— Я хочу поговорить с Его Величеством! — Шенрох заскрипел зубами. — Ваше Величество, отзовите стражу.
Четверо гвардейцев схватили за плечи Шенроха и еле-еле сдерживали его.
— Я такой урод, что мне нельзя разговаривать с моим королём? — Шенрох захохотал. — Ваше Величество, я прибыл с фронта с плохими новостями. Позвольте нам поговорить.
— От-тпустите его, — упавшим голосом сказал Иги и отошёл назад. — Стойте возле двери.
Мысль остаться один-на-один с Шенрохом окатила Иги промозглым потом. Он сел на кресло, вцепился в подлокотник и постарался смотреть на стену, только бы не видеть своих дрожащих рук и не встречаться взглядом с искровавленным Шенрохом. Генерал встал перед ним, вытянув изуродованные руки вдоль тела.
— Ваше Величество, — Шенрох показал рот кровавых зубов, — враг приближается к границам Иширута. Армия не остановила его и не остановит. Он в тысячу раз сильнее нас. Сражаться с абадонами равно как вести битву с богами. Остановить их можно только капитуляцией.
— Ни за что, — сказал Иги, храбрясь изо всех сил. — Иширут больше не проиграет в войне за Санпаву.
— Не проиграет? — заревел Шенрох. — Он уже проиграл. Санпавы нет. За что сражаться? Нет этой земли, которую вы хотели отвоевать. Выжженные пески, ядовитый воздух, мёртвая кипящая вода — вот что осталось от Санпавы. И скоро её участь разделит Иширут. Абадоны идут к нашим границам. Начинается сражение против Иширута. Заявите о капитуляции, пока они не перешли границу. А Санпава мертва.
— Они не вступят в Иширут, — вздохнул Иги.
Шенрох неприятно мигнул налитыми кровью глазами.
— Это они вам рассказали? Что ещё говорили? Ваше Величество, абадоны объявили врагом манаровское человечество. Они не останавливались, когда сражались с нашими войсками в Никиасе и превращали сероземельник в пыль. Говорю вам, капитулируйте.
— Не буду! — воскликнул Шенрох. — Я позорно сдаваться не собираюсь.
— Тогда вы позорно лишитесь Иширута, — сверкнули глаза Шенроха. — Я предупреждал вас, что у магов и манаров нет шанса против абадон. Вам следовало бы выйти из войны, когда абадоны ещё жили в своих сараях в Камеруте и Зенруте. Иширут стал лишним в их противостоянии. Теперь же война потеряла всякую цель. В Санпаве не осталось ни сероземельника, ни других ресурсов, на ней вряд ли можно жить. Восстановление земель потребует колоссальной мощи, тысячи магов, это миллионы денежных средств в карман Тенкуни. Всё кончено, Ваше Величество. Мы сохраним хоть какую-то честь, если сдадимся сейчас, а не на закате дня, когда в крови будут погибать иширутчане.
Иги лишь пожал плечами
— Генерал Шенрох, вас контузило. Обратитесь к целителю.
Шенрох резко сплюнул кровь, накопившуюся во рту.
— Нет, Ваше Величество. Я потерял часть лица и пальцы, но сохранил мозги. Это не меня контузило. Не можете взять в свои руки судьбу страны — я говорю уже не о Санпаве, а о вашей стране — передайте её других людям! Вы назначили меня своим советником, отстранились от власти, зато теперь, когда от вас нужно всего лишь принять капитуляции, вспомнили о королевских правах. Плохо, Ваше Величество. Санпава уничтожена. Что следующее? Или кто?
Иги хмыкнул. Хотел показаться хладнокровным человеком, но хмык вышел жалким и писклым.
— Вы мне угрожаете? Стража…
Стража подтянулась, крепче схватила ружья и пошла на Шенроха.
— Назад! — генерал остановил офицеров одним лишь нечеловеческим звуком и вонзился глазами на короля. — Я пережил анзорских детей, пережил абадон, я не боюсь ваших охранников. Ваше Величество, жутко на меня смотреть? Взгляните, взгляните ещё раз на моё нечеловеческое лицо, на мои руки. Жутко? Это ещё не все, на что способны абадоны. Они ступят на землю Иширута, сделают тоже самое с иширутчанами. А потом… Знаете, что будет потом, когда день сменится ночью?
Иги прижал руку ко лбу.
— Что?
— Обозлённые, выжившие иширутчане тоже самое сделают с вами, Ваше Величество. И никакие гвардейцы и маги вам не помогут. Ваша славная армия, способная перебить бунтовщиков, уничтожена. Вы знаток истории, Ваше Величество, не забывайте судьбу последнего императора Неонилиаса, чьё имя проклято на века. Я не буду стоять в воротах дворца и защищать вас. Уже насражался с абадонами.
Иги прижимал к груди трясущиеся руки, ноги свело судорогой.
— Генерал, вы хоть знаете, что нужно абадонам? Чтобы я публично перед ними заявить о капитуляции. Я!
— Я прекрасно всё знаю. В том числе и о нападении абадонки на Эмбер, о спасение Сиджеда абадоной Сальварой. Я бы не стоял перед вами, если бы не знал о планах абадон и не видел их жертвы, не представлял будущее Иширута, которое ждёт приграничные города в ближайшие часы.
Новая кровь по лицу Шенроха потекла поверх старой, засохшей, ожоги засверкали тёмной краской. Генерал кровожадно клацал зубами, мышцы на лбу вздувались, сапоги заскребли пол.
— Хорошо, хорошо! Я заявляю о капитуляции, но в Санпаву не являюсь.
Хромой, истекающий кровью, издающий зловонье Шенрох преодолел пять шагов, отделяющих его от короля, и положил обрубки пальцев на чистый выглаженный мундир Иги. Так и хотелось вцепиться в короля. Только пальцев нет. Стража бросилась к Иги. Шенрох обернулся и зарычал. Рык генерала наполнил помещение яркостью, показалось, что из дыры на месте носа вот-вот пойдёт дым и огонь.
— Не подходите! Я сражаюсь за ваши проклятые жизни! Ваше Величество, — Шенрох обратился к королю, — вы встретитесь с абадонами. Таковы условия. Или будет плохо. Вам.
Угрожающий тон Шенроха заставил Иги затрястись. Он беспомощно смотрел на гвардейцев, которые и сами пугались генерала. Король начал сомневаться не только в рассудке своего офицера. Кажется, плохо стало ему, он сам бредит. Когда такое было, что Шенрох за кого-то переживает? Генерал Ирвин Шенрох жил по своим, лично ведомым ему убеждениям, в собственной вере, в которой находилось месте и пятнадцати языческим богам, и единому богу, и дьяволам всех мастей и народов. Он во всём полагался на себя и не любил никого в жизни. Воевал, манипулировал людьми как фигурками на доске в непос ради своих амбиций. Шенрох возвышался и по-особому гордился, когда побеждал, будь то война или политическое поле. Он шёл по головам людей, только бы достичь триумфа. Потому и взял Иги к себе на службу Шенроха. У генерала стальная, хоть и беспалая теперь рука, он выполнит все поставленные цели, не страшась жертв.
Иги искренне не понимал, какая бестия сейчас вселилась в Шенроха.
— Вы потеряете все заслуженные награды, лишитесь места в армии и в моём совете, — король сдавленно выдохнул. — И это не всё, что с вами случится.
Слова Иги привели Шенроха только в ярость. Дёрнулись обожжённые губы, с отрубленного носа закапала кровь, Шенрох снова зарычал как дикий зверь. Раны начали кровоточить, и первые капли крови упали на вычищенные ботинки Иги. Жуткое искривлённое и покорёженное лицо застыло перед королём, взглядом Шенрох пожирал своего правителя. Беспалыми руками он не задушит его, не застрелит, но зубы при нём. Зубами он загрызёт короля. Одного укуса этого чудовища хватит, чтобы убить короля.
— Ваше Величество, к проклятому императору всё! Капитуляция.
Иги, обмерев, смотрел на Шенроха. И смутным умом осознавал, что вовек не забудет ни бешенного взгляда генерала, ни его изувеченный лик. Больше не встретит сладких долгих ночей, король Иги Тесивотский обрёл свой ночной кошмар, который будет преследовать его до скончания лет. Шенрох потряс перед его носом беспалой рукой, от разорванного мундира оторвался ещё один кусок ткани и обнажились неприглядные шрамы генерала.
— Ваше Величество, вы объявите о капитуляции, — бросил ему Шенрох и поднял к глазам короля искалеченную руку. — Я убил двух абадон. Вышиб им мозги.
И голос его, как удар хлыста, проехался по Иги.
Король закивал.
— Да… Да… Генерал… Иширут сдаётся.
— Прекрасно.
Шенрох вытер локтем с лица кровь и провёл по лбу короля. Глаза широко распахнулись, ноги зашатались. Силы оставляли Шенроха. Падая, он проскрежетал: