«Поиграем», — хотел ответить Геровальд, но взгляд скользнул в угол, к кушетке, на которой отдыхал Сальвара, когда регент был занят бумажными делами. На кушетке лежало блюдо со свежими пирожками, а рядом ворох разрисованных бумаг и акварельные краски. Регент густо покраснел.
— Сиджед, это важные государственные документы. Ты…
— Папа! — мальчик важно покачал головой. — Я взял бумагу из детской. Твои документы я не трогал, я знаю, что на них нельзя рисовать.
— Почему ты рисуешь у меня в кабинете? — спросил Геровальд и у него появился другой вопрос: «Сын, когда ты начал рисовать?». Но успел задать он лишь один.
Сиджед жестом показал Сальваре подойти к кушетке.
— Хочу посмотреть, как ты работаешь! Мне тоже надо учиться быть королём. Папа, я хочу учиться.
Геровальд присел на кушетку и осторожно взял бумагу с ещё влажной краской. Голубое небо, зелёные луга, каменистые домики, крохотная тропинка и лохматая мордочка Сальвары на ней.
— Я нарисовал Абадонию. Папа, мы же увидим её? Увидим, да?
Геровальд на миг замер, испугавшись расстроить сына, но молчать было нельзя.
— Как-нибудь мы приедем в гости к Сальваре. Но сегодня он уезжает без нас.
— Я буду скучать по нему. Папа, а ведь скоро он превратиться в человека? В конце герматены, да? Салли же свяжется по винамиатису с нами. Я знаю, он превратиться в человека! Уиллард рассказал, что раз в год Салли обязательно будет человеком!
Геровальд изумлённо посмотрел на сына. Его самого пугала разлука с Сальварой, хоть езжай вместе с ним и живи на Абадонии, он боялся, что Сиджед тоже не смириться с уходом Сальвары. Но Сиджед, казалось, расстроен совсем чуть-чуть. Важно, стойко, как и полагает королю, он принимал решение Сальвары вернуться домой.
— Папа, когда ко мне придёт учитель верховой езды?! — заголосил Сиджед.
— Завтра, сынок, — поддержал Геровальд.
— А учитель тенкунского языка?
— Вечером.
— Пусть тенкунский будет сегодня! Я и фехтовать хочу. И пострелять из лука. Пожалуйста, папа! — Сиджед в просящем жесте сложил ладошки.
После возвращения домой из плена сына было не узнать. Плачущий боязливый мальчик любопытно начал засовывать носик в отцовские дела, проявлял интерес к Камеруту, внезапно захотел научиться фехтовать и стрелять, просил научить его танцам. «Я буду танцевать руками! Ведь как я познакомлюсь с невестой, если не буду танцевать?».
— Сегодня Салли покинет нас. Сегодня, Сиджед, отдохни.
— Ну, папа! — Сиджед обиженно надул худенькие щёчки. — Уиллард успевал и учить языки, и учиться фехтованию, танцам! Я хочу быть как он! Я хочу увидеть Уилларда, но мы сможем встретиться, когда стану хорошим и сильным королём. Камерут и Зенрут же в плохих отношениях… Вот, я должен стараться, чтобы, когда я стану большим, то встретиться с Уиллардом и его принцем Фредером, с которым Камерут обязательно примириться.
Сальвара заскучал, всё настырнее прося Геровальда поиграть. Регент усмехнулся, приобнял скучающего зверя и сказал сыну:
— Ты что, совсем не боишься фехтовать?
— Ничуть, папа! Я уже ничего не боюсь! Мишка… Салли, — Сиджед поправил себя, — сделал меня смелым.
— Он и меня изменил, — восторженно отозвался Геровальд.
Терпение Сальвары лопнуло. Он смахнул с себя короля, стукнул лапой Геровальда и прыгнул на него.
— Я иду в атаку! — закричал Сиджед, подползая к пустоглазу.
Лапа Сальвары была почти здорова, целители вылечили рану, оставались лишь мелкие заживающие царапины, которые немного смущали его. Бодрый, осмелевший, забывающий в теле пустоглаза про пережитую войну, он ловко бросался в игры, бегал по дворцу и превратился в послушного товарища для Сиджеда по шалостям.
Сальвара зарычал, обнажая клыки, прыгнул на Геровальда, вцепился лапами в его новый красный жилет, и так они покатились по полу, дружески отвешивая шлепки. Сиджед кинул в Сальвару комок свёрнутой бумажки.
— Не трогай отца!
Он зацепился на угол стола, сел на колени, просчитал момент и, как только Сальвара и Геровальд, оказались возле него, схватил пустоглаза за хвост. В руке была ещё бумажка. Её он снова запустил с Сальвару. Но бумажка прилетела в голову Геровальда.
— Сын, ты же на моей стороне! — завизжал Геровальд.
Дверь была открыта, регент и пустоглаз выкатились в коридор и остановились, когда коснулись чьих-то ног.
— Геровальд, Геровальд! Ещё на троне сидишь, — всплеснул руками Джейгард.
Регент поднялся на ноги, отряхнулся, застегнул жилет и сделал обидчивую гримасу.
— Джейгард Апекатский, вызываю вас на ковёр. Вы учите короля подшучивать над его отцом.
— Я только рассказываю ему, каким был его отец, — поддразнил младший брат.
Геровальд невольно прыснул от смеха. Джейгард погладил пустоглаза, приветствуя его, пожал руку племяннику и развязно встал у стены. Оставались последние часы с Сальварой, Джейгард пришёл, чтобы поддержать брата и племянника в такой трудный для них день.
— Папа, дядя, почитайте мне эту книжку! Нет, я сам почитаю! — Сиджед вздёрнул носик и засиял улыбкой.
Сальвара раньше отца и дяди понял, что хочет его маленький друг, поднял короля на руки и протянул к шкафу. Сиджед взял толстую книгу, первый том истории Камерута, когда его земли были ещё частью могучей и легендарной Зенрутской империи.
— Я почитаю, а Салли послушает, расскажет друзьям на Абадонии! — вскрикнул Сиджед. — Нет, передумал! Папа, позови учителя тенкунского, поболтаю с Салли. Позови учителя древнетенкунского! Салли больше любит старые языки. Папа, а на Абадонии запомнят нас?
Сын щебетал, не умолкая. Он по-своему прощался с Сальварой, думал, что расставание будет недолгим, они скоро увидятся, снова поиграют, Сиджед даже застанет Сальвару в образе человека. К этому времени он будет чуть старше, поэтому надо быть умнее, сильнее, удивить Сальвару-человека своими знаниями и умениями. А ещё, когда пройдёт очень много времени, ему предстоит занять отцовский престол и встретиться с хранителем зенрутского принца Уилларда, единственным другом в период его заложничества.
В душу сына Геровальд не мог залезть, боялся, что тот ужас Сиджед никогда не забудет, ребёнок лишь прячет свои тревоги, но отцовская любовь, внимание дяди, забота Сальвары, уход няни пытались унесли боль и страх, которые пережил Сиджед в заложниках. Про Тимера и Карла он не вспоминал, но про Эмбер сказал как-то Мариэлле, когда няня укладывала его спать: «Я не буду убивать королеву Эмбер, когда вырасту. Я прощаю её. Камерут и Зенрут должны подружиться ради наших народов».
Король Камерута не ведал, что зенрутская королева убита, а её сын уже не принц. Фредер — правящий монарх, одержавший победу в Санпавской войне.
Шестицу назад в Намириане состоялось подписание мирных договоров между Зенрутом, Камерутом и Иширутом. На этом процессе присутствовали в человеческом обличие все абадоны, похищенные с острова, в том числе и Сальвара. Они восседали на высоких, специально отведённых для них местах рядом с Леокуртом Твереем, его ближайшими советниками и тремя недавно избранными старейшинами. Манаровские страны представляли не короли, как желали в начале абадоны, а генералы и военные министры. Так устроено государство: монарх незыблемо правит, генерал принимает победу или поражение. Абадонам, к счастью, не удалось нарушить этот вековой порядок.
Поверженным странам пришлось отказаться от притязаний на Санпаву и на щедрые дары её земли. Старый договор, позволяющий войскам Камерута занимать Санпаву, был уничтожен. Геровальд приказал вывести крошки своих оставшихся частей. Так закончилась эпоха, когда Камерут питался чужими ресурсами. Проигравшие успокаивали себя, что и Зенрут ничего не выиграл: он получил лишь пустыню да стихийные бедствия, ораву голодных и бездомных людей. Все квиты. Но люди, сделавшие хоть один шаг на санпавскую землю после победы над Онисеем, утверждали, что ощущают всем телом зарытую в санпавских недрах колоссальную мощь, силищу, способную и манара превратить в мага.
На этом мирном договоре страны Зенрутской империи принесли слова прощения абадонам, ещё раз признавая их победу над родом вечных людей. Абадоны тоже извинялись и посыпали голову пеплом за своего кумрафета. Но что были эти сожаления перед горами трупов?