— Скиньте Сальвару с башни, он должен стать человеком!
Заручившись поддержкой Джейгарда, Геровальд смотрел, как офицеры заманили лакомством Сальвару на Звёздную башню и, как только пустоглаз отвлёкся, толкнули его вниз. Всё произошло так быстро, что Геровальд не заметил, как в воздухе падающий пустоглаз стал человеком и всупил ногой на землю. Слуги мгновенно укрыли его зелёной мантией. Впервые Геровальд посмотрел на человеческое лицо Сальвары. Большой открытый лоб, янтарные глаза, волевой подбородок, гладкие скулы. Лицо было как у настоящего аристократа, русые волосы слегка развевались под лёгким ветром.
— Друг мой, — заговорил Сальвара. — Почто раньше человеком меня не обратил? Дни мимо походят, многоболезненный Сиджед в напасти томится. Эх, Геровальд.
Геровальд смотрел ему в глаза и чувствовал накатывающий страх. Больше не спрячешься от осуждения своих ошибок и слабостей.
— Ты сможешь учуять Сиджеда как собака? — спросил Джейгард.
— Сам ты собака! — сурово нахмурился на него Сальвара. — Маги воздуха не чуят. Маги воздуха видят. Я ведаю Сиджеда, я узрю его. Геровальд, прости, я потерял твоего сына. Мозги у меня были звериные, душа у пустоглаза беспечна. Обернувшись человеком, я застыдил себя.
— Не вини себя, — Геровальд положил Сальваре руку на плечо. — Ты поступал правильно для пустоглаза: радовал мальчика, которого я скинул на тебя. Пожалуйста, найди Сиджеда.
Сальвара взлетел на Звездную башню и расправил руки. Через бинокль Геровальд видел, как абадона набирает полную грудь воздуха, медленно выдыхает и опять вдыхает. Дрожали зрачки в закрытых глазах, дёргалось статное лицо, сжимались тонкие пальцы. Спустя три минуты Сальвара спустился.
— Я не обретаю Сиджеда в оных двадцати милях. Он дальше от тебя. Мне нужен проходящий.
«Только найди моего мальчика! — взмолился Геровальд.
Время шло медленно, от проходящего мага не поступало вестей. Спустя два часа проходящий прилетел во дворец и попросил его заменить. Он устал перемещаться сквозь пространства, силы закончились. Сальвара был в разных концах Камерута, в ближайших городах Иширута и Зенрута, но Сиджеда не ощущал. Новый проходящий вместе с Сальварой и водным магом перемещался в Линское море, чтобы найти короля в трюме какого-нибудь корабля. Или же труп мальчика на морском дне.
— Сиджеда нет в Камеруте, — Сальвара явился к Геровальду в Торжественном дворце. — Он за его пределами. Ваш мир долгий и большой. Мне не хватает двадцати миль, дабы объять его.
На лице Геровальда мелькнула тёмная тень. Сальвара вздохнул:
— Я найду Сиджеда. Готов поклясться своей жизнью.
— Ваше Регентство! — в кабинет Геровальда без стука ворвался Вабеский.
— Вы нашли его?! — Геровальд не смог произнести слово «труп», взирая на опустошённое лицо своего канцлера.
— Сиджед в Конории. В заложниках у королевы Эмбер.
— Вот дьявол! — заругался Геровальд.
— Эмбер требует от вас немедленного освобождения из плена генерал-лейтенанта Гарского, генерал-лейтенанта Гунского, полковника Милфорда, полковника Грисмана, мага-лейтенанта Шаля, мага-лейтенанта Веделя и других пленных офицеров, а также прекратить войну и уйти с территории Санпавы.
— Я не пойду на её условия, — не сменяя грубого тона, ответил Геровальд. — Я не сдам войну. Оставьте меня, фанин Вабеский, я приду с зала совета, когда соберусь.
Когда канцлер ушёл, Геровальд что ей силы ударил ногой по стене. И приложил ещё кулаки. Сальвара тяжело вздохнул:
— Я разрушу дворец зенрутской королевы. Позволь забрать твоего младенца.
Для человека, наделённого божественной силой, всё решалось довольно легко.
— Нет, — подавленно сказал Геровальд. — Проходящий перешлёт Сиджеда в другое место, хоть на край света. А за твою попытку уничтожить дворец, твои собратья абадоны, подчиняющиеся Зенруту, сметут мой дворец и Эрб. Я не должен рисковать страной даже ради короля.
— Не уничтожат. У абадон иная война.
Сальвара подошёл к Геровальду на несколько шагов и прижал лоб регента к своему лбу.
— Я помогу тебе. Проси меня о помощи во всякое время. Я обыденность острова Абадона, баче для твоего младенца я останусь в Камерута, доднеже он пленён.
Они стояли рядом, скованные одним горем. Геровальд так боялся этого часа, предчувствуя острые и больные слова, летящие от Сальвары. Вместо них он видел поддержку, сострадание, такую же вину за исчезновение мальчика. Будто всё своё осуждение Сальвара высказал Геровальду раньше, когда был немой и глупой обезьяной. Да, настолько глупой, что видел и понимал все его ошибки, злость на мир, презрение своего народа.
— Я меняю положение горных людей, — хрипло произнёс Геровальд. — Я дал им права, уничтожил оскорбляющие их законы.
— Почто ты их ненавидел? — спросил Сальвара, взяв в руки курительную трубку регента. — Ты же один из них, твой отец был сыном…
— Вот за своё происхождение и ненавидел их. Я был обделён наследованием престола из-за того, что мой дядька имел больше прав, чем моя мать. Я жил с мыслью, что судьба насмехалась надо мной. И все: дед, дядя, Нирида, Джейгард, родители, горцы повинны в моей неудаче.
— Абадон почто не возненавидел? Мы из иного народа и верим в других богов. Наши предки смеялись над твоим Единым богом, я вижу се в воспоминаниях Агасфера.
— Вы не знали, как ужасен регент Геровальд. Я не увидел в вас злости или вражды, а только надежду, что когда-нибудь война закончится и вы вернётесь домой. Я боялся, что абадоны станут врагами, убьют меня как Ваксму Видонома, но из вас вышли соратники, которых не так быстро найдёшь даже в собственном королевстве.
Сальвара смотрел на Геровальда с сочувствием, рот прочно застыл в грустном движении. Он чего-то хотел сказать, но не говорил.
— Когда битва абадон?
— Мы ещё не завоевали нужные позиции. Я хочу поскорее закончить эту войну, но если сейчас отправлю абадон на фронт потеряю и земли Санпавы, и её запасы. Абадоны же и песка не оставят. Сальвара, не бойся, я не отправлю тебя воевать. Я не дам тебе погибнуть от руки твоих прошлых друзей.
— Не трепетай за меня. Абадоны не убьют меня.
— Ты самоуверенный.
— Я же абадона, — улыбнулся Сальвара и сменил тему. — Вскую веру нашу ненавидишь?
За что? Геровальд бы много сказал, за что ненавидит ложных зенрутских и тенкунских богов. За их гордыню, за их самонадеянность, за тысячелетние проклятия, за распри внутри самой религии. Геровальд ненавидел веру в Пятнадцать богов за инцесты, в которых по преданиях родилось человечество. Андорина и его возлюбленный демон — сестра и брат по крови, а были разделены и названы чужими лишь с лёгкой подачи Создателей.
— У Пятнадцати богов странные обряды, — сказал он. — Свадьба. Мужчина и женщина обмениваются кровью и становятся мужем и женой. У Единого бога обмен кровью совершают люди, когда хотят стать родственниками по крови. Во времена, когда даже не все придворные знали письменность, а про крестьян молчу, через кровь люди усыновляли детей. Человек и дитя проливали друг на друга кровь, и этого было достаточно, чтобы считать ребёнка членом семьи, наследником имущества. Девочка и мальчик, совершившие обмен, становились сестрой и братом. И никто не мог их выдать друг за друга, ибо грех женить брата и сестру! А если названных брата и сестру ловили на горячем, то наказывали также сильно как прочих развратников. Из-за вашего свадебного обряда для меня каждый зенрутчанин или тенкунец — грешник. А зенрутские и тенкунские дети — рождены в грехе.
Сальвара сжал губы.
— Не тебе судить потомков Пятнадцати богов за кровосмешение. Чадородие наших жён праведнее чадородия твоей покойной Нириды.
В зал совета Геровальд спускался вместе с Сальварой. Он ещё раз заявил министрам и военным, а также Джейгарду, который ждал его возле зала, что не намерен плясать под указку королевы Эмбер. Война в их руках, Камеруту и Ишируту отходят земли, за которые Зенрут уже физически не может сражаться. Камерутские войска знают санпавские земли получше самих зенрутских офицеров, которые базировались на другом конце страны.