И потребовал камерутского короля. Геровальд, защитив себя крепкой охраной, подходил к домику абадон. Из какой-нибудь деревянной качели мог бы броситься на него яростный враг. Но абадоны поджидали его у входа. Облачённые в белые и красные плащи, они словно сошли с древних книг. Впереди стоял Мегуна. Как знал Геровальд, Мегуна был близким другом Онисея, его помощником и заместителем. После разлуки с кумрафетом Мегуна взял власть над оставшимися товарищами. Человеком он отдавал приказы абадонам, пустоглазом руководил стаей. Он был красивым мужчиной с мужественной осанкой и голубыми зоркими глазами.
— Здравствуй, Геровальд, — Мегуна протянул руку без тени гордыни и злобы в лице. Только еле заметная грусть мелькала в его широких глазах.
— Здравствуй, Мегуна, — пожал руку король, привыкший к поклонам.
— Распусти стражу. Не обижу тебя. Я жажду мира, я устал от крови. Верь мне, ибо таче я поверю тебе.
Геровальд знаком руки приказал телохранителям уйти, но проходящих магов оставил поблизости.
— Где же ваши генералы? Где же рать, с коей я буду воевать против Зенрута? Я и ты будем рассуждение вести, аль ещё кто присоединиться?
«Хоть бы это не было ловушкой», — с болью подумал Геровальд. Отступать было нельзя. Позади него шли восемьдесят абадон, тяжело наступая непривыкшими к сапогам ногами в толстый снег, утопая в нём по щиколотку. Слуги не убирали дорожки с первого дня, как возле построенного наспех домика поселились пустоглазы, не принимающие к себе чужаков.
Военный совет собрался в квадратном зале. Геровальд сидел рядом с высшим генералом Джероном Нанцирским, другие военачальники и министры расположились по левую и правую сторону от Геровальда и Нанцирского, а напротив них разместились абадоны.
— Первое слово молвлю я, — сказал на древнезенрутском Мегуна, подчеркнув, кто управляет переговорами. — Мы хотим домой, хотим в Абадонию, к жёнам и детям. Мы выступим за вас, аще вы возвратите нас домой и дозволите защиту от Тенкуни.
— На остров я не смогу вернуть вас, — кивнул Геровальд. — После окончания войны я обязан отдать вас Тенкуни. Вы, восемьдесят пять человек, находитесь под юрисдикцией Тенкуни, которая владеет островом Абадоной и вами. Тенкуни отдала вас мне во временное пользование, — Геровальд умышленно затаил слова «сдала в аренду». Навсегда расставаться с самым смертоносным оружием в мире Тенкуни не собиралась. Соседним странам можно продавать порох и пушки, наёмников и зелья. Абадонами нельзя разбрасываться. — Вы принадлежите Тенкуни. Но я гарантирую вам свободу и защиту. А сперва прошу вас о помощи. Ваше право отказать Камеруту. На стороне Зенрута ваши друзья, возможно, родственники. Ваш кумрафет Онисей. Я не заставляю вас идти на предательство друзей. Но буду вечно вам благодарен за помощь и сделаю всё, что вы захотите, — «Я бы заставил их сражаться силой, с помощью угроз, пленив братьев и сестёр, детей и родителей. Боже, слава тебе, что абадоны готовы подчиниться мне без бунта!».
Мегуна горько вздохнул:
— Есть ли выбор у нас? Зенрут, Камерут, какой-то Иширут… Вечные люди победили, вечные люди подчинили нас. Быть может, мы бы сопротивлялись, баче Онисей первым присягнул вечным людям и забрал выбор у нас. Он не спросил наше слово, не вслушался в наши мольбы. Он решил всё за нас. Я не Онисей. Я новый кумрафет. Сеих абадон опекаю я. Я пойду войной на Зенрут и Онисея и, — тут же его глаза сверкнули яростью. — Я не любил Онисея. Он возвышался над нами, помыкал и бил нас. Он не был мне другом. Слугой, вот кем я чувствовал себя при Онисее.
— Прошла заря Онисея! — рявкнул Захав.
— Мы отвоюем Санпаву! — закричал Гилия. — Баче дайте нам мира, нашу землю, наших родных!
— Вы будете жить как мои особые почётные гости — согласился Геровальд. — Я сделаю всё возможное, чтобы убедить Тенкуни вернуть вас на остров, домой. Вы все до единого отправитесь в Тенкуни, — сказал он, не уточнив заветного дня абадон дня и умолчав, как он будет указывать Тенкуни, что ей делать со своей говорящей собственностью.
— КОгда займёмся военными деяниями? — произнёс Мегуна. — Мы готовы хоть сей миг.
Перед абадонами расстелили карту Санпавы. Нанцирский показал расположение зенрутских, камерутских и иширутских войск, указал на уже захваченные города и грядущие победы.
— Мы идём впереди Зенрута. Военные части Камерута больше ста лет находятся в Санпаве и изучили камень за камнем, местное население также поддерживает нас. За счёт этого перевес на нашей стороне. Можно было бы ударить по Зенруту прямо сегодня. Но какого его ответная реакция? У Зенрута тоже абадоны, ваши соплеменники, они выступят против вас.
— Да. — сказал Мегуна. — Грядёт бой абадон противу абадон. Победитель сея боя завоюет своей стране Санпаву. Я не ведаю, кто победит. Мои абадоны або абадоны Онисея. Не ведаю. Будет разруха. Будет кровь. Мы изворотим землю и сёла. Измельчим реки, затопим луга. Облик Санпавы осунется.
Забили громко и звонко церковные колокола. Камерутчане тихо помолились богу.
— Что это? — удивился Гилия.
— Голос нашей веры, — ответил Геровальд. Священники Единой церкви уже объяснили, что абадоны есть те самые демоны, с которыми вступил в неравную схватку Пророк. Воспевая ложных богов, возвысив себя над человечеством, они заслужили от Бога и Пророка вечную кару. Под колокольный звон Геровальд вёл переговоры с языческими демонами, от этой мысли становилось жутко. Но что делать. Он должен восстановить справедливость и вернуть Санпавскую землю. Даже если приходится идти на сделку с демонами. — У нас разная вера, — улыбнулся он. — Но она не помешает нам стать друзьями.
— Мы не знаем, когда Зенрут натравит на нас своих абадон, — сказал Нанцирский. — Нельзя застать нас врасплох.
— Наших абадон на место боя перенесут проходящие, — ответил генерал Ферт. — Это дело считанных секунд.
— Но погибнет целая дивизия! — воскликнул Нанцирский. — На сегодняшний день абадоны это самое смертельно оружие, которое существует в мире. Тот, кто первым его пробудит, тот победит.
— Зенрут уничтожит ваши дивизии. Баче нас не тронет. И мы нападёт, — заметил Мегуна. — Сея война продолжится до падения последнего абадоны. Можно обойтися и без солдат. Мы сразимся. И мы решим, кто же победитель. Кто господин Санпавы. Выбирайте день, когда вы будете готовы ликовать победу. Выбирайте место боя. Баче услышьте мою мольбу! До тридцать первого герматены справьтесь. Тридцать первого герматены мы станем людьми по воле богов, мы хотим встретить день в мире.
Полковник Ренож мрачно взглянул на карту и также мрачно произнёс:
— Вам удобнее сражаться на пустыре или в горах?
— В горах пуще мы развернёмся, — засмеялся Фахаил. — Баче вы пожалеете об исчезнувших горах. Ано своротим новые, коль захотите!
— Ваш бой должен состояться на поле, — сказал Нанцирский. — Вдали от гор и деревень. Подходящее место — Зёленая низина, которая находится по левой стороне от реки Скводж. Жилых мест поблизости нет. Возле низины высокие холмы, с них вам хорошо будет видно врага. Вы загоните его вниз и уничтожите. Эта земля должна достаться Ишируту согласно соглашению двух королей. Камерут, — генерал довольно улыбнулся, — много не потеряет от нарушения целостности этих земель.
— Прежде Иширут должен захватить Зелёную низину! — Геровальд метнул взор на генерала.
— Превратите нас в людей в полночь, — сказал Мегуна. — Ибо больше часов мы сумеем за вас побороться. До следующей полночи. В любые дни до боя разрешаю обращать нас, когда захотите, коль нужны переговоры. Мы потерпим боль. Сея будет нашей жертвой. Верните нас домой. Защитите.
— А вдруг зенрутские абадоны нападут раньше захвата низины? — изрёк своё мнение генерал-лейтенант Раман.
— Они тоже будут бороться за низину, в которой можно развернуться хоть тысячам абадонам, — не согласился с ним Геровальд. — Но…
— Тысяча абадон уничтожит мир, — перебил Мегуна.