
— Ошейник?
Тут и Уилл заметил металлическую штуку на шее мужчины, торчащую из-под одежды.
— Разрешите прочесть надпись на ваших ошейниках, — наклонился Фредер к людям. — Угу… Ну-с, фанин Мерик, что на это скажите? Как вы объясните появление ошейника на шеях рабов, которых от рабства освободило само государство? Вот только не говорите, что они заскочили в гости к местному жителю. Хотя я бы придумал, что беглецы решили спрятаться в этих жутких зарослях. Имена Магнолия и Валериан, очень редкие для рабов, я их видел в книге записей жителей посёлка. Магнолия и Валериан записаны как супруги и сейчас они проживают вместе в этом доме номер пятьдесят один, который также указан в книге.
— Ваше Высочество! — умоляюще Мерик воздел руки к принцу. — Возникли подозрения, что Валериан сам себе отрезал палец и обвинил хозяина в членовредительстве, чтобы спастись из рабства. И он продолжает вредить себе, своей жене и угрожает соседям!
— Взгляните на спину моей жены! — громыхнул Валериан. — И скажите, я исполосовал её своим ножом или охрана посёлка кнутом?!
— Судья снимает с раба ошейник в зале суда! — у Фредера от гнева проступили на лице вены. — И никто не может больше одеть ошейник вновь на него! Со всеми подозрениями, кто отрубил пальцы рабу, разбирается следствие. Подозрения вас терзают? Так бегите в полицию, чтобы там восстанавливали вновь дело и рассматривал вновь открывшиеся обстоятельства и решали: хозяин — изверг или его раб, получивший свободу от государства, хитрец! Вуд! — приказ к проходящему магу. — Вызывайте полицию! Вызывайте зеркалодержателей с винамиатисами! Доставьте в посёлок губернатора и мою мать. Она должна увидеть, в какой загон для свиней Мерик превратил приют спасения, основанный ею. Заселил центральную улицу ряженными родственниками и знакомыми, а стоило мне свернуть с тропы… Мерик, вы обманули мою мать! Вашу королеву! То, что здесь творится, я могу назвать государственной изменой, и это будет ещё самое доброе обвинение вам.
— Королева занята в детском приюте, — напомнил проходящий.
— Подожду мать, сколько придётся. Час, два… Пока у меня будет время осмотреться.
И кронпринц продолжил раскопки. Он влетел в школу. В классные комнаты даже не заходил, а сразу пошёл смотреть подсобные помещения, где обнаружил плети. После школы двинулся на литейный завод. Жар стоял невыносимый. Фредер снял с себя мундир. Уилл задыхался. Вода на его теле стремительно высыхала. Окна были открыты, из них валил дым. Рабочие были полуголые. В одних штанах забродниках. Пот скрывал их наготу, перемещая чужие взгляды на крупные вонючие капли. Шеи сковывали ошейники. Лишь благодаря специальному составу, из которого они были отлиты, ошейники не плавились на людях при адской жаре.
— Как я и думал. Ошейники, — уже без удивления сказал Фредер. — Мерик, раз вы достали где-то ошейник — я предполагаю, за счёт тесного сотрудничества попечительского комитета с комитетом по рабам — то и ключ у вас будет. Принесите мне, и без возражений.
Пока охранники несли Мерику ключ, прибыли зеркалодержатели и королева Эмбер.
— Мать, взгляните, какой ад творится за вашими спинами!
«Мать… С того дня, как я вернулся, Фред ни разу не назвал Эмбер матерью», — подчеркнул Уилл.
Эмбер мутило в жаровне. Фредер поскорее вывел её наружу и стал показывать посёлок и людей.
— Чудовище! — вырвалось у Эмбер, когда, наглядевшись за несчастных людей, она обратила внимание на губернатора Бэхрийской провинции, в доме которого нашла заботливый приют во время своей поездки. — Арестуйте их! И губернатора! И Мерика! И весь попечительский совет! За такое издевательство над людьми не сносить вам головы. Я не буду даже выслушивать ваши оправдания! — она в презрении отринулась назад от попечителей. — Их хватило моему сыну! Будете разговаривать в Конории. Вами займутся центральные следователи.
— Мама, поручите дело попечителей Тимберу Рэдликсу, — предложил Фредер.
Губернатор и Мерик зашатались как пьяные. «Чудовище, которому не найти равных в жестокости и допросах. Он заставил самого Джексона Мариона оговорить себя». Гордость за Фредера, которая была у Уилла до этого момента, стремительно стихла. Что дальше? Кронпринц покажет всё матери, убедится, что она поручила полиции заняться расследованием, увести людей из западни в настоящий приют и уедет?
— Почему люди до сих пор с ошейниками стоят?! — Эмбер заставила всех вспомнить о Магнолии и Валериане. — Снимите ошейники и нацепите их на шеи попечителей!
— Мама, я сам, — перехватил инициативу Фредер.
Он открыл застёжку ошейника Валериана ключом, снял его и перекинул на шею Мерика. Пора одеть наручники. Мерик завизжал от страшной боли. Фредер направил на него чёрный винамиатис, который прятал в своём кармане. Ухмылка отпечаталась намертво на его лицо. Мерик кричала. Воскликнула и королева Эмбер:
— Фредер, прекрати! Фредер, довольно!
Фредер пуще приложил силы на винамиатис.
— Фредер, я приказываю!
Офицеры вырвали у принца винамиатис и оттащили от Мерика. Королева, готовая минуту назад задушить попечителя, присела к нему на одно колено и приложила флягу с водой к голове. Мать обуял ужас от сыновнего поступка.
Быть может, она раньше воспринимала слова и обещания Фредера как жестокие игры, теперь увидала своими глазами, что игры стали реальностью. Фредер, трусливый и тихий когда-то мальчик, рвался мучать людей, калечить их и улыбаться, ехидно смотря на их страдания. Лицо Эмбер помутнело ещё больше. Фредер присел к ней и бессознательному Мерику, королева впилась пальцами в одежду попечителя, как бы ища спасение от сына.
— Чудовище превзошло своих родителей, — шепнул он на ухо матери. Его слова слышали лишь Эмбер и Уилл, стоявший в одной шаге от Фреда. — Я — чудовище, прими эту истину. Спасибо вам с дядей за ценные уроки. На ком мне ещё пробудить ошейник, дабы ты проверила, что я заклеймил своего брата?