— Я верю. Не мучай больше людей.
Фредер милостиво кивнул.
— Всё же тебе знакома жалость. Я рад.
Полицейские заковывали в наручники попечителей, охранников, помощников губернатора. Когда Фредер потерял внимание толпы, Уилл тихо сказал ему:
— Зеркалодержатели покажут твои подвиги в вечерних вестях. Тобиан увидит.
— Для него и стараюсь, — криво усмехнулся Фредер.
Из кустов робко вылез Алекс. «Он сидел в зарослях все три часа?» — не мог поверить Уилл.
Алекс поплёлся к своей деревушке. И встретился с хозяином на дороге. Шорник постоял возле своего раба, окатывая его молчанием, значение которого понимал Алекс прекрасно, и отпустил. А мальчик шел дальше, не в силах оглянуться назад.
— Про него ты мне рассказывал? — поинтересовался Фредер. — На тебя похож.
— А ты умеешь делать больно, — выговорил Уилл, борясь с поступающей жалостью к себе.
Деревенские расходились, приютские возвращались в свои дома. Фредера и Эмбер ждал в Бэхре Рэдликс, явившийся с проходящими. Уилл отпросился на несколько часов. Всё равно Фредер в течение долго времени не покинет полицию.
Во дворе шорника гуляли лошади, фырча прожёвывая сено. Из-под копыт животных валилась дорожная грязь. Шорник сидел на крыльце и в печальной задумчивости курил трубку. Поездка в город отменилась. Быть может, Стакер ехал к самому Мерику и теперь, раскинувшись на крыльце, он думал, что потерял лучшего клиента. И повезет, если потерял только одного. Уилл осмотрелся глазами, ища Алекса и не найдя, двинулся к шорнику.
— Чего вам? — пробубнил Стакер. — За мальчишкой и за мной пришли? Со вчерашнего дня мой Алекс вас не опускает. Успели наследнику нажаловаться? Я чист как дитя. Парня не калечил. За пробужденный ошейник рабов не отбирают и хозяев не наказывают. Иначе зачем нужен этот ошейник, как для воспитания?
Слова Стакера напоминали Уиллу речь Огастуса. Один в день. Его хозяин тоже называл ошейник «воспитательным инструментом».
— Его Высочество намерен выкупить Алекса. Три тысячи аулимов.
Стакер оторвался от созерцания невидимого объекта, в который уставился все это время.
— Парень стоит от силы две тысячи.
— За две тысячи аулимов вы не продадите его.
— Правду говоришь, — согласился шорник. — Он у меня один в хозяйстве. Мне нужно ещё столько аулимов, чтобы приобрести другого раба и оставить себе на хозяйство. Четыре тысячи.
— Уверен, принц Фредер войдёт в ваше положение и поймет, что без лишних рук вам не справится. Его Высочество согласится на предложенную вами сумму, — ответил Уилл по заранее придуманной схеме.
— Пять тысяч аулимов! — закричал женский голос за дверью.
Шорник расставил ноги и прикусил трубку.
— Даа… Четырёх тысяч будет мне мало. Пять тысяч. Коли Высочество найдет для бедного шорника четыре тысячи аулимов, то и пять заплатит.
«Фредер мне ещё и бима не дал на Алекса» — тоскливо добавил про себя Уилл.
— Принц даёт вам за Алекса в полтора раза больше, чем за него дадут на аукционе. Я уговорю его заплатить даже двойную цену. Хотя я сомневаюсь, что цена Алекса две тысячи аулимов… Вы не калечили его тело, но довели до такого состояния, что, кроме кронпринца Фредера, вряд ли кто-то согласится купить мальчика. В хозяйстве нужен решительный слуга, а не тот, который будет трястись при любом слове.
Шорник курил трубку и с подозрением глядел на Уилла.
— У Его Высочества не будет пяти тысяч?
— Не будет. Из-за принципа, — степенно ответил Уилл.
— Тогда…
— Попечителя Мерика будут судить, — Уилл оборвал его. — После сегодняшних вестей и завтрашних газет о нем услышит вся страна. С каждым днём о жизни Мерика будут рассказывать всё большего нового. В какой семье родился, какого рода его жена, как проводит свободные вечера, кто делает упряжь для его лошади, которая «дороже жены» Мерику. Вы талантливый мастер, раз к вам ходят главы попечительского комитета и будущие жены иширутчан. Кто у вас останется в ближайшее время? Добросердечные девушки, которые отвозят своих рабов на пляж Синипского океана? Четыре тысячи аулимов. Скажите Алексу, чтобы собирался.
Шорника жевал мундштук во рту. В дверном проёме показалась жена. Не успела молвить, шорник заорал:
— Приведи Алекса!
Жена Стакера, женщина с тёмными косматыми волосами, закрывающими лицо, вывела мальчика. Алекс сжался как побитая собака, едва увидев Уилла. Ресницы испуганно захлопали. Уилл на себе представлял, как трясутся у Алекса все поджилки и свербит в горле.
— Когда покупаешь его? Могу я оставить Алекса на пару дней, чтобы он убрал мне двор?
— Сейчас же забираю. Принц не будет ждать. — Уилл достал винамиатис. — Вуд, летите срочно в деревню Стриж. Фанин Стакер, готовьте свои документы на Алекса, проходящий будет с минуту на минуту.
— Со мной куплю-продажу заключит принц Афовийский?
— Разумеется, нет. От имени принца Фредера выступит его секретарь фанин Байв.
— Почему вы сами не выкупите мальчишку? Наследник захотел прославиться добрым благотворителем?
«Я раб его дяди, который хвалится формой телохранителя и королевским значком».
— Принц Фредер быстрее меня заявил, что выкупит у вас Алекса. Я опоздал с решением. Так что теперь исполняю его волю.
Уилл наклонился к Алексу и тихим мягким голосом обратился к нему, улыбнувшись:
— Алекс, ты теперь со мной и принцем Фредером. Забудь шорника. Больше ты его никогда не увидишь.
Фредер обживался в усадьбе местного графа, когда вечером к нему приехал Уилл. Губернатора Бэхрийской провинции задержали, как и ближайших к нему по службе людей. Алекса Уилл разместил в домике при храме. В усадьбу, в которой ночевала королева Эмбер, мальчика привести лучше после одобрения Фредера. Встретив Фредера, Уилл по-быстрому рассказал, как от его имени и за его средства он выкупил раба. Секретарь Байв, как поверенный, обладал правом приобретать имущество и также продавать его, заключать договоры на имя кронпринца, если имелась такова воля Фредера. Слова лучшего друга разве не доказательство, что принц сжалился над мальчиком и хочет избавить его от рабства?
Фредер сурово нахмурился, выслушав рассказ Уилла:
— Ты обманул меня и моего секретаря.
— Вынужден был. Сейчас у тебя вряд ли бы нашлось время разбираться в судьбе Алекса.
— Ты использовал моё имя в своих личных целях, — возмущённо ответил Фредер. — Я не разрешал тебе тратить мои деньги на мальчишек. Ты использовал меня.
— По-другому я бы Алексу не помог. Укради я не твои деньги, а ключ от ошейника, который был при тебе, Алексу не помог бы. Он не убежит в Иширут, как Фия. Я мог только выкупить его. Теперь Алекс твой, ждёт, когда ты подаришь ему свободу.
Фредер, казалось, был не рад такому повороту событий и злился ещё сильнее.
— Ты действовал за моей спиной, — он насупил без того угрюмый взгляд. — Взял мои деньги, наврал моему человеку.
— Я спас от изверга ребёнка, — не сдался под натиском Уилл. — И не стыжусь своего обмана.
— Ты действовал за моей спиной, — оскорблённо повторил Фредер и неожиданно его рот растянулся в улыбке. — Уилл, друг, дай пожму тебе руку! Ты быстро учишься!
========== Глава 54. Дружба регента ==========
Его Регентство король Геровальд в окружении десятка проходящих и полусотни телохранителей шёл к кирпичному ярко-красному дому, что примостился у стен Торжественного дворца. Дом расписной, с узорами и рисунками, могучие ставни из дуба. Возле него большой двор для игр и прогулок, высажены деревья, принесены качели, горки и тонелли. Дом построили недавно, когда Тенкуни ясно уверила Камерут, что предоставит ему абадон.
Геровальд нервничал. Ещё бы! Тенкунского старейшину убили просто за крики на Аахена Тверея! Что сделают с ним, не с королём, а всего лишь регентом, если он не понравится абадонам? Геровальд бы вовек не встречался лично с островными демонами, но Мегуна, возглавивший остатки стаи в отсутствии Онисея, заявил, что будет разговаривать с самим королём, если Камерут хочет видеть их участие в войне. Удивительно спокойно и мягко повели себя доставленные в Камерут абадоны. Сначала они, конечно, боялись и не понимали, почему их переместили в другое государство, враждебное с Зенрутом, и ещё хотят перевести их на свою сторону. Но Мегуна терпеливо принял новый поворот судьбы, сказал: «Согласен».