Рука Фредера дёрнулась. Ядовитых почернений на ней не было. Фредер вздрогнул щекой, задрожали глазные яблоки.
— Ваше Величество, Люси, отойдите от принца! — повелел Синд.
Один из его подчинённых резко оттянул в сторону женщину и девушку, целители с криком излили на Фредера яркий как пламенное солнце свет. Принц колотился в спазмах и агонии. Он закашлял, рот открылся и полилась струйка чёрной мерзопакостной жидкости, смешанной с кровью. Запах мертвечины и необычного смрада разошёлся по всей комнате. Внезапно тело принца затихло. Целители отошли назад.
Фредер покачал головой, сжал закрытые глаза и медленно распахнул их.
— Фредер! — воскликнула Люси и кинулась к нему на шею.
— Люси… Родная… — протянул он и попытался обнять её. Но слабая рука сорвалась вниз, едва принц дотронулся до грязного платья Люси.
Люси хотелось не отпускать Фредера, просидеть с ним вечность в тепле и радости. Матери тоже нужно увидеть сына. И Люси отошла, подтолкнула к нему Эмбер. Королева напугано пошла к сыну, на глазах блестели слёзы. Но уже не горя. Счастья! Каждый шаг давался нелегко, Эмбер протянула руку и коснулась до впалой бледной щеки Фредера и провела ладонью вниз.
— С возвращением, сын, — пальцы сжались на плече Фредера.
Фредер, охая и стоная, повернул к ней голову и скользнул по Эмбер взглядом, наделённым горьким разочарованием.
— Мать… Ты ещё жива? Уйди к дьяволу. Уйди к дьяволу. Исчезни.
Эмбер отдёрнуло от Фредера как от огня. Она вскричала, напугав истошным звуков и Люси, и целителей. Фредер, любимый сыночек, смотрел на неё с равнодушием и тоской.
— Мне снилось, что ты мертва, — молвил он через стон. — Жаль, что прервался мой чудный сон.
— Фредер! — Люси растерянно заморгала. — Твоя мать просит у тебя прощения. Она плакала, когда ты умирал…
— Я слышал… Я слышал ваши слова… — Фредер из-за боли растягивал слова, и в них чувствовалась злость и обида. — Я не верю их. И даже если она говорит правду… Она умерла для меня. Нет пути назад. Пусть идёт к дьяволу.
Фредер зыркнул на неё, и Эмбер пробрал холодный пот. Она выскочила из лазарета ужаленной.
Сын отрёкся от неё! Два сына отреклись!
Грудь Эмбер сдавило тяжестью, ноги одеревенели. Из лазарета доносился смех Люси, слившийся с плачем радости. Фредер тихонько хихикал и просил Люси не душить его, тело ужасно болит, голова кружится и вот-вот он лишится сознания. Эмбер молча, подавив схлип и слёзы, поплелась в свои покои. Нет больше у неё сыновей. Нет света, озаряющего её жизнь. Можно уже и не жить. Сыновей нет… Нет сыновей. Она растеряла их одного за другим своими мерзкими усердиями. Фредер и Тобиан счастливы рядом с бывшей рабыней, с верным телохранителем Уиллом, с повстанцем-неудачником Марионом, запытанным едва не до безумия братом Эмбер. Но не с матерью.
Она шла в свои покои как на эшафот. Медленно волоча ноги, размышляя о неосуществимых мечтах, о нарушенных обещаниях, о всех жестоких словах, брошенных близким людям. Губы обсохли, Эмбер что-то бубнила под нос, сама не разбирая свои же слова. Жизнь закончена. Сыновья отреклись от матери. Нет больше Эмбер Афовийской. Она войдёт в свою комнату и положит на видное место спрятанные письма, которые написала ещё тайно вечером. Первая рукопись посвящена сыновьям, вторая для парламента, в которой она подробно объяснила, как Огастус незаконно объявил её сумасшедшей, захватил власть и через угрозы насилия заставил Фредера отречься от прав наследования. Потом найдёт нож и вонзит в грудь.
Без сыновей невозможно существовать. Когда они отреклись от неё, то убили свою мать.
Искупать грехи, на время забыть про сыновей и жить исправлением ошибки — Люси говорила верные слова. Но как это осуществить? Как же жить без мальчиков? Сердце матери разбито, а без сердца нет и жизни. Наделил бы кто-нибудь её силой, вдохнул бы жизнь, желание, и она бы всё исправила. Уже поздно.
Дворец вздрогнул как при землетрясении. «Кто на нас напал?» — испугалась Эмбер. И пошла дальше. Всё равно. Пусть убивают. Может быть, своей смертью кого-нибудь и обрадует. Сыновья точно будут счастливы, что мать даровала им свободу. Только бы их не тронули.
«Пощадите сыновей. Пощадите сыновей», — мёртвой тенью Эмбер брела в покои. Броситься бы к ним, узнать, что это за толчки. Но что это даст? Сыновья опять скажут ей «убирайся». Им не нужна мать.
Стена, увешанная портретами предками и восхитительными картинами, воссияла алым пламенем.
И страх переборол отчаяние и отрешение. Эмбер взвизгнула, попятилась назад. Чуть не влетела в горящую стену! Королева оказалась в пылающей западне. Огонь был везде: на стенах, на потолке, прыгал в диком динамичном танце прямо перед её глазами. Не тронут был ничтожный клочок пола, и на нём жалась Эмбер, не зная куда деваться, куда бежать. Едкий дым разъедал глаза, попадал в нос и не давал дышать. Пламя разрасталось, жалило, вырывались языки, похожие на длинные костлявые руки, и тянулись к горлу Эмбер.
Королева стояла вкопанной. Шаг вперёд — сгорит. Шаг назад — сгорит.
— Мальчики! Фредер, Тобиан! Спасите меня! — закричала Эмбер.
Глаза метались, голова крутилась направо и налево. В очертании играющего пламени она видела ехидную улыбку дьявола. Слова Фредера оказались пророческими. Дьявол, вернее, дьяволица, одетая в красное длинное платье, вышла из огня. Алая стихия ласкала худое лицо, искажённое злобой и вызовом, порхала сквозь взбешённые очи, развевала поседевшие волосы.
— Дьявол, — прошептала Эмбер.
Дьяволица раскинула руки. Каменные стены расплавились, мебель превратилась в угли. Вдали прозвучали взрывы.
— Имя моё Цубасара. Я пришла за тобой.
Эмбер упала на колени и протянула руки к ступням Цубасары. Через распахнутую ладонь прошёл дым, огонь кусал пальцы, обжигал лёгкие. По сравнению с болью сердца эта была терпимой.
— Цубасара, мать Уилларда… Огастус мёртв. Ты не успела.
На тёмном лице Цубасары прорвалась довольная усмешка.
— Я пришла за тобой, королева Эмбер. Умрёт тот, кто должен умереть.
***
Тимер и Карл бежали со всех ног. Проскочили узкий тоннель, крутую винтовую лестницу, юркнули в маленькую комнатушку, вылезли в коридор дворца Солнца и спрятались в новом зале, имеющий выход к тайным проходам. Тимер прямой наводкой бежал в дальние покои, в которых их никто не будет искать. Впопыхах он не успевал рассказать Карлу свой замысел. Рот Сиджеда был забит оторванным рукавом убитого камерутского офицера.
А дворец горел. Огонь пронзал стены до основания. Дорога Тимера и Карла превратилась в бег по пламенной тропе.
— Мы же сгорим! — воскликнул с паникой Карл. — Цубасара! Она не убедилась, что мы покинули замок.
— Не сгорим, — ухмыльнулся Тимер, проведя рукой по пылающим стенам. — Этот огонь предначертан не нам. Цубасара пощадила людей, коих не считает врагами. Эх, добрая у неё душа. На ферме я увидел в Цубасаре дьяволицу. Ну ладно, помолимся, чтобы Афовийские насладились муками за всех обитателей дворца.
Направляемый верой в карту и Богов, Тимер добрался комнаты, вход в которую открывался нажатием на рычаг. Передал Сиджеда Карлу и, едва раскрылась стена, он скользнул в комнату. Фрейлина! Одна чёртова фрейлина металась по своим покоям, не зная, куда ей деваться. За дверьми всюду пламя. Тимер бросил в женщину нож и попал точно в цель — в голову. Пока дверь не успела закрыться, он сдвинул картину с белой пушистой собачкой и дёрнул за второй рычаг. Для Карла и Сиджеда появился путь.
— Клади ребёнка на стол! — резко бросил Тимер и вынул нож из головы фрейлины, заодно пнул тело, дабы проверить, что женщина наверняка умерла.
— Тимер, да что же ты делаешь? — Карл озирался по сторонам и ждал появления врага.