— Не продолжайте, — жестом руки прервал его Геровальд. — Двумя словами — Санпава мертва.
— Я бы сказал, тяжело больна. Район Хаша не тронут. Дренговский залив ещё не захвачен.
— Что мне этот Хаш? — сказал Геровальд после небольшого раздумья и внезапно вскричал. — Мне нужен сероземельник! Будущий винамиатис, которым Камерут будет торговать со всем миром! Им же Камерут будет кормить даже этих надменных тенкунцев! Воевать за Хаш? Чтобы получить его завод, на котором выращивают людей? Без винамиатиса я даже этот завод не заставлю работать!
Геровальд чувствовал, как его тело немеет, хочется плакать и выть. Он лишился доброй половины армии в первые же полчаса атаки. Он едва не потерял сына! И от руки кого? Врагов, что держали мальчишку в заложниках? Нет, преступника, которому глупо доверился отец короля! Сына вернул лишь благодаря помощи абадоны, чьё племя объявило ему войну.
Надежда есть отвоевать ещё Санпаву. А дальше? Восстанавливать разрушенные испепелённые земли? Лишь местные жители будут рады, что Санпава присоединилась к Камеруту, и они теперь свободны от бездушной Конории, а рабы могут снять ошейники и обрели права камерутского подданного. Конечно, придётся признать и Джексона Мариона, ставшего для санпавцев вождём и отцом народа. И насладится той разорённой частью, которая перешла к Камеруту. Именно что частью, ведь треть Санпавы забирает Иширут. Можно и с ним повоевать…
Геровальд взглянул на лицо Нанцирского. Высший генерал стал уродом, потерял руку, его нахождение рядом с регентом лишь чудо. Другие доблестные генералы, бывшие в Санпаве в момент нападения абадон, не выжили. И тел вовек не найти, чтобы похоронить с честью.
Не можно. У Камерута нет уже сил воевать! Ни камерутской армии, ни тенкунских наёмников — всех смели абадоны.
Нужно объявлять о поражении. Обратиться по винамиатису к Зенруту и сказать, чтобы забирали свою мёртвую Санпаву к себе. И пусть дальше что будет, то будет. Он сядет в своём дворце, обнимая сына, наслаждаясь обществом Сальвары, пока абадоны терзают Санпаву. Переждёт кровавый день, отправит проходящих за пустоглазами и вернёт их на остров, отдав долг Сальваре. Вот ещё, заявлять о капитуляции при абадонах в самой Санпаве, подставляя опасности свою жизнь! Ведь что у них на уме на самом деле? Может, только и ждут, чтобы собрать трёх королей и оторвать монархам головы? Первейшего старейшину не спас высокий пост. Даже если абадоны и не тронут королей, один чёрт — какое это унижение для монаршей особы!
— Генерал Нанцирский, — нахмурился Геровальд. Тягучие мысли так и бурлили в голове. — Сколько абадоны будут добираться до границы Камерута и Зенрута?
— Два часа, или меньше, — кашлянул Нанцирский кровью в бинт.
— Я объявляю о капитуляции Камерута. Соберите генералов.
И он с раздражением отвернулся от генерала. Вот бы стать как Сальвара, взять на руки ребёнка, сказать, что устал от крови и уйти. Не получится. Когда-то он смотрел на умирающую жену и ждал её гибели ради этого дня, дабы стать повелителем Камерута и принимать от имени целой страны сложнейшие решения. Это его бремя, наказание за ошибки.
Камерут потерял Санпаву и армию. Но отец вернул себе сына. И нужно быть благодарным нынешней ночи хотя бы за Сиджеда.
***
Известие об абадонах застало Ирвина Шенроха ночью, когда он, ничего не подозревающий, утомлённый долгими штабными осуждениями лёг поспать перед завтрашним возвращением на фронт. Первые минуты доказали всю чудовищность абадон и ничтожность людей, пытавшихся противостоять им. Иширутские войска, сражающиеся за Зелёную низину, были потеряны меньше чем за час. И абадоны шли дальше, к границам Иширута, где засели оставшиеся ряды.
Такого вероломного нападения мало кто ожидал. Зенрут и Камерут всё дальше и дальше отодвигали день атаки абадон, страшась их боя, их мощи. Абадоны сдерживали Зенрут и Камерут от нападения друг на друга океанскими тварями, ведь каждая яростная дуэль между соплеменниками приведёт к разрушению местности в Санпаве, и во век не восстановишь их земли. А враг ещё может переправить абадон к тебе в столицу… Но, когда Зенрут захватил короля Сиджеда, для Шенроха прояснилось, что задница у Геровальда теперь без штанов. Первым он не атакует. Нужно ждать абадон Зенрута.
Шенрох закупил у Тенкуни ещё проходящих наёмников, боевых магов, снабдил солдат и офицеров зельями перемещения и прочими магическими снадобьями. Он хотел отступать, переждать битву абадон в Ишируте и лишь после боя снова занять земли, если только победят абадоны Камерута… Король Иги, главнокомандующий армии, запретил поворачивать назад. Санпава принадлежит Ишируту! И ни один солдат не переступит обратно через границу, пока не закончилась война! Своё должно быть возвращено назад.
Побрал бы его императорский выродок!
Зенрут не будет играть по правилам, когда изнутри Санпаву разъедает ещё и Джексон Марион, правитель без короны. Уж Шенрох-то знал, как воюет Зенрут. Будь он на месте короля, владеющего абадонами, он бы направил их тихой ночью на незащищённые спящие войска. Далёкая анзорская школа… Никогда не забыть твои уроки.
Ирвин Шенрох изнывал от нетерпения, сидя в генеральном штабе, что базировался в иширутском городе Вайл на границе с Санпавой.
— Генерал Шенрох, через тридцать минут абадоны будут возле шахты сероземельника в Никиасе! — доложил штабс-капитан Грей. — Проходящие маги не справляются с эвакуацией наших трёх дивизий.
— Его Величество запретило вам отправляться на фронт, генерал! — вспылил генерал Феслинский. — Он приказал вам поддерживать командование в штабе.
Обгорелое лицо Шенроха дёрнулось, белёсые шрамы заалели кровью.
— Если мы будем сидеть на этом стуле, через несколько часов от нашего штаба останется пыль! Грей, приведите ко мне проходящего мага.
— Но Его Величество… запретило… — штабс-капитан медленно стал отходить назад, когда Шенрох вперил в него суровый взгляд. Шрамы генерала покраснели, возле глаз вылезли вены.
— Грей, сопроводите Его Величество в Камерут на переговоры трёх королей.
Шенрох обвёл взглядом военный штаб и иширутских командиров, склонившихся над картами. За короткий срок, пока служил Ишируту, он немного… привязался к новому окружению и новой жизни. Шенрох на полях сражения вёл иширутские войска в ожесточённые битвы, в ставке корпел над тактикой и стратегией, совещаясь с иширутскими командирами, которые хоть и относились к нему как к чужаку, но почтительно следовали за его приказами.
Ирвин Шенрох опасался абадон, планировал уйти в тыл и дождаться решающего боя, что свершат островными проклятые создания. Король Иги дал наказ: идти вперёд. Против воли короля, который изредка вспоминал, что он, оказывается, король, не мог пойти даже его главный командир.
— Генерал Уистлицкий, генерал Феслинский, генерал-майор Эрхат, займитесь выводом людей из Вайла. Я предсказываю, что абадоны пересекут нашу границу.
— Почему вы так полагаете? — спросил генерал-майор Эрхат. — Абадоны обещали захватывать только одну Санпаву для государства, выставившего их на фронт.
Шенрох оскалился. Он снял фуражку, обнажая лысую голову, усеянную незаживающими рубцами.
— Вы верите абадонам после их игры слов, с кем же Онисей и Мегуна хотят биться? Я вас умоляю. Для них нет ничего святого, кроме их острова. Абадоны воюют не за справедливость, а за кровь. Я их понимаю.
«Я сам упивался чужой болью».
Сборы Шенроха были короткими. Он снял с себя оружие, оставил фуражку на столе и сказал своему адъютанту, проходящему магу Гэрри Дасу, переправить его к войскам, стоящим у Никиаса.
Шенрох оказался на холме, так он приказал проходящему, и увидел с высоты хаос, окутавший ужасом дивизии. Люди были будто муравьи, копошащиеся, лезущие друг на друга. Лошадей не хватало, конница давно покинула местность, прихватив тех, кого могла. Триста проходящих изнурительно спасала шестьдесят тысяч людей. Земные маги возвели оградительную стену, дабы как-то захватить лишние секунды, когда к ним придут абадоны. Каменная широкая крепость возносилась на тридцать метров. За нею толпились бежавшие спасающиеся санпавцы, тщетно стуча по камню кулаками, разбивая их в кровь. В самих войсках раздавались крики бежать, нестись прочь на своих двух ногах. Но командиры не разрешали отступать.