— Я одарила Зенрут двумя наследниками. Фредер или Тобиан, кто из вас возьмёт на себя дитя, называемое Зенрутом? Кто встретиться с Онисеем и Мегуной?
Близнецы холодно переглянулись как два старых врага.
— Кто наследует Эмбер? — продолжила Цубасара. — В ком из сынов больше её крови?
— Помолчите, — вдруг проскрежетал Тобиан. — Вы убили нашу мать. Имейте совесть молчать.
Цубасара покачала головой, огонь на её волосах заиграл сильнее.
— Так! — раздался зычный голос Аахена. — Династические вопросы будут решаться после Санпавы. Мы потеряли много времени, пока ссорились, делили Санпаву, разбирались с нападением на дворец. Вы правители или склочники? Абадоны или торговки на рынке? Проглотите горе и займитесь Санпавой, — Аахен сурово оглядел зенрутских офицеров. — Прежде, чем вы захотите отомстить за королеву, я напомню, что каждый абадона это тенкунец. Жизнь каждого абадоны охраняется моим государством. Кто тронет Цубасару или другого абадону за пределами фронта, тот понесёт на себе наказание от Тенкуни.
— Молви, старейшина, — сказала Цубасара, погасая на своём теле взбесившееся пламя. — Вечные люди не хотят слушать меня. И я же буду слушать лише тебя. Как удача в Санпаве? Кто ведёт?
Аахен ответил не сразу.
— Камерут и Иширут отказались от притязаний на Санпаву. Они объявили о капитуляции. Санпава остаётся за Зенрутом, — вдохнув и выдохнув, сказал он.
В коротком заявлении Аахена не было ни слова о победе и проигрыше. Разрушенную уничтоженную Санпаву вряд ли можно назвать заветной целью. Нулефер смотрела на Аахена и видела, что он радуется только одному: абадоны скоро будут возвращены в Тенкуни, затем и на родной остров. Для принца Фредера эта новость оказалась неожиданной. И между тем счастливой. Он улыбнулся, даже повернулся к Тобиану и подарил ему торжествующий кивок. Короли Иги и Геровальд ещё раз подтвердили, что их государства капитулируют.
— Абадоны, вы не будете выжигать на нас клеймо «сдался»? — выкрикнул в испуге король Иги.
— Нет, — за них ответил Аахен. — Хватит клейм и убийств. Абадоны признались, что больше ничего не скрывают от нас. Любое клеймо на человеческом теле опозорит абадону. И его же заклеймят лжецом и предателем. Так ведь, друзья?
— Так, — кивнул Хелез.
Наверное, в этот момент все короли тайно молились про себя и спрашивали небеса, почему я?! Почему на моё правление пришлась эта битва между людьми и нелюдью?! Война для всех обернётся позором, независимо от победителя и проигравшего. В прошлом короли не встречались для подписали капитуляции, эту постыдную задачу они возлагали на своих генералов. Но пришло время королям собраться вместе и под насмешки и презрение абадон пойти на чужие условия.
Оставалось лишь надеяться, что абадон побыстрее соберут и очень скоро короли подпишут окончание войны, абадоны оставят в покое людей и вернуться домой. Под чудовищ подстраивались, с ними считались, их клялись не убивать. Победители пишут правила. И победителями стали абадоны. Проклятые богами наследники возгордившегося Агасфера, что застряли на тысячелетия в животной сущности.
«Свой заветный день вы встретите с семьёй», — Нулефер не отказала себе помечтать. Абадоны вернутся на остров, расскажут семьям и друзьям, как покорили сильнейшие государства. А вечные люди ещё долго будут залечивать шрамы.
И не залечат.
Можно было бы завершать встречу и отправляться в Санпаву. Как стало известно, устное соглашение между государством состоялось в те минуты, когда Нулефер и Уилл оказались во дворце Солнца. Только до абадон тяжело было связаться. Их отряды разбрелись по Санпаве, кто-то потерял звенящие камни, кому-то принципиально нужно было побеседовать по винамиатису лично с Твереем, Нулефер и Уиллардом. И, что хуже всего, Онисей не отвечал ни людям, ни абадонам. Разведчики сообщали, что он несётся куда глаза глядят, и уничтожает всё живое.
Абадоны в разных частях Санпавы ждали перемещения. Кто с надеждой, кто с недоверием. Кто мечтал распороть Онисею брюхо за Хелеза и за нарушение обещания — принимать капитуляцию врагов. А кто оставался предан ему. Гилия, Дионс и Ададон верили словам кумрафета и друга, чем заявлением простых товарищей, что Онисей бьёт своих же. Они считали, что Онисея кроют грязью, вместе лиц друзей — подосланные враги-оборотни. Только общее воссоединение могло успокоить абадон.
Мегуна ответил один из первых. В это время он стоял с абадонами на пустыре и терпеливо ждал, когда же короли или переговорщики с ним свяжутся. Он принял решение правителей, приказал абадонам, воюющим за Камерут, остановиться и готовиться к завершающей встречи. Но Онисей всё молчал. Мегуна уже знал от Урсулы Фарар и про ранение Хелеза, и про убитых сдавшихся людей в Эпеле, абадоны донесли до него, что Онисей напал на старейшину Тверея. Несмотря на расстояния, весть про Онисея разносилась молниеносно. Про Цубасару и королеву Эмбер Мегуна тоже знал от Урсулы.
Онисей вышел на связь, лишь когда услышал в свой винамиатис, что Мегуна, потерявший всякое терпение, хочет отправиться лично отправиться к нему.
— Враги Зенрута не сдались. Враги Зенрута не сдались! — повторил он несколько раз и разбил камень.
— Худо, худо, — встревоженно сказал Мегуна.
Он слышал громкие выкрики кумрафета через цепочку двух винамиатисов.
— Онисей безумен. Не узнать мне старого друга. Молвиться словом я должен с ним лицом к лицу.
Все уставились на сверкающий камень, что лежал на столе возле Геровальда и Иги. Мегуна вздохнул, пробормотал что-то тихо и сказал уже громче:
— Молвимся с Онисеем, разузнаем правду. Старейшина Аахен, пришлите ко мне проходящих магов да явите к кумрафету Онисею. Не вразумит он слов чрез чудесные камни.
— Ударил он меня, — прошипел Хелез.
— Яко и меня ударит, не изыскать ему больше прощения! — огрызнулся некогда спокойный Мегуна. — Явите к Онисею, идеже он не был! И я молвю абадонам, порабощённым Камерутом, закончить войну. Короли избрали победителя и поражённого. Абадоны лише ждут, когда Онисей даст волю королям подписать свой позор.
— Мегуна, я пришлю к тебе проходящих, — Геровальд пододвинул винамиатис к себе.
Хелез поднялся со стула, рукой он закрывал выбитый глаз.
— Абадоны защитят вечных людей, — скрипучим голосом сказал старик, — абадоны дадут королям подписать мир. Мы верны клятве и слову. Ни Онисей, ни его соратники не пошлют вам боли али смерти, доднеже мы вас защищаем. Мы вновь встанем и выйдем к Онисею. Мы явим ему Мегуну. Но и вы защитите нас, старейшина Аахен! — грозно произнёс Хелез. — У абадон нет доверия к проходящим магам, носящим имя Зенрута, Камерута и Иширута на одеяниях своих. Проходящие маги Тенкуни воссоединят абадон. Так молвил Мегуна. Так молвю я. Али никто не поможет вечным людям. Али никто не побранится с Онисеем.
Аахен откинул с глаз нависшую прядь, сверкнул глазами, подправил очки и сказал:
— За Мегуной отправится проходящий маг Винсер. Проходящие, служащие в рядах манаровских стран, останутся, где были. Лучше пошлите их в разрушенные города, где можно найти выживших людей. Ныне абадонами займутся тенкунские воины. Только они. Разнесите по тенкунцам, что вернуть абадон живыми — их воинский долг. Сейчас другие правила войны, и абадон, идущих на соблюдение подписания мира, нельзя трогать даже пальцем. Они не воины, сражающие на стороне противника за такие же деньги для Тенкуни. Абадоны — народ Тенкуни.
— Мегуна, — к абадоне на другом конце стекла обратился принц Фредер. — Можно с вами послать офицеров от Зенрута, Камерута и Иширута, чтобы они подтвердили состоящее соглашение между тремя государствами? Онисей, он хитёр. Он скажет, что не верит словам вечных людей в их отсутствие.
Мегуна молчал, казалось, он потерял винамиатис или отошёл от него. Через минуту Мегуна издал напряжённый голос.
— Онисей не услышит ваших людей. Он убьёт их, и я не спасу их. Онисей слышит абадону. Али старейшин. Явите к нему и меня, и детей абадоны, сражающих за людей.
Нулефер закатила глаза. Вот опять!
— Мы пришлём к Онисею послов, я сам выйду к нему на встречу! — генерал Лендарский бахнул по столу. — Я представляю армию Зенрута, отвечаю за каждого её человека, служу королю моего государства. Онисей, если не верит никому, услышит от меня, что Зенрут победил, он оставил за собой Санпаву. И после я сам будут стоять с Его Высочеством, когда Онисей будет настаивать на подписании мира между тремя монархами.