— Мне всё равно, что будет со мной! — завопила она. — Пусть ставят опыты, да что угодно! Мне плевать! Я хочу общаться с магами, хочу быть в своей среде!
Оттолкнув нежно обнимающую её Ханну, Джексона, вставшего на пути, она вылетела из дома.
Куда бежать, Нулефер не раздумывала — река, вот единственное место, где можно побыть в тишине, одной. Она присела на любимые камни и достала тяжёлый сероземельник. Как так получилось, что посторонний человек прознал про её тайну, Нулефер до сих пор не понимала. Как всё похоже на ту встречу, — с иронией заметила она. Совершенно случайно на этой же реке столкнулась с магом, магом, который родился и вырос в Зенруте. В истории Джексона не было ничего ненормального, в отличие от неё и Уилла, но он принял её дар. Так же, как и Уилл. Это противоречило оберегающим словам старших.
«Почему так всегда?» — хотела орать Нулефер. Как только появляется шанс ей приблизиться к разгадке своего происхождения, к родным по духу людям, кто-то это рушит. «Почему они не поймут, что возле магов мне лучше? — занегодовала Нулефер на родителей. — Я не забуду их, не уеду в Тенкуни, я просто хочу перестать бояться мира, перестать скрываться!»
— Я знал, что ты будешь здесь, — раздался за спиной знакомый голос.
Джексон подошёл к Нулефер, ласково улыбнулся и присел к ней.
— Мне немного смешно было наблюдать за сценой истерики. — Джексон выдал смешок. — Вот чему ты хочешь научиться? Родители рассказали, что ты умеешь двигать предметы, воздействовать на воду голосом, высыхать, не мочить предметы, дышать даже умеешь под водой! На мой скромный взгляд, не мешало бы тебе научиться исполнять эти приёмчики силой мысли, а не руками и освоить превращение воды в лёд да в пар. Всё. Что ж ещё? Или хочешь стать легендой, управлять океанами? Летать на водяном облаке выше птиц? Освоить боевую магию и разделить участь несчастного телохранителя Уилла? Мне уже рассказали про его ошейник.
Нулефер поморщилась.
— Мне не нужно таких высот, я просто хочу быть в стихии. Пять лет назад мне нравился сам процесс изучения, открытия чего-то нового для себя, мне нравилось общаться с человеком, с которым у меня общие интересы. После Уилла я долго пыталась научиться какому-нибудь трюку сама, но ничего не выходило. — Внезапно её глаза засияли. — Фанин Марион, вы же маг! Вы же жили в Тенкуни некоторое время, общались с Урсулой, другими водными, можете стать моим учителем?
Джексон добро засмеялся и погладил её, как малютку по голове.
— Нет времени на учеников. Могу разве что через год-другой тебя принять.
Нулефер сникла, она ожидала такого ответа. На её плече повисла крепкая рука.
— А ты вообще изучала что-нибудь про магию? Можешь мне рассказать, ну… например, элементарно, про её виды.
— Да! — оживилась Нулефер. — Существует всего восемнадцать видов магии, которые разделены на несколько групп. Первыми идут силы природы, — Нулефер начала загибать пальцы. — Огонь, вода, воздух, земля, песок, снег. Песок и снег как бы исходящая из первых магия, поскольку земной маг может превратить землю в песок, а водный заморозить воду, но дальше их силы теряются, песком и снегом управляют другие люди. Затем идёт магия света и тьмы, учёные ваши спорят, это отдельный вид или природная стихия, — Нулефер мечтательно вздохнула. — Хорошо иметь такой дар.
— Ага, — кивнул Джексон. — Маг света и тьмы — звучит пафосно! Только кроме как превращать день в ночь и наоборот они мало что могут. Маг света и тьмы… — Джексон усмехнулся. — Со мной в классе такой учился, знаешь, кем стал повелитель всего сущего? Клоуном в цирке! Не вру! — замахал Джексон руками. — Бросил школу и ушёл в цирк, сказал, любит веселить детей. Вот тебе и великий маг света и тьмы. Ладно, мы отвлеклись, продолжай.
— Другая группа связана с животными, в неё входят всего четыре вида: маги, понимающие речь зверей. — При этих словах Нулефер Джексон с удовольствием перевёл взгляд на пробежавшую мимо кошку, — речь птиц, речь рыб и насекомых. Тут забавно выходит, пауки к насекомым не относятся, но их понимают насекомовещатели, лягушки и змеи другой отряд, но вы можете с ними разговаривать.
— Просто прозорливые боги решили не вдаваться в науку, — улыбнулся Джексон. — Между прочим, ты забыла сказать, наша магия самая лёгкая. Не нужно ничему учиться, в пять лет ребёнок просто начинает разговаривать с животными, как с людьми. На этом сказ окончен.
Снова отвлёкшаяся Нулефер продолжила говорить:
— Далее идёт магия растений, за ней человеческая магия с пятью видами: умение летать, перемещаться сквозь пространство, общаться мыслями и читать их у другого человека, — загнула она три пальца, — перемещать предметы, мне для этого нужна вода, а они без воды справляются, и наконец, превращения. Последний вид магии, не отнесённый ни в одну из групп, самый уважаемый — целительство.
— Целительство… — сладостно произнёс Джексон. — Божьи люди! Как за них борются все страны мира, как нехотя их отпускает от себя Тенкуни! Вот только жаль, что целители лечат что-то одно: один желудок, другой кости, третий голову. Очень тяжело познать всё человеческое тело. Годы уходят, чтобы целителя пустили к больному. Редкие люди работают более чем в одной области тела. За всю нашу тысячелетнюю историю, как Тенкуни явилась миру, было всего пять целителей, которые могли лечить абсолютно все болезни, любые травмы! Последний из них, Юрсан Хакен, жил больше ста лет назад.
Джексон замолчал и внимательно уставился на Нулефер. Смотрел на неё долго, а потом вымолвил:
— Странно, что у двух людей, нарушавших закон природы, одна и та же магия. Какова вероятность, что у двоих будет один дар? Мала, да тем более магия воды.
— Что-то не так с моей магией? — подскочила Нулефер. — Она какая-то редкая, особенная?
Опять Джексон успокоил её, обняв.
— Нет, она не особенная. Но лично это и вызывает у меня интерес. По древним легендам в мире не было никаких других волшебств, кроме первых четырёх стихий. Основ основы, сущностей сущности. Не принимай близко к сердце мои слова! — мотнул головой он. — Люблю копаться в прошлом. И люблю магию. Мы с Урсулой в школе учились чужим способностям. Мне сразу подчинилась стихия света и тьмы, а Урсула посмеивалась надо мной: моим учителем был наш одноклассник-клоун.
Он спокойно забрал из рук Нулефер сероземельник и подбросил несколько раз в воздухе. Тяжёлый, сразу понял Джексон, и дорогой сердцу, видно, раз уж не расстаётся с серым бременем. На секунду ему захотелось иметь у себя такой же камень, который бы связывал его с близким человеком. Хотя о чём говорить? Появись у него этот камень, покой и мир в душе не наступит.
— Слышала какие-нибудь древние легенды о магии? — весело спросил Джексон, расслабившись под тёплым солнцем, слушая журчания реки.
— Конечно же, — улыбнулась Нулефер. — Много их, но все утверждают, что люди обладали магией до явления Тенкуни миру, а потом она исчезла вдруг. Разные на то причины в легендах. Одни говорят, гнев богов, другие, люди забрали магию у людей, третьи о разных чудищах. Не поймёшь их!
— Мне по душе легенда о богах и людях, которые считали себя всесильными, — разлёгся возле камня Джексон. — В стародавние времена каждый человек имел свой дар: огонь, воду, землю либо воздух. Что это было? Подарок богов или естественное положение человека — тысячи философов ломали голову и не могли найти ответ, придумывая легенду за легендой, которые со временем образовывали религии, богов, пророков. Люди в те времена были злы, бесчестны, сребролюбивы. Ну, впрочем, мало что поменялось, — быстро добавил Джексон. — В своём брате они видели врага, соперника, искусителя. И тогда люди научились отбирать у ближних дар. Поначалу они лишали магии только опасных, неугодных — воров, убийц, насильников, захватчиков. Но опасности неотделимы от тайных желаний. Правители нападали на другие страны, превращая их лучших воинов в простых людей, неспособных противостоять огненной стене или потопу. Затем они стали избавляться от неугодных соперников за трон, ропщущих подданных, лишали людей благословенной силы и возлагали на них бремя рабов. Долго боги смотрели на эти бесчинства, но всё имеет конец, даже терпение богов. В один, воистину прекрасный день, когда тысяча рабов обрушилась на дворец Неонилиаса, боги забрали магию у всех людей, показав им своё место. Магия осталась лишь у тенкунцев, чистого, незлого народа, который не знал нищеты, рабства, завоеваний, жил в вере и правде с собственной совестью.