Обед продлился недолго. Собрав у всех тарелки, Урсула повернула рукой по воздуху и из колбы по трубам в дом просочилась вода. Волшебнице не нужно было прикладывать руку к голубому винамиатису на металлической поставке для колбы. Плавно водой она подняла тарелки и вилки и направила к колбе. Не поднимаясь с места, Урсула тщательно потёрла их мылом, испарила воду и поставила в шкаф.
— Я так хочу, — мечтательно вздохнула Нулефер.
— Этому не обязательно учится, — улыбнулся фальшиво Уилл. — Для такой работы у тебя есть Люси.
Урсула поднялась со стола и положила руку на голову юноше.
— Уилл, а давай мы покажем нашей гостье то, на что ты способен. Ты ведь многому научился.
Уилл послушно кивнул и позвал гостей за собой. Элеоноре и Тине, Джексону, Люси и Бону, который появился тут как тут, было приказано стоять в углу комнаты и не двигаться. Нулефер же ученик и учительница позвали в центр. Они не совершали никаких движений, только смотрели на шланг, но тут же бочки, в которых лежал шланг, стали заполняться водой. Дождавшись, пока они станут полными, Урсула выхватила из них всю воду и «выстрелила» в Уилла и Нулефер. Мощный сильный поток быстро снёс Нулефер, она ударилась головой об стену.Уилл ловко уклонился, перехватил заряд и направил в учительницу. Он хотел было помочь подняться Нулефер, но прямо перед носом Урсулы вода резко остановилась и опять полетела к нему. Уилл напрягся и развёл руки по сторонам. На лбу вылезли вены, появились капли пота. Одной рукой он сдерживал яростный поток, который не ослабляла Урсула, другой меч, каким-то непонятным образом оказавшийся прямо перед его лицом. Этот меч держала водная струя.
Урсула не собиралась сдаваться. Шланг по новой наполнял бочки, Урсула едва посмотрела в нужную сторону, и они оторвались с места, полетев на Уилла. Люси и Нулефер закрыли в страхе глаза, Элеонора крепко прижала к себе дочь, Уилл не дрогнул. Он набрал воздуха побольше, из его груди выскочил крик и Уилл взмахнул руками. Ветер пронёсся по закрытому помещению, вода с невероятной скоростью отлетела от Уилла и разнеслась по всей комнате, отбросив зрителей к стене.
— Браво! Браво! — встал на ноги Джексон и захлопал в ладоши. — Вот это мощь! Парень, ты стоишь своей учительницы! Урсула, не обижайся, — приложил руку к сердцу он. — Но ты в шестнадцать лет была дохлячком перед великолепным Уиллардом.
— Для меня это не обида, а честь слышать такие слова, — покраснела Урсула, смутившись.
— А теперь последний штрих… — улыбнулся Джексон.
Рука скользнула в карман, к револьверу, быстро нащупала спусковой крючок и выдернула оружие из плаща. Прогремел выстрел.
Никто не успел даже ахнуть. Первое, что увидели зрители, — большая стена льда заслонила ошарашенную Урсулу, а на замёрзшем полу, как юла, крутилась пуля (*)С напряжённо расставленными в Джексона руками стоял Уилл.
— Это великолепно! — закричал Марион. — Вот это реакция! Сколько же лет тебя этому обучали?
— Много, — ответил Уилл и неосознанно поднял руку к ошейнику.
Убрав всю воду с пола и с людей обратно в пруд и как следует стукнув Джексона за подлянку, Урсула сказала Нулефер:
— Хочешь научиться приёмам, которые знаем мы с Уиллом?
Нулефер покачала головой.
— Нет, я же не воин. Меня больше интересует, как вы можете делать сразу столько дел, поднимать или удерживать так много предметов. Мне не нужно таких высот, достаточно научится мыть посуду и просто быть рядом с вами. С тобой, Уилл.
Уилл посмотрел на Люси, которая отряхивала от пыли Тину, и сказал:
— Что же, ты стоишь рядом со мной.
Благодаря незатейливым телодвижениям Урсулы и Уилла комната через минуту была полностью суха, Бонтин помог другу убрать меч и поставить на место бочки. Нулефер предложила юношам свою помощь, но Уилл метко заметил, что для переноски меча на десять шагов третьи руки не нужны. Нулефер терпеливо ждала его, но друг, пройдя мимо неё, поспешил за Бонтином.
— Ты куда? — крикнула ему Нулефер.
— По делам, — грубо ответил Уилл. — Нам нужно… э-э, — он взглянул на босые ноги приятеля. — Обувь купить Бону.
— Я с вами!
— Нет, ты будешь лишней. Ты же не знаешь вкусов моего друга.
Юноши засобирались. За окном было тепло, но погода всё равно стояла осенняя. У раба Бона с собой не было ни обуви, ни толстой одежды. Если бы не щедрая забота Уилла, то ему пришлось бы выйти на улицу в лёгкой рубахе и штанах, но друг поделился с ним одеждой. Пока они возились — тощий Бон не хотел выглядеть посмешищем в широкой одежде Уилла и просил принести ему другие тряпки, Нулефер стояла за стенкой и слушала мальчиков.
— Я же говорил тебе, что не может быть дружбы между рабом и господином, — осуждающее говорил голос Бона.
— А как же Фредер и Тобиан, не забыл, кто первыми назвали меня своим другом?
— Жизнь Фредера и Тобиана похожа на твою, — нахмурился Бон. — Фредер заложник золотой клетки, Тобиан… и без слов всё понятно с ним.
— Нулефер же была тогда другой… — неуверенно протянул Уилл.
Друзья ушли, не прощаясь, Уилл лишь крикнул с порога Урсуле, что к ужину постараются вернутся. Убедившись, что представлений с магией больше не будет, Элеонора, прихватив с собой Люси, ускакала тоже — она решила показать Тине красивый город и уйти побыстрее из дома, в котором с ней никто не собирался считаться.
— Фанеса Фарар, — склонила голову Нулефер. — Можно не сейчас продолжать знакомство с магией? Что-то настроения нет.
— Хорошо, — ответила Урсула, взяла Джексона под руку и удалилась в свою комнату.
Когда Нулефер спустя час постучалась к ним, никто не открыл. Она вошла — пусто. Живчик также пропал из дома.
***
Осенний лёгкий ветер прохаживался по улицам. По гладко вымощенным дорожкам центральной Конории людским ногам было приятно идти — они подзабыли о грязи, о дождях. До темноты было далеко, но рабочие проверяли фонари — живы ли в них винамиатисы? Прислушиваясь одних ухом к зазывному голосу торговцев, которыми кишела столица, милую сердце беседу вели Джексон и Урсула. Они держались под руку, женщина ела печёное яблоко. Впереди семенил Живчик.
Пёс принюхивался, ловил новые запахи, изучал их. А запахов было немерено — и рынок на соседней улице, с отловленной в море рыбой, и свеженарезанные туши мяса, и надушенные женщины дорогими, изысканными духами. А столько людских запахов — двадцать, тридцать, нет — сотня. Конория кишела людьми. Люди едва не бросались под ноги. Живчик, Урсула и Джексон были в центре Конори, возле административных зданий, жилищ служащих и золотой жилы торговцев — рынка.
Что-то нехорошее чувствовал нос. Но не Живчика, а Джексона. Ему в тягость были пробегавшие мимо него люди, столичный воздух со смесью морского ветра. Но зато дома — конечно, и тут Джексон видел недостаток — ему не нравилось, что дома в Конории слишком тесто стоят друг друга, хотя как иначе, все же хотят в столицу? Дома были построены из чёрного, векового камня, величаво, устрашающе. Едва ли не на каждой крыше стояла скульптура одного из пятнадцати богов в грозной, устрашающей позе. И как по-детски мило, по-девичьи наивно и красиво смотрелись сверкающие на солнце фонтанчики, маленькие скверики, примостившиеся в уголке.
Всё же Конория была очаровательной. Вот только слишком шумной, многолюдной. Захочешь побыть одному — хоть вешайся, утопиться не получится — порт Конории весь заставлен кораблями иностранных торговцев, шхунами и лодочками рыбаков.
— Откуда он у тебя? — спросила Урсула, засматриваясь, как Живчик выкапывает зарытый кем-то в землю кусок старой колбасы.
— Спас от собачьих боёв и я не особо хочу говорить о моей собаке.
— Хорошо, — кивнула волшебница. — Замкнутость, отчуждённость от людей, узнаю старинного друга. Но кое-что на тебя не похоже, — она отпустила Джексона. — Зачем ты помогаешь рабовладелице? Не её магия и происхождение тебя интересуют.
— А ты проницательна, подруга, — Джексон взял её тонкую руку и поднёс к губам. — Тебе я признаюсь, у меня действительно нет желания выполнять прихоти этой девчонки. Знаешь, как должен был поступил Джексон Марион? Сообщить о девчонке миру, другие будут с ней работать, я — через газеты и поверенных лиц всё узнавать. Но мне нужна тайна, мне нужна ты, Уиллард и ваши связи.