— Мама! — взвыл Уилл.
— Цубасара! — воскликнула Нулефер.
— Ей конец, — Онисей довольно принялся сгребать камни.
— Она дышит! Уносим её!
Проходящий маг прыгнул к Цубасаре и испарился за мгновения до хлопнувшего на этом месте капкана из земли.
Оцепенение пронзило абадон.
— Цубасара ранена!
— Ранена Цубасара!
Онисей перестал сражаться. Он встал могучими латами на чёрное подобие поверхности, на котором даже лава не текла. Обвёл побеждающим взглядом абадон, редких магов, умудрившихся чудом выжить в его мясорубке, Нулефер и Уилла, которые, — да помогут боги! — скоро лишаться матери, и закричал:
— Цубасара храбрилась, гордилась, нарекала себя сильнейшей! Идеже Цубасара? Сражается за своё дыхание, за жизнь?! Чтоб издохла она! Вот моя мольба к небесам! Вы славные воители, абадоны мои, храбрые воители. Но сила сего мира у меня, в моей длани! — распахнул он каменную ладонь. — Изыдите! Не мешайте мне воздавать вечным людям, проклинаемой Санпаве! И я вас пощажу!
— Мы не уйдём! — заорала Нулефер.
Она сжимала в руки нож, в уголках глазах блестели то ли слёзы, то ли вода. Мегуна скрыл Нулефер стеной, она же вылезла, явила своё лицо гневное ненавидящее Онисею.
— Воспоминания предков, — Онисей потянулся плечами и спиной, расправляя уставшие косточки. — В них я узрел, как за Санпаву ратовали люди задолго до нашего рождения. Она много крови, много боли в себя впитала. Войны, убийства, грабежи, отнятая магия, отнятые души. Я ступаю своими ногами по санпавской земле и внемлю рыдания тех, кто тысячу лет назад утерял здеся силу и жизнь. Се страждующие, се несчастные томятся в санпавской земле, в породе, что ещё наши предки нарекли сероземельником, а вы порабощаете их, в винамиатис переложили магию и сковали её алчностью и гордыней своей.
— Не путай душу и магию, — уничтожительно на него взглянула Нулефер. — Магия хранит память, как разум абадон, но это не человеческая жизнь. Это бесконечная энергия. И ты, вероятно, прервал эту цепочку. Ты уничтожил сероземельник, который хранил дар предков. Остановись, просим ещё раз. Нас больше, Онисей. Твоя магия, вероятно, сильнее всех абадон вместе взятых, но ты устаёшь. Измученный долгой ходьбой, голодный, отравленный ядами. Ты же падёшь как ничтожество. Сдайся кумрафетом, пока можешь гордо держать голову.
Онисей долго испытующе смотрел на Нулефер, проехал взглядом по ножу, который она держала водой. Он поднял руки. Абадоны и маги шелохнулись, мигом бросились в сторону, закрыли слабых и раненых. Онисей только распростёр ладони и расправил пальцы.
— Оглянись! Половина моих недругов мертва, дщерь Цубасары! Твоя мать приняла от меня рану. Вы обречены!
Без Цубасары, чьё пламя жгло и сверкало за мили, абадоны казались сиротливыми разбойниками. Они кучковались, прикрывали целителей и проходящих. Нулефер не знала в лицо многих погибших абадон, которые эти месяца жили в Зенруте или Камеруте.
— Я был другом твоего отца! — выступил Хелез. — Он нарёк тебя кумрафетом, а мы приняли его волю. Ты клялся оберегать и сохранять абадон. Али месть заглотила твою душу? Умер Онисей, сын Арелия?
Онисей дрогнул губами, он хотел проигнорировать возмущение Хелеза, но упоминание отца глубоко его затронуло.
— Справедливость. Я несу справедливость.
— Когда смерть нареклась справедливостью?! — закричал, не выдержав, Хелез.
— Когда к нам пожаловали люди-захватчики. Хелез, старейший человек! — яростно воскликнул Онисей. — Се битва была предначертана, когда явился Юрсан Хакен. Он молвил миру о нас и обрёк на беды. Убить целителя должен был кумрафет Цоблерай, обозванный Громилой. Цоблерай оказался глупцом, он подставил свой народ. Я внемлю ошибкам предков, я не пощажу вечных людей.
Сейчас была прекрасная возможность ударить по Онисею ножом или водой, пока он был отвлечён препирательством с Хелезом. Вот только его окружали плотные доспехи. Мегуна коснулся спины Нулефер водой, давая ей знак, что вступает в бой. Абадоны сорвались. Потерявшие терпение и последнее милосердие, они безжалостно стреляли по кумрафету.
Прибыли все абадоны, которые были отправлены Зенрутом и Камерутом на войну, но легче не становилось. Когда рассасывалась пыль, Нулефер видела, как маги убирают мёртвые тела. Земля извергалась пламенем, хотя уже и его было меньше, словно вся лава погибла под мощью Онисея. К Нулефер принесли Аахена. Он был на поле боя совсем немного, но одежда уже покрылась пеплом.
— Доложи обстановку.
— Мы едва выдерживаем! — крикнула Нулефер, прикрывая голову себе и Аахену от дождя из воды и камня.
— Цубасары нет?
— Цубасара на своём месте, в одиночку не справилась. Полагаемся на общую силу. Аахен, уходи!
В воздухе кружился только огонь, вода и земля. Исчезли даже людские лица, лишь маленькой чёрной точкой царапала глаза каменная статуя Онисея. Абадоны помнили стратегию Цубасары: ударить жаром и пламенем, заморозить камень, в появившиеся щели дунуть промозглый воздух, схватить осколки, которые расслабили защиту. Величавой громадиной кидался на Онисея Мегуна, принявший облик целого моря. Проворной рыбой метался Уилл и бил по доспехам. Около сотни абадон наносили удары по одному человеку. В их стихийных атаках бесследно и навечно исчезали тенкунские маги. Абадоны сносили оставшуюся жизнь, вот только Онисей был крепче целого мира.
Пыль рассеялась. Абадоны отлетели отдышаться и проверить раненых. Они устали, сами нуждались в спасительном воздухе и отдыхе. Онисей неподвижно стоял на чёрном камне, тут же лежали тела абадон. Щепками с Онисея опадали доспехи. Показались мрачные глаза, красные, иссушённые жарким огнём, затем нос, с которого слезала кожа.
Сквозь Нулефер промчался ветер. Она приметила силуэт, напоминающий Фаджая. Абадона мчался к раненому Онисея.
Но за считанные секунды Онисей убил Фаджая камнем.
Бросились в бой остальные абадоны. Онисей воздвигнул стену, перед которой рухнул огонь и вода. И, оставаясь на одном месте, он пальнул по абадонам. Кого-то подхватили проходящие, кто-то бросился на утёк, кто прикрылся магией. Камни падали с неба, вылезали из-под земли, из пыли вырисовывались в воздухе. Но земля, обязующая закрывать Онисея, липкой грязью спадала с его тела. Тяжело дышащий Онисей не успевал соорудить новый доспех, а пока маги наделяли всю землю грязной липкой водой.
Нулефер подцепила нож. Выглянув из-за спин абадон, она оглядела мрачный холм, на котором стоял Онисей. Нужно было прятаться за Мегуной, но она бы плохо видела кумрафета. Вода взъелась змеёй, нож метнулся за спину Онисея. Нужно было прятаться… Онисей заметил её. Тонким прутом из туфа он отбился от ножа. Со спины нападали абадоны, он умудрялся предотвращать удары и наносил ответный бой.
Мегуна схватил Нулефер и пролетел на другую сторону боя.
— Сиди здесе, — прохрипел он. Волосы Мегуны покрылись липкой кровью, их не смывала даже вода. — Мы ударим сами по Онисею.
Он бросил на кумрафета ледяной меч. Но удача помогла лишь пробить стену. Меч раскололся на осколки и разлетелся брызгами, когда подлетел к лицу Онисея. Абадоны били беспощадно, но их успехи заканчивались лишь уничтожением стен да оград, что возводил враг.
Нулефер, выкидывая из головы слова Мегуны, взялась за нож. Взметнула, поймала миг, когда Онисей был занят схваткой с Мегуной. Нож был почти у цели, как вдруг Онисей моментально подпрыгнул и каменной рукой схватил оружие. Он обвёл Нулефер презренным взглядом и снисходительно усмехнулся. До чего же глупая попытка! И Онисей насмешливо кинул нож на землю.
— Держи! — воскликнул Уилл, подхватывая нож.
Клинок вновь оказался в руке у Нулефер.
— Онисей! Сколько это будет продолжаться?! — заорала Нулефер. — Онисей, посмотри на себя, ты не думаешь о справедливости. Ты охвачен гневом и больше ничем! Мы один народ!
— Стой, — Уилл схватил сестру за руку.
Нулефер одёрнула руку. Она махнула Мегуне, Гилие, Дионсу, чтобы они встали за её спиной. Мегуна прижимал руку к израненной голове, Гилия повернулся к Нулефер и показал бездыханное тело Дионса. Нулефер встала перед абадонами. Медленными движениями она плыла к Онисею.