Фред, мой наследник Фред, ты жил в роскоши и в любви, но дворец стал для тебя клеткой, а я превратилась в жестокого птицелова. Дорогой мой сын, я окутывала тебя нежностью, оберегала тебя от бед, но злейшего чудовища, проникшего в твою прекрасную жизнь, не приметила. Чудовищем была я сама. Я ковала тебя под своё подобие, стремилась сделать из чудного мальчика свою куклу. И ты взял от меня жестокость и коварство. Когда пришло время, ты наказал меня. По заслугам. Фред, я молюсь богам, чтобы в твоём сердце осталась доброта. Ведь ты сын Конела Наторийского. Ты его сын, Фред. Помни об отце, мой дорогой мальчик.
Если б вернуться в прошлое я смогла…
Рыболовный причал, затерянный в кустах кипариса, он зовёт меня… Я когда-то обещала отвезти вас к этому причалу, где познакомилась с вашим отцом, к заливу, наполненному светом. Обещала показать вам это сакральное место, в котором положила начало наша семья. Я обещала, что мы пойдём по песочную берегу, будем подставлять глаза под тёплое солнце, будем вспоминать, будем мечтать. Будем жить.
Живите, мои сыновья. Живите, но без меня.
Любимые сыновья, я держу старую картинку в круглой рамочке, на которой запечатлена наша семья. Ваши крохотные улыбки на этой маленькой картинке… Я чувствую их теплоту. Сыновья, вы были моей отрадой, вы были моим счастьем, вы были моим миром. И я сама разрушила этот мир. Я насмехалась над вашими мечтами, обрекла на тяжёлые судьбы. И вы отказались от такой матери. Вы ненавидите меня, но я люблю вас. Я разделяла вас, пестрела над Фредом, была холодна с Тобом. Но лишь сейчас, запертая в теле полубезумной женщины, осознаю, что между вами нет разницы. Фред и Тоб, Тоб и Фред, вы две половинки моего разбитого сердца.
Простите вашу глупую и жестокую маму.
Или убейте меня».
— Но убили её не мы, — Тобиан вздохнул.
Цубасара поёжилась.
— Для тебя важно, что Эмбер раскаялась?
— Это для неё важно, — Тобиан сложил письмо и вернул обратно Рису.
— Граф Отлирский, вы верите признанию Эмбер? — спросил Фредер, отойдя от брата. — По мнению парламента кто из нас законный наследник престола?
— Я видел следы побоев на теле Люси Кэлиз, — ответил Отлирский. — Покушение герцога Огастуса на вашу жизнь говорит само за себе. Та бумага написана под принуждением. Вы наследник королевы Эмбер, принц Фредер. Но не забывайте о ваших прошлых преступлениях. Кто стоял за случайными убийствами людей на площади Славы?
— Ответственность за убитых людей лежит на мне, я был организатором освобождения, приговорённого к смерти человека.
— Вы будете его судить и отдадите трон мне? — встрял Тобиан.
— Можно, но стране необходим крепкий король, который будет поднимать её из хаоса, созданного абадонами. Не то время, чтобы разбираться в преступлениях Афовийских. Принц Фредер, не забывайте, с какими окровавленными руками вы вступаете на трон.
Фредер мрачно взглянул на Отлирского.
— Я спасал своего брата, который пошёл на смерть вместе человека, столь значимого для миллионов санпавчан.
— И тех же санпавчан вы привели к могиле. Их убивают абадоны, их приказал уничтожить Огастус, но к этому решению своего безжалостного дядю привели вы. Жестокий, мстительный, ненавидящий весь мир, вы лучше всех знали, каков герцог Огастус. Вы знали или должны были хотя бы понимать, что такой удар в спину он не простит вам. И пойдём мстить, но не только вам, а всем, кто является преградой. Ради чего вы открыли тайну Тобиана, Ваше Высочество? Для спасения Санпавы? Дабы парламент разочаровался в герцоге Огастусе, предъявил ему обвинения и дал Санпаве вздохнуть свободно?
— Да, — сказал Фредер.
— Вы не подумали, как отомстим герцог Огастус вам и миру. На протяжении всей войны он был терпелив, осознавал, что предполагаемый бой абадон оставит ужасные последствия, которые могут скрыть даже радость победы. Наличие абадон больше сдерживало противников, угрожая им катастрофой. Огастус был терпелив, пока его не ударили родные люди. Санпава свободна, Ваше Высочество. Умирая, она обрела свободу.
Тобиан вновь почувствовал, как тело начинает колотиться, отдавая болью за Санпаву. Фредер молчал. А что ещё говорить? «Мы не осознали все последствия», — подумал Тобиан.
— Вы воскресили брата, — сказал Отлирский, — но привели к смерти многих людей. Ваше Высочество, вы хотели победить, направив на Огастуса оружие в виде тайны Тобиана. Такова ваша победа. Про принца Тобиана, — он почесал подбородок, — я-то верю, что стоящий с вами юноша принц Тобиан. И парламент его признает, вернёт фамилию, имя и титул. Но поверит ли Зенрут? Королева Эмбер и герцог Огастус так любили играть с двойниками, что существование близнецов уже кажется шутовством.
Фредер кивнул, не заставив себя заговорить.
— Королева Эмбер получила прозвище Строжайшая, — продолжал Отлирский, — но она была тенью строжайшего Огастуса. Даже народная слава бывает обманчивой, даже близкое окружение может не замечать сущности правителя. Каким вы запомнитесь королём? Тоже ложным? Ваше Величество, не подведите Зенрут.
Пока Отлирский и Фредер выясняли будущее, Тобиан вспомнил про Цубасару, забытую у окна. Возле неё, вплотную к лицу стоял Риан Рис, пальцы майора теребили револьвер, спрятанный в кобуре, но спрятанный до поры до времени. Цубасара приняла отчуждённый вид, как будто она тут не причём, сомкнула плотно губы и глазами спрашивала: «Что вам нужно от меня, вечный человек?». Искусная лицедейка. Или же боится осознать содеянное и сказать самой себе: «Я убийца». Рис мерил их сил, вокруг Цубасары играл огонь.
— Майор Рис, — Тобиан встал между ними и отцепил пальцы Риса от револьвера. — Цубасара наш союзник в борьбе за последние клочки Санпавы. Она нам нужна. Один ваш выстрел перевернёт доверие лояльных к нам абадон.
— Божья кара придёт к каждому, — угрожающе произнёс Рис, не сводя яростного взора с Цубасары.
— Кара уснула вместе с богами на середине дороги. Забудьте про богов! — прикрикнул Тобиан. — Забудьте про месть, про потерю близкого вам человека, забудьте про всё! Санпава погибает. Место, где вы родились, майор Рис. По ней ходит дьявол с невероятной силой и нескончаемой ненавистью к людскому роду. Его не убить никаким оружием, он глумится над просьбами своих соплеменников. И в этот час вы хотите расквитаться с Цубасарой?
— Хочу! — прогремел Рис.
Лицо Цубасары потемнело.
— Когда падёт Онисей, забирай мою главу.
— Убей Онисея, и, может быть, не отрублю голову на твоём зверином безобразном теле! — прокричал Рис.
— Майор Рис, — прозвучал суровый голос Отлирского, — вы же понимаете, что ликвидировать Онисея сложно даже для абадон. Он сильнее их. Он их кумрафет. Не разбрасывайтесь словами про отрубание головы зря. Мы надеемся, абадоны донесут до Онисея, что война между тремя государствами закончилась, Санпава остаётся за Зенрутом, пора ему вспомнить своё обещание и прекратить свою войну. Мы надеемся…
Фредер зашевелился. Он вытянул голову вперёд и показал, чтобы все следовали за ним.
— Возвращаемся в совет. Мы уже надышались воздухом.
— Ваше Величество! — окликнул его Тобиан. — Как ваш младший брат, как второй наследник нашей покойной матери, я прошу отпустить меня на встречу с абадонами. Вы ещё больны, сознание может предать вас в ответственный момент. Здоровье не позволяет вас исполнять обязанности правителя и посла Зенрута. Я пойду к абадонам от имени нашего государства и нашей династии.
Фредер в удивлении вытянул лицо.
— Я кронпринц. Мой долг принять бремя правителя и…
— И править, — пылко закончил за него Тобиан. — Правь же, Фредер. Взойди на престол и исполни наши мечты. Ты кронпринц, а я твой преемник и регент, пока ты болен. А ты ещё не излечился, слаб и едва стоишь на дрожащих ногах. Долг встретиться с абадонами, со смертельноопасным противником переходит ко мне. Ничего личного, Ваше Величество.
За кислым выражением лица Тобиана спряталась улыбка. Он обвёл взглядом брата, Цубасару, Отлирского и Риса. Сверкающие глаза Тобиана говорили за него: «Я возвращаюсь в родную стихию».