Он не верил в честность своих рабов. Кто-нибудь воспользуется его добротой и постарается сбежать.
— Господин, — Дэйв так и не решался заходить в дом раньше хозяина, — вы можете тоже уйти. В Конории вас приютит госпожа Элеонора.
Оделл так зыркнул на Дэйва, что раб буркнул «извините, господин», и склонил голову. Кровью Оделл добывал эту землю, этот дом, он вложил в шатху и завод часть себя. Как капитан, он погибнет на своём корабле. Без жены, без младшей дочери, без дома и земли жизнь мало будет отличаться от смерти. Оделл останется. А если решит бежать, то не к Казоквару. Пусть же этот мерзкий род исчезнет навеки вечные.
«Но не мой внук! — Он вздрогнул. — Боги, простите! Это было невольное проклятие! Я не хочу, чтобы оно передалось на моего внука!».
— Господин Оделл, — Дэйв схватился за дверную ручку, — спасибо! Крепитесь!
Раб проскочил в дом.
— Дэйв! — задержал его Оделл.
Хозяйский голос застал раба врасплох. Передумал!
— Как думаешь, что для меня может быть страшнее угрозы нападения абадон? Чего я сейчас боюсь?
— Госпожа Нулефер, — ответил Дэйв, помедлив, — она убивает людей с абадонами? Госпожа Нулефер нарекла себя абадонкой, древний народ признал её своей.
— Как ты угадал, что Нулефер на войне? — Оделл хитро усмехнулся. — Да, она в Санпаве. Но не на стороне врагов. С тем мальчишкой, названным братцем, она выступает звеном между людьми и абадонами.
На миг Оделл испытал гордость за Нулефер. Она не побоялась выйти к демоническим созданиями и сказать, что не поддерживает их благородную кару. Но он хорошо знал дочь. Где Нулефер, там беда.
«Дочка, ты сможешь. Ты сможешь, — Оделл шептал в ночную пустоту. — Ты сможешь. Ты всегда боролась за человечество. Выдержи последний бой».
***
Под Онисеем росла широкая и глубокая проплешина, иссушённая изнеможённая земля. Растения сгинули, воды иссохли, камни раскололись, облака наполнились серой и отравляющими частицами. Онисей устал, но, переводя дух, он не собирался надолго останавливаться и засиживаться. Надо, неистово свирепствуя, двигаться дальше, к новым разрушений, на встречу человеческому страху.
По дрожи маленьких пылинок Онисей понял: за ним снова пришли. Он обернулся. Та же братия, приняв охотничьи лица, застыла среди ветра и грохота земли. Нулефер и Уиллард, Мегуна, Гилия, Фекой… Надо же израненный Хелез тоже явился поквитаться со своим кумрафетом! Прибыло двадцать абадон и они, ощетинившись, взирали за Онисея.
Атака не заставила себя ждать. Огонь, вода, земля, воздух, невозможная мешанина магии ринулась на врага. Он ухмыльнулся, ловко увернулся, посмеялся над тщетными и жалкими попытками старых друзей и ответил ударом. Земля задыхалась в дрожи и расщелинах, мерзким потоком абадон отбросило вдаль. Если бы ещё зрение было столь хорошим, чтобы видеть противников сквозь мрак. Онисей полагался на интуицию и на пыль. Сейчас вновь его атакуют водой и огнём.
По спине ударили песком. Щит выдержал удар, но Онисей пришёл замешательство. Он собрался с духом, как вдруг похолодало. Пошёл снег, разразился буран и хлынули острые ледяные копья. «Худо абадонам, вечных людей на подмогу призвали», — засмеялся Онисей, отражая ледышки. Ей-богу смешно, будто детишки пытаются забросать камнями императорскую многотысячную армию. Онисей притянул камни да бросил их на магов. Он знал, что они попадут прямо в цель.
Он шёл, не оборачиваясь назад. Стихия сражалась за его спиной, влекомая лишь мыслью хозяина. Взрывы, вспышки, буйства, рокочущий гром и оглушающий грохот — Онисей их не слышал. И смотреть на абадон-предателей тоже не было желания. Камень жил своей душой, он давил мух, которые садились на плечи Онисея. Как глупо обманывать могущественного кумрафета! Он не догадается, что за мухой скрывается маг? В мозги впивались мыслечтецы. Онисею нужно было лишь почаще дышать, чтобы мешать этим тварям влезать в его голову и контролировать сознание. Тот, кто годами живёт зверем, скроет мысли от незваных гостей.
Удар. Блокировка противника. Удар. Блокировка магии. Как забавно, ещё двадцать абадон пригнали к нему на бой. На смерть. А сколько с ними жалких магов, не сосчитать!
— Онисей! Кумрафет! — его впервые окликнули.
— Кумрафет! — закричал Мегуна.
— Онисей! — позвала вездесущая Нулефер.
Абадоны стояли плотной толпой, рука к руке, за ними пряталась орда магов. Онисей презрительно рассмотрел их.
— Вы дважды пали от моей руки. Аки вечные люди, вы не учитесь на ошибках.
Мегуна выступил вперёд.
— В последний раз воззываем тебя к миру.
— Я отрекаюсь от жалкого мира! — с усмешкой сказал Онисей.
— Ты умрёшь.
— Я уже мертвец! — Онисей плюнул кровью. — Яды, испарения, закопанные в глубинах земли, отравили меня. Я мертвец.
— Так умри на острове, покайся, — вздохнул Мегуна. — Мы же убьём тебя. Приидут все абадоны.
— Хоть весь остров! — с хрипотой засмеялся Онисей. — Я сильнее, я познал магию богов.
Нулефер, стоящая на водном облаке, подлетела к Мегуне.
— Человекодемон Агасфер думал также, он посчитал, что понял суть мира, а мир принадлежит ему. Но после он превратился в зверя. Я знаю, о чем я говорю, мне показали воспоминания наших предков.
Онисей согнулся, вжал голову в плечи, замер в смятении.
— Загляни в глубины памяти! — произнесла Нулефер — Как кричал побеждённый Агасфер? Как ревел он умирающим зверем?
Онисей расправил руки. Его кулаки превратились в каменные перчатки.
— Не стращай меня. Что ты мыслишь в наших предках!
— Очень мало, — кивнула Нулефер. — Я только наблюдала, как прожил Агасфер и его последователи. Осознать это, не хватит и года. Мне показали и хорошее, и плохое. Смеющихся детей, вступающих в брак людей, ремесленников, творцов. Я видела жизнь, которую разрушил приход Агасфера. Видела малютку по имени Иелепия, которая кричала в жутких судорогах, когда её тайной магией убивали агасферовцы, а рядом в таких же муках умирали её родители. Иелепия, я слышала лишь о двух носителей этого имени — о твоих дочерях. Оказывается, в Абадоне оно было распространённо. Сколько Иелепий убили агасферовцы, прежде чем завоевать мир?
— Замолчи! — громко закричал Онисей.
— Предки абадон и предки всего человечества живы в нашей памяти. Я ощущаю их жизнь, слышу их бьющиеся сердца. Твоя покойная дочь, ежели боги существуют, она тоже тебя слышит. Что ты скажешь ей? Что обрушил землю? Как ненавистный Агасфер пытался стереть мир? Что ответит тебе Иелепия?
Онисей закрыл взор камнями.
— Она поймёт отца.
Абадоны напряглись. Вода, воздух, огонь полетели к Нулефер, загораживая её перед атакой. Нулефер махнула рукой. Она не хотела, чтобы её отдаляли от Онисея.
— Твоя сила восторгает тебя. Ммм, ощущать каждую пылинку, чужой шаг, проникать взглядом сквозь толщу тверди. Мне, простому человеку, не понять это могущественное чувство. Но я увидела нечто похожее. Агасфер и его друзья дрожали в судорогах счастья и величия, когда обрели силу всего мира. И через минуту рычали от гнева будучи зверьми. Онисей, загляни в свою память, увидь мальчишку, чистящего яблоко на ступенях храма, увидь зовущую его мать. Распахни свои очи! Увидь наследие, которые мы обязаны сохранить и передать потомкам.
Онисей опустил камни, его лицо перекосилось изумлением.
— Кто показал тебе память?
— Цубасара.
Абадоны расступились. Плавно, свободно Цубасара вылетела к дочери, обнимаемая пламенем. Платье алело, волосы превратились в огненную копну, красные глаза впивались на стоящего впереди кумрафета.
— Онисей! — прогремела Цубасара. — Помнишь наши дни в храме богов? Я и ты вкушали ненависть и впивались в магию, царящую в храмах. Мы жаждали мести, напивались болью. Помнишь, как росла наша сила?