— Онисей, — крикнул Уилл. — Послушай нас, абадон, выросших с вечными людьми! Ты победитель в этой войне. Закончи её красиво. Вернись домой к детям, жене и соплеменникам мудрым вождём и достойным предводителем народа. Смилуйся над теми, кто лишён защиты богов.
Вдалеке слышался треск ниспадающей земли и бьющейся об края пропасти лавы. Раскалённая жижа, веками заточенная под землю, фонтаном взмывала ввысь, радуясь встречи с воздухом и ночным небом.
— Ты взывал абадон показать глас. Чем же ты опечален, Уиллард?
— Я просил вас не идти на поводу у вечных людей, сохранить честь. Но вы её потеряли.
Онисей угрюмо посмотрел на Уилла, сузил брови. На некоторый миг показалось, что он в сомнении. Ведь в чем смысл жизни абадон, заложенные в них богами? Нести бремя проклятия и охранять тайны, скрытые на острове. Но не воевать на чужой, не доказывать свою силу ничтожны людишкам.
— Мы жили в дружбе с миром, — буркнул Онисей. — Но однажды явились вы, убили наших родных и друзей и хотели поругаться над нашими святынями. Послежде вы снова явились к нам и созревали на нас аки на уродливых макак. Послежде вы лжой нас увезли с родимого дома, заставили ратовать, угрожали, что не вернёте нас домой. И сею ночью нам сдаться, ущедрить вас? Я изъявил Аахену Тверею иной путь — отыграться на Тенкуни. Он отперелся. Мы, пленники Зенрута, убьём зенрутских врагов. Пленники Камерута, погубят камерутских и иширутских врагов.
— Мегуна признался, что не хочет столько крови, — сказала Нулефер. — Я разговаривала с ним и мне удалось его убедить. Он не пойдёт убивать невинных горожан.
— Предатель! Не достойный абадона! — угрюмо ответил Онисей. — Нельзя было нарекать его десницей.
— Онисей, почему же столько не достойных абадон? Я, Уиллард, Хелез… Фекой, Фаджай, Иэгафап, Атазай и даже Дофиран не вынесли твоего оскорбления и отправились к восьми отрядам абадон, чтобы воззвать их к рассудку. Онисей! Посмотри, сколько нас, не достойных, прислушайся к нашим словам, кумрафет селения! Остановись ради будущего абадон, дабы все твои соплеменники вернулись домой и передали свою историю детям. Дабы будущие абадоны знали, что они будут жить под тенкунской защитой, а весь мир будет вспоминать их в страхе. Иначе не будет защиты, только страх, который однажды растает. И что ждёт Абадонию… Мы с Аахеном, Уиллардом, воинами «Встречи» обещали вас защищать. Но если вы плюнете на нас, мы не предскажем, как поступят Тенкуни и манаровские страны… Вас истребят. Вечные люди с пустоглазами на кораблях, — с вами же! — пересекут Чёрный океан и убьют всех ваших сородичей, да ещё взорвут и храмы. Пустоглазы ведь беззащитны, завтра ночью абадоны и люди поменяются местами. Слабый заплачет, сильный запоёт. Что ждёт Абадонию, Онисей?
Онисей горделиво отмахнулся от её вопроса. Он засмеялся:
— Абадоны всегда возражат. А вы должны размыслить, куда вам запрещено заходить.
— Мы уже поняли, кумрафет Онисей, — сказал Уилл. — Поступи как твои товарищи, находящиеся под покровительством Мегуны. Обойди город. Мы не просим тебя ни о чем другом. Просто обойди.
Онисей рассердился:
— Кто так поступил? Горстка глупцов? Абадоны мои, повелеваю вам не внимать лепету трусов и быть верными слову. Уиллард, Нулефер, Хелез, вы не победите. Мою волю разделяют шестнадцать преданных мне отрядов, чьи полководцы — мои верные друзья. Они не послужат трусам. А Мегуна… Пусть его совесть терзают псы богов.
— Твоя совесть велит тебе убивать обычных людей, которые сейчас в положении как у твоей беззащитной дочери? — быстро нашёлся Уилл.
— Я убиваю врагов Зенрута, как обещал его королеве! — с криком возразил Онисей. — Санпавцы — враги. Ибо так молвила не раз зенрутская королева и её соправитель-брат. Санпава — враг Зенрута. Короли возжелали ей смерти — я исполню их желание. Для того меня пленили вечные люди Зенрута, дабы я убивал его врагов. Абадоны мои, полно трепаться языком! Воспарили, нас ждут камерутские воины, всего-то пять миль лететь.
Онисей и его товарищи взмыли к городу.
— За ними! — закричал Хелез.
Минуты промелькнули незаметно. Абадоны, управляющие воздухов, летели быстрее соколов, неся за собой товарищей с другими способностями. И вот впереди был город. Его разделяла на две части пропасть, в которой не видно было дна. Лишь жар плевался горящими языками пламени. Сорвались с небес и птицы, а вместо звёзд плясами искры огня. Всюду стояла пыль, копоть, гарь. Они поглотили дома, люди задыхались. У городских деревянных ворот — что уж говорить, Эпел был мелким провинциальным городишкой, затерянным в высотах Ураканского хребта, — лежали перебитые солдаты, офицеры и маги. К пропасти тянулись борозды рук, оставленные людьми, пытавшимися за что-нибудь ухватиться и не дать земле поглотить себя. Тех, кто ещё оставался жив и цеплялся пальцами за спасительные выступы, товарищи вытаскивали из пропасти. Проходящие забирали в первую очередь не раненых, а людей, способных стоять на ногах и держаться руками за их плащи. Онисей мигом вычислил проходящих магов и метнул в их головы острые, как ножи, камни.
Дивизия генерала Тикского, ожидающая своего звёздного часа в резерве после недавнего захвата незащищённого Эпела, сама оказалась в западне.
— Онисей! Не глупи!
Хелез опустил Нулефер, Уилла и воинов перед спиной своего кумрафета. Онисей дёрнул уголком рта, как будто мимо него пролетела муха. Он стоял на земле, перебирая пальцами ног мелкие песчинки и готовился. Вот-вот вечные люди взглянут ему в глаза и окостенеют от страха. Онисей вдыхал предсмертный воздух своих жертв, стоял смирно, будто играясь с ними, прикидываясь наживкой для атаки. Кто сможет убить всемогущего абадону? Кто пробьёт его природный щит?
Деревянные ворота Эпела вдруг открылись. На белом коне, с белым флагом в руках шёл генерал Тикский. С головы генерала сочилась кровь, левая рука болталась как на тонкой нити. Конь хромал и спотыкался. За ним следовали камерутские офицеры и наёмные тенкунские маги, тоже несущие флаги поражения.
— Кумрафет Онисей, — на тенкунском языке сказал, вздыхая, генерал. — Первая пехотная дивизия сдаётся абадонам в плен. Я, генерал Элфрид Тикский, мои офицеры и маги, мои солдаты, город Эпел — все мы ваши пленники. Пощадите наши жизни.
— Сдаются короли, а не полководцы. Я вмемлю лише слову короля. Ваш король-регент аще молчит.
Стремительно под ногами Тикского раздвинулась земля и поглотила и генерала, и его коня. Секунда-другая, и земная твердь, напоминающая поток грязи и мусора, хлынула в город. Камни падали на висящих над пропастью людей, булыжники разбивали головы офицерам, дома рушились в расщелины. И за десятки миль раздался крик людей, вобравший в себя их отчаяния и боль.
— Онисей, они сдались! — кричали абадоны.
Адат и Гапиж схватили своего кумрафета за руки, Наав заслонил город своей спиной. К ним же на подмогу бросились Хелез, Агэм и Эдуэг.
— Они сдались! — надрывались абадоны.
— Король не сдался! Я могу их убивать! Король не сдался!
— Будьте в кулоне, — шепнул Харим вечным людям, оставаясь на защите. — Таклиано, подай ваши замки!
Харим бросил в четыре стороны магические камни. И те заморозили силы кумрафета. Рассыпались каменные доспехи, под ногами Онисея перестала дрожать земля.
Абадоны удерживали своего вождя, а тот в ярости толкался и бил по ним кулаками, пинался. Чего стоило Онисею схватить Адата за волосы, врываться из хватки и перебросить через плечо! На земле отыскал камень и замахнулся на Амаса.
— Не смейте меня осязать! Я ваш кумрафет! Король не сдался, война аще идёт! — раздался грозный клокочущий рёв абадоны.
И тотчас небо содрогнулось. Винамиатисы-замки разбились вдребезги. Никто не заметил, как взлетели камни и гранитные плиты. Никто не успел моргнуть, как они рухнули вниз. На людей, на дома, по повозки и лошадей.
— Харим!
Защищающий людей абадона, сам стоял под открытым небом рядом с разбитыми винамиатисами. Нулефер дёрнула его под купол, спасая от падающих глыб.
— Мы пришли не прятаться! Спасайте, кого можете! — отдал приказ Тивай и вынырнул из купола.