— Вы убийцы! Убийцы! — освистывали люди офицеров гвардии, охраняющих город.
В офицеров и полицейских летели бутылки, на площади появились военные маги, чтобы остановить натиск толпы.
Во дворце Солнца Уилл не успевал бежать за Фредером. Он был втройне сильнее своего друга, и, если раньше он всегда побеждал его в дружеских битвах, то сейчас не мог замедлить даже шаг принца.
— Хотя бы постой минут десять. Отдышись. Нельзя эмоциям давать власть над собой. Ты же сам мне это говорил!
— Пожалуйста, уйди и занимайся своими делами! — отталкивал его Фредер.
Принц вбежал в кабинет Эмбер. У него была надежда, что он соберёт в кабинете сразу всех: Эмбер, Огастуса, Отлирского, Лендарского и других командиров. Но в помещении была одна королева. Шторы на окнах задвинуты, свет винамиатиса приглушён. Увидев залетевшего к ней сына, Эмбер вынырнула из-за стола и встала перед ним.
— Кто придумал перебить людей в Лилии? — резко закричал Фредер.
— Закрой дверь, — повелела Эмбер.
Фредер хлопнул ею изо всех сил. На пол со звуком упала петля.
— Кто решил, что надо убить деревенских жителей? Генерал-полковник Вотсон? Или приказ шёл выше? От генерала Лендарского?
Эмбер облокотилась об стол и продолжила молчать.
— Я хочу поговорить лично с этим человеком. Кто в нашем государстве сжигает деревни? Лендарский, у которого вспыхнула голова после получения графского титула? Или ты выгораживаешь не его?! Огастус отдал приказ? Огастус, я угадал? В Лилии прятались поклонники Мариона, Огастус готов вырезать всех его сторонников и их окружение вплоть до десятиюродной племянницы! Позови ко мне дядю!
— Я отдала тайный приказ уничтожить Козью Лилию, — стойко изрекла Эмбер.
Уилл увидел, как Фредер сжал ладони и у него заскрипели пальцы.
— Повтори.
— Я придумала этот план. Ну и Лендарский мне помог. Твой дядя оставался в неведении до самого боя под Козьей Лилией.
— Зачем?
— В Лилии засели вооружённые смутьяны, которые распространяли свою заразу на всю Санпаву. Местные жители были к ним лояльны. Я преподала жителям урок и уничтожила отряд Мариона.
— И только ради наказания смутьянов ты искоренила огромную деревню, — Фредер вздохнул шипяще.
— Не только, — мать вперилась глазами в сына.
Они стояли молча. Напряжение между ними возрастало. Уилл ощущал, как невидимо трясётся Фредер.
— Объясни мне, незнающему.
— Объясню тебе, незнающему, — раздражённо сказала Эмбер. — Мы проигрываем войну. С калеба бой под Козьей Лилией был первым крупным сражением, в котором Зенрут одержал победу. И то мы победили армию Иширута, которая пребывает в разобщённом состоянии. Камерут нам даже не соперник. Зенрут ещё может удержать города, но забрать захваченные территории не получается. Нам нужны абадоны.
— Так зачем уничтожать деревни?!
— Лилия — повод, чтобы в ближайшее время взять в войну абадон. Нам не получается подвести камерутские войска к Ураканскому хребту. Ещё месяц таких сражений, и мы будем плясать под его условия. Он атакует абадонами раньше нас.
— Лилия даст тебе право бросить на войну абадон раньше Камерута? А не пугает, что камерутские войска стоят плотно к городам и деревням?
— Две-три уничтоженные деревни и городка не испугают меня. Это вынужденная жертва, отданная победе.
— Откуда в тебе столько гнили? — спросил Фредер с жалостью.
— Это называется быть королевой. Когда ты займёшь моё место, ты заговоришь также.
— Ты чудовище. А я лишь недавно говорил, что в тебе ещё живо милосердие и ты не потеряна. Как я ошибался! Нельзя было мне превращаться в сентиментальную барышню, смотря, как ты горюешь над покалеченным Мериком, смотря, как ты помогаешь людям из приюта спасения найти настоящий дом.
— Я делаю всё, чтобы быть милосердной. Ты не ценишь моих потраченных сил.
Фредер перевёл взгляд на Уилла и повернулся к матери, посмотрев на неё с ещё большим осуждением:
— В чём твое милосердие? В том, что ты гладила по головке Мерика, который превратил людей в скот? В том, что баловала маленького Уилла конфетами? В том, что рабыне Люси подарила грамоту за спасение столицы и оставила мучаться в рабстве? В том, что откупалась от Тоба дорогими подарками, чтобы он не требовал твоего внимания? В том, что поздравляла его с днём рождения, когда он томился у Казокваров? В том, что дала рабам выходной день, на который все хозяева плевать хотели?! В твоих постоянных молитвах Создателям и Андорине даровать тебе любовь?! Где твоё милосердие?!
— Я отчаянно пыталась заботиться обо всех тварях, которые свалились мне на голову, когда я стала королевой! — вскричала Эмбер. — Я запрещала издеваться над рабами, я создавала приюты для бедных и убогих, я давала им кормёшку! Я открыла двери в столицу для всей толпы беженцев из Санпавы! Но даже они не оценили мою помощь. Восхваляют своего Мариона, а не меня!
— Управлять страной неблагодарная работа, ты никогда не знала?! — воскликнул Фредер. — Я знал об этом ещё в детстве, а ты по сей день не поняла, что король не должен ждать благодарностей. Во всяком случае король, который одной рукой гладит по спине, а второй отрубает хвост. Почему же ты гладила мерзавца Мерика, проливала женскую слезу над несчастными заключёнными приюта, а жителей Козьей Лилии безжалостно смогла уничтожить? Ты знаешь правду?! Не говори только, что уничтожить деревенщину было твоей святой обязанностью. Твоё святое дело в Бэхре было — немедленно отрубить голову Мерику!
— Расскажи мне мою правду, — ухмыльнулась Эмбер и поправила на руках перчатки.
— Лицезрение живого стенающего от боли человека ещё заставляет шевелиться в тебе какие-то не умершие чувства. А когда по твоему приказу расправляются с людьми далеко-далеко, тебе плевать на их боль и слёзы. Они же далеко. Ты не увидишь их искривленную от страданий морду, не услышишь их плач и мольбы о помощи. И у тебя не возникнет мыслей, что происходит что-то безбожное. Тебе будет казаться, что ты и твои люди по-прежнему безгрешны. Вот твоё милосердие — остановишь крики мучающегося возле твоих ног Мерика. Тебе же они бьют по сердцу. А эти карточки из Санпавы, — Фредер сплюнул в мусорное ведро, — так, пыль, рисунки! Для тебя всё рисунки! Даже твои сыновья! Когда-то ты разрешила священникам благословлять браки рабов, дала рабам выходной на неделе, да ещё в конституции признала их людьми. Ты много хорошего сделала в молодости. Это шло от чистого сердца. Но спустя годы ты стала смотреть на свои прошлые добрые поступки как на очищение совести. Ну прокричи мне, что ты боишься только наших богов и справедливого наказания от них! Ты гладила Мерика в надежде очистить свою замазанную совесть! Но не получилось. И не получится никогда, пока ты не сможешь заглянуть дальше своего носа! Ханжа!
Эмбер подняла голову и строго отрезала:
— Не дерзи мне.
— Правда не дерзость, — протянул Фредер. — Кто тебе ещё скажет правду? Твои заискивающиеся и половинчатые слуги? Ты не очистишься. Ой-ой, вспоминаю, когда ты стала мне верить, что повинна в самоубийстве Тобиана, как старательно ты читала собрание наших законов, связанных с рабством! Слепая вера, что росчерком пера ты смоешь с себя все грехи! Лилия тебя безнадёжно погубила.
— Уйди прочь! — Эмбер схватила со стола ножницы и направила их в лицо сына.
Уилл потащил Фредера за рукав на выход.
— Пошли, Фред. Не зли её.
— Я ещё не договорил с моей матерью, Уилл! — больно толкнул его Фредер. — Которая не поняла, как растеряла семью. С королевой, которая не понимает, почему проигрывает войну! Почему за четыре месяца у неё была только одна крупная победа! Санпава ещё находится в руках Зенрута, поскольку Тенкуни дала нам вдвое больше магов и в рядах нашей армии есть маги с зенрутским подданством. Лишь благодаря перевесу в магах Зенрут держится на плаву! Ни рабы, ни крестьяне, ни солдаты не хотят воевать за тебя! Ты потеряла Санпаву, никакая победа не вернёт её тебе. А я не верну тебе Тобиана!