— Люси, иди сюда! — зазвучал голос Элеоноры. — Тина хочет, чтобы ты с ней погуляла за воротами!
Откуда ни возьмись появилась госпожа с ребёнком. Люси быстро поднялась на ноги и взяла девочку за руку.
— Я вроде бы говорила тебе, чтобы питалась ты в доме, — спокойно произнесла Элеонора, сверкая недовольно глазами на Люси. — Я не собираюсь искать тебя по всему имению.
— Простите, госпожа Элеонора, — не осмеливаясь смотреть на хозяйку, проговорила Люси. — Больше не повторится.
— Ага, не первый раз наивные твои оправдания слышу, — отвернулась от рабыни Элеонора, и стараясь не запачкать платье, поспешила домой.
Маленькая девочка, держа за руку служанку, весело запрыгала.
— Люси, Люси, я скучала по тебе! Нулефел, и ты здесь?
Пойманная с поличным на подслушивании тётушка пошатнулась.
— Давайте втлоём погуляем! — подбежала девочка к Нулефер, потянув за собой Люси.
— Нет, что ты! — слабо закричала Нулефер, смотря грустными глазами на бывшую подругу Люси. — Не стоит.
В этот миг раздался смешок Джексона Мариона. Тина не слушала тётю и взяла её второй рукой. Не собираясь огорчать племянницу, Нулефер отправилась с ней на прогулку.
Тина была говорливым шумным ребёнком. Любопытство девочки не имело никаких преград, её интересовал каждый камушек, листик. Ежесекундно она задавала старшим вопросы, на которые те не успевали отвечать. Тина была той ещё егозой, ловко она вырывалась из рук Нулефер и Люси и куда-то убегала, приметив светящего жука или услышав шорох птицы в кустах. Найденная старшими девочка улыбалась и снова брала их за руки.
Со стороны могло бы показаться, что гуляют три дружные сестры. Отчасти это было так. Тётя и племянница любили друг друга, как старшая и младшая сёстры, место Нулефер в сердце ребёнка разделяла и Люси.
Рабыня и госпожа… Тина была слишком мала, чтобы понять эту пропасть, которая сковала её любимую служанку и ласковую тётушку.
— Люси, а Нулефел маг! — неожиданно вспомнила Тина, когда они проходили мимо реки.
— Это чудесно, — мило улыбнулась Люси.
— Это правда, — вздохнула Нулефер.
Люси кивнула, не смея возражать. Но Нулефер знала, что рабыня ей не верит. Скрываться нет смысла, она протянула руку к реке и отделила маленькое облачко воды. Облачко подлетело к Люси, покружилось у неё перед головой и вернулось в родную стихию. Глаза рабыни стали размером с это облачко.
— Это невозможно!
— Но я маг, — грустно изрекла Нулефер. — Была им всю жизнь и хорошо скрывалась, а вот теперь обо мне узнал Джексон Марион. Люси, ты помнишь мальчика Уилларда, мы его Диком звали? — осторожно спросила он.
— Д-да, вспоминаю его, госпожа Нулефер.
— Он тоже маг воды, рождённый в Зенруте у манаров. По непонятной для меня причине ему пришлось скрыть своё имя и внешность. Это мы с помощью магии там, в пещере, расчистили так быстро завалы.
Люси вздрогнула и понизила голос.
— Я удивлена, госпожа Нулефер.
Нулефер замялась, что ещё рассказать? Секунду назад между ней и Люси просочилась старая дружественная искра, но, как только она заикнулась про шахту, искра погасла. Шахта сероземельника, сундук Фьюи и Джины, с которого началось предательство — Нулефер поняла, что вспомнила рабыня.
— Люси, можешь меня выслушать… — отвела от рабыни стыдливый взгляд госпожа. — Не о магии, я хочу объясниться за тот день…
— Уже поздно, — поморщилась Люси. — Тине пора домой, мы долго гуляем.
Что значило это «поздно» Нулефер не поняла. Близится ночь, потемнело, и ребёнку уже надо домой, или же померк последний луч надежды, который может сблизить двух бывших подруг?
«Поздно»… — прошептала про себя Нулефер.
***
Тот печальный день развёл двух девочек, двух лучших подружек по разным берегам реки. С какой-то непонятной быстрой скоростью Свалоу поднималась вверх по течению, на вершину холма, а Люси оказалась внизу оврага, с которого, даже поднимая глаза на вершину, она с трудом могла разглядеть свою ровесницу, такое же дитя, как и она сама, по имени Нулефер.
Девочки не знали — пропасть между ними существовала всю жизнь, с того дня, как они появились на свет. Но раньше над этой пропастью был протянут крепкий мост, который назывался дружба. Отныне моста не было, оставалась лишь хозяйка и несчастная раба.
Не сразу к Нулефер пришло осознание того, что она наделала. «Рабы должны лежать у ног господ, они должны перестать думать о свободе. Они бездушные твари, говорящие животные, выращенные в лабораториях, либо рождённые от выращенных», — так твердила себе Нулефер, не в силах простить предательство Уилларда. Но со временем злость к другу стиралась, появилась тревога за него, возвращалась любовь. Понемногу, но Нулефер стала вспоминать о Люси, своей лучшей подруге. Девочка прекрасно понимала, что после такого о дружбе не стоит и заикаться, поэтому не пыталась что-то восстановить. Но при виде Люси сердце всегда начинало больно ёкать.
Однако и это состояние продлилось недолго. От Люси нельзя было скрыться, она постоянно мелькала перед глазами Нулефер, и девочка постепенно стала привыкать к новому статусу бывшей подружки. Стыд сидел внутри Нулефер, но боль проходила. «Что я ей скажу? Попрошу прощения? Она меня не простит. Да и вообще, я дочь предпринимателей, а она — рабов, между нами не может быть общего. Надо слушаться Элеонору и маму с папой, они мне плохого не посоветуют. Жаль очень Люси, но помочь я ей ничем не могу».
Дружба с Люси закончилась в одно время с дружбой с остальными ребятами-рабами. Нулефер не задумывалась об этом, она просто перестала общаться с друзьями, те в ответ обозлились на неё за Фьюи и Джину. Всё меньше шутливых приветствий, тёплых слов доносилось от девочки, в один прекрасный день Нулефер спокойно закрыла глаза, когда ровесники назвали её госпожой Нулефер.
За пять лет она ни разу не прикрикнула на рабов, каждый её приказ сопровождался словом «пожалуйста» и ответным «спасибо». Но госпожа всегда оставляется госпожой, даже если взору рабов обращена её милая улыбка…
Первой из первых детей в имении Свалоу, кто понял эту простую истину, оказалась Люси. Маленькая девочка, у которой забрали самых близких — маму и папу, осталась одна, брошенная на чужую милость. С продажей Фьюи и Джины, господин Свалоу поспешил отдать хороший крепенький дом другим рабам, которые заняли место хозяйских любимчиков. Девочке пришлось ютиться то на кухне, то на конюшне, то в хлеву, то ходить по домам и просить о ночлеге. Еду ей также приходилось выпрашивать. Никому не нужен был чужой ребёнок, который требует еду, одежду, место для сна. Из весёлой, счастливой пухлой малышки Люси превратилась в худую грязнулю, которая ходила по имению в рваных платьях. У неё было много хорошей одежды, но когда в её дом перебирались новые жильцы, рабы-соседи разворовали всё.
Такой её и заметила Элеонора Свалоу. Растрёпанная чумазая девочка вызвала жалость у строгой госпожи.
— Чем у нас Люси занята? — спросила Элеонора за обедом родителей спустя два месяца, как продали Фьюи и Джину.
— Не знаю, — небрежно махнула рукой Ханна. — Бегает под ногами и мешает.
— Кто за ней смотрит? — перевела взгляд Элеонора на горничную.
— Никто, госпожа, — ответила рабыня. — Она сама по себе.
— Вот, значит, как… — прошептала Элеонора.
Вечером она позвала Люси к себе. Девочка боязливо вошла в комнату старшей Свалоу и затеребила руками платье, она знала, если Элеонора внезапно зовёт к себе кого-то, то только чтобы отчитать. Люси начала уже придумывать оправдания, угадывая провинность, за которую её хотят обругать.
— Постели мне кровать, — властно сказала Элеонора.
Девочка послушно принялась выполнять приказ. Хозяйка ходила вокруг неё и пожирала сердитым взглядом. Ловко и плавно управлялась Люси с тяжёлой периной, которая была длиннее неё.
— Собери кровать, — отчеканила Элеонора, как только девочка закончила.
Тяжело выдохнув, Люси принялась сворачивать свою работу. Элеонора пристально следила, меряя едва ли не линейкой, правильно ли лежат подушки, одеяло. С кровати не свисал ни один краешек покрывала, подушки лежали ровно, точно солдаты на параде. Люси закончила и встала перед госпожой.