— Какими же средствами Марион добился бы независимости Санпавы? У него есть армия? Кто она?
— Армия Мариона — это мы! И каждый житель Санпавы.
— Да! Мы воины Санпавы! — загалтели люди за Хэмпфом. — Мы стража Санпавы! А вы? Вы, сельчане, так же преданы Санпаве?
Вооружённые люди повернулись к местным жителям. Кабак загудел в рокоте и крике.
— Мы за Мариона, мы хотим спокойствия на нашей земли! Но мы устали!.. Нам не нужны…
Самоназванные гвардейцы кричали громче сельчан и заглушали слова, что люди хотят выращивать хлеб на своей земле, а не отправлять сыновей биться с офицерами и магами Зенрута.
«Джексон, представлял ли ты хотя бы три года назад, что у тебя появится своя армия, вооружённая награбленным оружием?».
— Армия Санпавы может состоять из, допустим, шестисот тысяч человек. Зенрут всегда найдёт миллионы людей, — сказал Тобиан. — Но сила Зенрута не в солдатах с ружьями. Вы хоть заберёте всё огнестрельного оружие у Зенрута, вам никогда не достать главный козырь — магов. Итог любой войны зависит от количества магов. Зенрут может позволить купить у Тенкуни тысячи магов. Сколько купит Санпава? Джексон никогда не рассматривал идею о независимости Санпавы, он понимает, что манарами он не удержит провинцию.
— Я убил трёх магов! — заявил покрытый шрамами гвардеец за спиной у Хэмпфа. — Убил на поле битвы! Они не ожидали атаки от человека, притворившегося трупом!
— Молодец, — улыбнулся Тобиан и стёр с лица улыбку. — Покажу вам наглядно разницу в силах магов и манаров.
Он вытащил из своей кобуры револьвер, положил на стол, принёс с дровницы старый кирпич.
— Первый противник вооружён кирпичом, второй имеет шестизарядный револьвер. Кто выйдет из боя победителем? Может быть, первый герой метнёт кирпич и попадёт прямо в голову человеку с револьвером. Но если он промахнётся, то выиграет револьвер. От пули сложно скрыться, от шести почти невозможно. В поединке «кирпич против револьвера» победит револьвер. Если у нас будет двадцать человек с кирпичами и один с револьвером, перевесит численность. Стрелок уложит шестерых, но четырнадцать забьют его кирпичами. А теперь заменим кирпич магией. Пулю можно оттолкнуть защитным барьером, можно обратить её против врага. Бесспорно, победит маг! Дадим магу десять противников — он их всех сможет уложить. Конечно, мага может убить случай, можно застрелить даже проходящего мага. Но сколько перед гибелью мага будет положено в землю манаров? Теперь посмотрим на Санпаву. У вас нет ни численного превосходства над организованной армией Зенрута, нет ни качественного превосходства над офицерами Зенрута и магами Тенкуни. Конечно, многие скажут, что они воевали и убивали магов, приведут в пример товарищей, которые голыми руками уничтожали могучего огневика или водника. Только вспомните для начала сколько солдат погибали в первые минуты боя, когда их воинственные друзья ещё не совершали подвиг?
Застыло всеобщее молчание. Вкрадчивый юный голос нарушил тишину:
— Вот бы нам абадону! — сказал юноша, почти мальчишка.
— У Зенрута останется восемьдесят четыре абадоны.
— Убирайтесь вон! — Кэлин попыталась вытолкнуть гвардейца за дверь, но крепкий мужчина сжал руки женщины за её спиной и прошептал.
— Заткнись, неблагодарная! Что ты делаешь для блага Санпавы?
— Я гну спину, чтобы земля приносила плоды!
— Зенрут задавит тебя налогами, отберёт сына и отправит на фронт. Где твой муж, в каком полку вытирает сапоги офицерам и магам? Даже не знаешь! За тебя сражаемся только мы и Марион.
— А короли Геровальд и Иги за кого сражаются? — спокойно поинтересовался Тобиан.
— За свои страны, — заявил Хэмпф. — Но про наши интересы и не забывают. Зенрутские вольноотпущенники, беглые рабы, примкнувшие к Камеруту солдаты живут лучше местного жителя. Я жил возле военной базы Камерута. Так камерутские военные относились к нашим людям лучше зенрутских правителей. Местные жители, когда у них завязывался спор, шли к камерутских офицерам за решением, никто не надеялся на наши продажные суды. Камерутская армия забирала земли, но всё меньше крала, чем зенрутская королева.
— Камерутская армия сражается за свою страну и за на наши интересы. Что за чепуха? Пощадите мои несчастные уши! — Тобиан неумело помассировал висок. — Санпаву также обложат налогами. Мало чего обещал Геровальд, который презирает людей, живущих в горах Камерута. Впрочем, ваша деревня перейдёт к Ишируту. Санпава будет разделена на две части. Геровальд ещё даёт обещания санпавцев, про Иги я ничего не слышал. Кому вы будете молиться? Иширут и Камерут захватил Единый Бог.
— Мы приняли Единого Бога, который ценит любовь и сострадание. Зенрутские древние боги почитают только сильных завоевателей.
— Не все примут этого бога. Марион, ваш лидер и отец, останется верен своим пятнадцати богам.
— Лаэрт, принеси нам еды! — распорядился Хэмпф. — Мы долго будем говорить.
Тобиан не намерен был задерживаться в деревне. Он хотел побыстрее разобраться с гвардейцами и отправиться в Хаш, пока от полей у Фабеского озера хоть что-то осталось. Грохот боёв порой заглушали громкий голос Хэмпфа. Гвардеец упрямо стоял на своём. Он заслужил славу храброго партизана во время начала войны. За ним шли мужчины и юноши из деревень и городов, он пользовался уважением Мариона. Заслуги Тобиана с его подвигами не были сравнимы. Хэмпф проходил настоящие сражения, Тобиан лишь дрался и скрывался от мелких отрядов охранников и военных. У Хэмпфа были десятки прерванных жизней врагов, убийства Тобиана пришлись только на бродячих собак. Хэмпф относился к Тобиану как полевой офицер к засевшему в столичном штабе генералу. Уважает, но не видит в нём брата по оружию. Хотя какое это имеет отношение к Санпаве, думал Тобиан. Взять хоть Мариона, сидящего в штабе. Джексон Марион вообще не был урождённым санпавцем, он маг, проживший юность в Тенкуни. Но Мариона приняли как своего, он дал людям то, чего не могла никак понять королева Эмбер. Настоящую защиту и помощь.
Тобиан не хотел спорить с Хэмпфом. Немного побранившись, он достал повелительное письмо от Джексона Мариона и передал ополченцу. В письме был приказ Мариона, чтобы Хэмпф с людьми вернулся в столицу.
С письмом Мариона гвардеец ругаться не хотел.
— Мы возвращаемся, — пробубнил он.
Бой на поле становился сильнее. Иширутчане шли с севера, Зенрут наступал с юга. Справа было Фаберское озеро, деревня Лилия стояла слева от места боя, пока никем не тронутая. Только по западной дороге, заехав в лес и пробираясь через бурелом, Тобиан мог безопасно покинуть местность. Ополченцы собирали скраб и оружие, Тобиан попрощался с жителями, которые тяжело и грустно отпускали его.
— Удачи, Бонтин! — Кэлин поцеловала его в щёку.
— Приезжай к нам! — завизжал Бобби.
Врач Лазак проверил рану на плече. Удостоверившись, что она наживает, кивнул Тобиану. Женщины бросили в сумку куриные яйца, мужчины подарили ножи.
— Мы выдвинемся позже. Нужно забрать людей из соседних деревень, — сказал Хэмпф. — Эх, Бонтин, ты должен быть в Конории. Неужели тебе не хочется перерезать горло своей тётке-королеве?
— Нет, не хочется. — «Мать мне противна, но не настолько, чтобы убить её».
— А пристрелить своего отца?
— Нет. Я не хочу крови на своих руках. — «Разве что набить дядюшке морду».
— Поддерживал бы лучше в столице своего двоюродного брата.
— Я выбрал Санпаву. — «Фредер мне не брат. Вот его мечтаю убить! Мне нельзя возвращаться в столицу. Я разорву Фредера на несколько частей».
Тобиан шёл пешком. Он не стал просить у крестьян лошади. Всадник на лошади будет заметен на открытом поле и неповоротлив в лесных дебрях. Непривычное солнце светило в глаза, поле окутывала молодая зелень, расцветали цветы. Вдали сверкали тёмные леса, закрывающие тонкую ниточку горизонта. Балда! Тобиан вспомнил, что перед прощанием забыл попробовать Кэлин суп. Зато будет повод вернуться назад. Ради одного божественного супа. Дорога из деревни, разветвлённая, играющая змейкой поворачивала прямо на поле. Тобиан раздвинул ногами низкую траву и вдохнул сочный аромат, не смешанный ещё с коварным порохом.