— Я хотел добавить, что пока мы сможем взять в бой одного или двоих абадон для отражения атак врага.
— Нет, — снова возразил королю-регенту Мегуна. — Зенрут с проходящими магами тоже пошлёт абадону. Аже два абадоны, ратующих брат против брата, всесильны погубить Санпаву. Вам нужна живая земля. Устанавливайте позиции, захватывайте города. Мы же завершим начатое. Мы сразимся против вечных людей.
Геровальд умолк, не смея спорить с демоном, который лучше его разбирался в военных делах.
— Вам не тяжело будет биться против других абадон, которые находятся под властью Онисея? — спросил генерал-лейтенант Раман. — Они тоже ваши друзья. Из одной стаи.
Мегуна с грустью ответил:
— Коль сохраним узы дружбы, то потеряем родным. Не вернёмся домой. Не узрим Абадонию. А вы не отпустите нас. Заставите биться. Вечные люди разделили нас по разным сторонам. Сохранение дружбы сея смерть для нас. Для Онисея мы уже враги, коль переступили землю Камерута. Для вас пленники. Баче вы можете сделать нас друзья. Онисей, Тенкуни, Зенрут — нет. Я верю в вас, Геровальд. На большой земле вы первым отнеслись к нам с почётом.
— Что и на каком языке вам в Тенкуни рассказывал Онисей? — спросил Нанцирский.
Некоторое время Мегуна сидел молча. Но потом нарушил молчание:
— Сея языка, возможно, и не существует уже. Он был у северного народа, живущего в вечном нетающем снеге. Забудьте. Забудьте, что молвил Онисей. О ненависти к вечным людям он говорил нам.
Геровальд решил не нарушать свои обещания данные абадонам. После окончания совета демонов вернули в их собственный дом и всячески показывали, что уважат их как самых высоких гостей. Врать абадонам себе дороже, но Геровальд показывал им своё почтение вовсе не из-за страха потерять жизнь. Абадоны тоже достойны уважения, понял он. Хоть они и демоны, твари из ада, проклятые не пойми кем отродья дьявола, всё же они взялись ему помочь.
Ночью любопытство привело регента к дому абадон. Он увидел, как они стали дикими животными, начали рычать, драться, бегать, скулить. А он наблюдал и пытался отыскать человеческие черты в рыжих грозных мордах. Пустоглазы узнали его, подбегали, зазывали играть. Видимо, даже будучи зверьми они поняли, что назад не скоро вернуться и надо отдыхать и наслаждаться жизнью, пока есть время. Геровальд опасливо не шёл к ним в игру, но не отходил от пустоглазов и наблюдал за ними. Знал бы он, что однажды встретит демонов и не прикажет их сжечь на костре, то сжёг бы себя сам. «Боже, ты ли создал их? — вопрошал к небесам Геровальд. — Ты их проклял? Ты им внушил чужую мерзкую веру? Но зачем?!»
В абадонах было столько же человеческого, сколько во всех людях. И даже пустоглазы с их дурацкими ужимками, страшными криками таили в себе больше человеческих черт, чем он.
На следующий день Геровальда известили, что к нему явились Тимер Каньете и Карл Жадис. У Геровальда недовольно перекосилось лицо. Он не желал видеть павших освободителей, которые кроме ничтожных попыток восстановить своё влияние в Зенруте ничего не принесут Камеруту. Тимер неоднократно настаивал на встрече с Геровальдом, когда бежал в Камерут. Король игнорировал его просьбы, надеясь, что тот сам поймёт, что он больше не желанный гость во дворце короля. Тимер, однако, этого не понимал. «Выскажу в лицо своё отношение к нему», — решил раздражённый Геровальд.
С Каньете и Жадисом король встретился в коридоре, отказав им приём даже в гостином зале. Стройные, могучие, сильные телом и духом освободители после поражения вобрали в себя всю злобу, которая, наверное, только и могла существовать на свете. Карл жеманный, в утончённом костюме-тройке уже не выглядел светским франтом. Из его глаз так и сочились искры ненависти. Тимер и то лучше скрывал свою ярость, не смотря Геровальду в глаза. И шрамы тоже прикрывал в густых крыльях плаща.
— Каньете, Жадис, — хмуро сказал Геровальд. — Вы догадываетесь, почему я не хочу видеть вас на своём дворе?
— Мы виноваты, что не оправдали ваших надежд, Ваше Регентство, — поклонился Тимер, тщательно скрывая в голосе подступающую ярость. — Мы подвели вас.
— Нет, вы сильно мне помогали. За это я вам благодарен. Я всегда верен своим словам. Я дам вам дом, работу или обеспечу безбедным существованием вас до конца ваших дней. Я даже буду кормить вас зельями превращения каждую шестицу, чтобы вы не опасались за свою безопасность.
— Почему вы отказываетесь нас видеть, Ваше Регентство? — не понимая ничего, спросил Жадис.
— Мои помощники исполнят все мои обещания. Вам обязательно сам король должен искать дом и завозить мебель?
— Ваше Регентство, мы готовы по-прежнему вам служить, — Тимер взглянул на него с хищным азартом. — Выполним любой ваш приказ.
— Вы больше мне не нужны. Каньете, Жадис, вы потеряли всех своих людей и сами чудом остались живы, — от Геровальда не скрылась тёмная горечь, появившаяся на лице Тимера. Сподвижники, друзья, братья по духу и службе были мертвы, пленены. Живые освободители завидовали павшим в бою. Их ждала казнь, а пока с них спускали шкуры живьём. Каньете знает, какими способами из освободителей выуживают словечко за словечком. — Какую вы мне службу сослужите? — спросил Геровальд с издёвкой. — Ваше время прошло. Я даю вам дом и защиту в своём государстве. Хватит вам. Я не хочу, чтобы обо мне ходили ужасные слухи, мне предъявляли претензии. Террористы, убийцы вхожи в мой королевский двор! Я первое лицо своего государство. Как отразиться на моей чести и чести Камерута тот факт, что я помогаю террористам устаивать побоища, насилие, убивать целые семьи? Расстанемся по-хорошему. Мой сын Сиджед постоянно спрашивает меня: «где дядя Тимер и дядя Карл?» Он видел вас в окно, когда вы приехали к моему Зимнему дворцу, и закатил целую истерику. Я не хочу своему сыну воспитателей-убийц.
— Я спас Его Величеству жизнь! — вспыхнул Тимер.
— А душу погубишь. Прощайте. Подходите к секретарю моего канцлера, чтобы вас разместили в Камеруте со всеми удобствами.
— Ваше Регентство, — глухо произнёс Тимер. — Мы уйдём, раз на это ваша воля. Но прошу разрешения увидеть абадон! Я хочу их видеть, хочу услышать! Я исчезну из вашей жизни, обещаю. Пожалуйста, дайте мне увидеть абадон.
— Они на своём дворе. Иди, посмотри, — махнул рукой Геровальд.
— Нет, мне нужны абадоны, не пустоглазы. Я хочу увидеть абадон.
Геровальд долго не знал, что ответить Тимеру. Но решил выполнить его последнюю просьбу. Награда за службу пусть будет такой. Абадон хотели видеть все, и Тимер не был исключением.
— Приходите завтра к десяти утра.
Между камерутским военным советом и абадонами снова назначались переговоры. На сей раз решено было обратить в человека одного Мегуну, чтобы не мучить лишний раз всех. Военные подбирали более гуманный способ обращения. Абадоны не должны испытывать лишней боли и страданий. Но пока что самым действенным способом оставался удар ножа в грудь. Поглазеть на «человекодемона» прибежал весь двор Геровальда. Если сам король подружился с абадонами и уже без охраны вступает к ним в вольер, то и им нечего бояться. Упростился и малолетний король Сиджед посмотреть на зверюшек. «Они только внешне страшные», — уверил себя Геровальд и взял мальчика на руки.
— Не берите Его Величество! — упрашивал Геровальда канцлер. — Мы не знаем, что у них в голове!
— Вера в нас, — ответил Геровальд. — Маркиз Вабеский, возьмите тоже вашу маленькую дочь. Когда они увидят нас с детьми, они подумают, что мы тоже им верим. В любом случае проходящие маги будут рядом.
За спинами придворных камердинеров и камеристок, мажордома, поваров, горничных и священника, за спинами почти что живущих во Торжественном дворце секретарей канцлера, за спинами личных королевских гвардейцев стояли в нетерпеливом ожидании Каньете и Жадис. От пустоглазов людей отделял крепкий железный забор. Пустоглазы и не смотрели на толпу любопытных, они ловили крупные снежинки, падающие с неба на землю.
Геровальд с сыном встали у забора.
— Мишки! Папа, какие замечательные мишки! — воскликнул Сиджед и захлопал в ладоши.
Один из пустоглазов обратил внимание на ребёнка и подошёл поближе. Через дырку в заборе Сиджед протянул ручку и погладил за лицо зверя. Тот удивлённо замурчал и лизнул детскую руку.