— Какими были анзорские дети? — после войны спрашивали у Шенроха гражданские люди, далёкие от битв и пороха.
— Чудовища! — говорил он, сжимая зубы, чтобы не прикончить любознательного идиота. «Чудовища с кроткими лицами и дикими глазами».
У абадоны был иной лик. Полный мести и злобы, изжигающий из себя страстное желание стереть с земли всё человечество. Абадона поднял Шенроха повыше. Маг воздуха, догадался генерал. Тут же, не позволяя ещё подумать и попрощаться с жизнью, его пронзила боль. Абадона разрывал противника. Воздушный поток лезвием снёс Шенроху половину носа, оторвал пальцы на правой руке, избавил генерала от пальцев на левой ладони.
— Кровь за кровь. Мы на войне, не моли о пощаде, — туманно произнёс абадона.
Боль прошлась по пальцам ноги. Но оторвать их абадона не успел. Вспышкой молнии появился Гэрри Дас и выдрал генерала из лап противника.
Проходящий маг сам был ранен, правая рука тряпкой свисала вниз. Он тяжело дышал, но улыбался, смотря на лежавшего на молодой траве генерала. Шенрох протянул над собой руки. Культи с обрубками! Горячие слёзы поползли по щекам. Шенрох всегда ненавидел свой изувеченный живот, долгий шрам на шее, обезображенное огнём лицо. Ко всем уродствам добавились и руки-обрубки, отрезанный нос.
Серая дымка тумана витала над Шенрохом. Пролетел кричащий ворон. Сорвавшись с ветки, лист осины упал на почерневший ладонь, обдав рану жгучей болью.
— Сколько времени… — выдавил из себя Шенрох. — Король Иги уже сдался?
Гэрри совещался с офицерами, пока целители ухаживали за генералом.
— Нет, генерал. Король настаивает на капитуляции врагов.
Тьма! Проклятие! Дурак! Война уже проиграна абадонам! Санпавские ресурсы уничтожены. Ишируту больше не за что держаться за чужую землю! Проклятье! Придётся повидать короля лично.
***
Нулефер вдохнула обжигающий лёгкие воздух. Она закашляла, почувствовал острую боль.
— Стой в моём куполе! — молвил Хелез.
И её накрыла успокаивающая завеса. Звёзд не видать. Впереди и сзади только неприступная тьма и удушающая пыль.
Вдруг Нулефер услышала за спиной.
— Сестра!
Она обернулась и тотчас оказалась в объятиях Уилла. Сначала Нулефер не поверила своим ушам. Как так Уилл оказался почти в одном месте с ней? Почему она не заметила его по хлопкам проходящих или по световым знакам, если он прибыл раньше неё? Брат тоже парил в воздухе, в защитном куполе абадон. За его спиной стояли тенкунские воины и абадоны, что отправились за Аахеном. Сквозь печально лицо Уилла проглядывала улыбка. И Нулефер тоже невольно улыбнулась. Может быть, она больше и не увидит своего брата-абадону. Глаза Уилла были тёмными, голос осел, шею сковывал чёрный ошейник. Глянув на него, Нулефер поняла, что этой ночью он пережил куда страшные события, чем она, когда видела разодранные санпавские земли на переговорах с Мегуной.
— Мы появились на секунду раньше вас! — сказал Уилл, дуя себе на ладони, на которых вскочили волдыри. Видимо, он тоже познал на себе абадонский жар отравленной огнём местности. — Скоро придёт Онисей. Представь себе, вчера на этом пустыре были горы!
— Уилл, у нас мало времени, но расскажи, что произошло во дворце? Говоришь, Огастус пытался убить Фредера? А его кто убил? Ты?
— Очень долго рассказывать. Огастус собирался убить Фредера. Мы с Люси набросились на него…
— И Люси в этом замешана? — удивилась Нулефер.
— И Люси, — чесал горящие волдыри Уилл. — В итоге, Фредер убил Огастуса, он сжёг его живьём. Но сам оказался смертельно ранен и отравлен. Королева Эмбер стоит с кроватью Фредера и проклинает всех на свете. А Тобиан объявлен новый наследником. Долго опять же рассказывать, почему премьер взял Тобиана. Прими как данное. Я тебе потом все расскажу. Идёт Онисей.
Рокот и гул усиливались. Ветер нарастал, Хелез и воздуховики напряглись, чтобы устоять на месте и удержать купола, в которых прятались люди. Вдали показался огонь. Он зажегся маленькими точками словно звезды и летел, растаптывая под собой все живое.
— В пяти милях дивизия камерутского генерала Тикского! — воскликнул Осюрмат. — За ней городок Эпел численностью десять тысяч человек.
Абадоны встали перед людьми. Они слышали, что Фаджая ударил их кумрафет, избранный ими же. Онисея было не узнать. Как рыцарь, закованный в латы, он был в каменном доспехе поверх железного. На поясе висела связка винамиатисом. Взгляд был ожесточён, беспощаден. К ненависти примешалась ещё и жгучая обида за разрушенную спокойную жизнь, из которой вырвали Онисея. Возле него стоял верный Имван. Другие же абадоны летели чуть медленнее, сзади.
Онисей остановился перед маленьким человеческим отрядом, бросившим ему вызов во второй раз. «Похоже, мы его только злим», — подумала Нулефер.
— Кумрафет Онисей, — Нулефер и Уилл, взявшись за руки, выступили вперёд. — Признаешь ты нас абадонами, сыном и дщерью абадоны Цубасары?
Онисей скрестил руки на груди. Земля под ним задрожала. Злится, теряет терпение.
— Признавать признаю, но разговаривать не хочу. Я объяснил уже человеческому старейшине, что жалеть врагов не буду. Они будут убиты. Дабы абадоны жили, покуда не спадут их чары.
Было время, когда и Нулефер думала как Онисей. И вот она оказалась по другую сторону врат. «Мы ничтожны перед ними» — снова появилась эта мысль. Было время, когда перед лицом и стихией Нулефер ничтожны были другие люди…
— Короли договариваются о мире, — сказала она. — Скоро они выберут победителя и проигравшего. Онисей, облегчите страдания неповинным людям. Подождите их решения спокойно и без убийств. Так вы вернётесь домой и расскажите свою историю детям и потомкам.
— Мы не смеем пойти на ваши условия, ибо верны своим словам! Нулефер и Уиллард, дети Цубасары, уходите прочь. Вы абадоны, вас я не убью. Но вашим друзьям мало не покажется, еже вы не подчинитесь кумрафету, коему подчиняется ваша мать.
— Абадоны! — закричал Уилл. — Вы слышали, ваш кумрафет угрожает друзьям абадон! Мы пришли к вам безоружные только поговорить, но Онисей собрался убить наших друзей, с которыми мы разделяли пищу на корабле, бились спиной к спине, с которыми вместе расправлялись со старейшинами, что пленили вас!
Онисей ощетинился, земные доспехи увеличились в объёме. Хелез и Харим притянули купол Нулефер и Уилла к себе. Опасно злить Онисея. Тем более, в его рядах чувствовался раскол. Имван смотрел на вечных людей тем же взглядом, что и кумрафет. Ватаж, Амас и Наав переглядывались со смятением и возмущением.
— Цубасара, ваша мать, горела местью за вас, утерянных чад и погубленного мужа, вашего отца! Огонь испепеляет её душу! Рвётся к возмездию! А вы, её дети, признающие её богов, встали на сторону её врагов. Вы али заблудились и достойны лише моей жалости, али предали свой народ! А предатели не могут нарекаться абадонами.
Хелез ловко перепрыгнул через головы Нулефер и Уилла, затянул щит вечных людей второй воздушной плёнкой и сказал:
— Когда храмы богов и дворец Агасфера закроют двери перед Нулефер и Уиллом, когда их укусят окиянские твари, таче абадоны отрекутся от детей Цубасары. Онисей, не забывай наших законов. Скинь пелену со своих очей. Тебя взывают забыть ненависть.
— Советуешь сдаться, страче? — заревел Онисей и кинулся к Хелезу.
Адат схватил Онисея за руку и опалил его броню своим огнём. Онисей взмотнул головой. На него смотрели его соплеменники, а он сорвался. Бросился с кулаками на абадону, на пожилого мужчина из своего же селения.
— Абадоны не сдаются. Мы верны нашим словам. В пяти милях камерутские воины, их проходящих мало, дабы спасти двадцать тысяч человек. Наше слово, данное зенрутским королям, — уизнечтожить сею армию. Но за ней град. Обойди, его. Иссуши реки, вырви с корнями деревья, окружи град безднами, но людей не осязай. Пройди мимо града и вражеской армии, что стоит под его стенами.
— Враги должны сдаться! — возмутился Онисей.
И едва он это сказал, как земля разверзлась, расщелина понеслась к городу и войскам. Исчезло всё, проваливаясь в необъятную пустоту: и камни, и песок, и реки лавы. «И люди», — вздохнула Нулефер.