— Джек, приятель! — воскликнул Тобиан.
— Тоб, мой спаситель! — Джексон хлопал его по спине.
Принц и санпавский вождь, близкие друзья, обнимались и приветствовались, хоть и виделись несколько часов назад. Именно Тобиан организовал прибытие Мариона в Конорию и представил его Фредеру. Урсула рассказывала, в прошлом Джексон ехидничал над смертью маленького принца, говорил, что принц должен был умереть, ведь он, принц Афовийский, — враг. Полтора года искоренили вражду, невольные противники обратились в лучших друзей. Фредер, затаив дыхание, с умилением наблюдал за Тобианом и Джексоном. Забыв про присутствие короля, они спрашивали про здоровье друг друга, про планы на вечер, вспоминали анекдоты и шутки, Джексон радостно говорил, что Делия Швин получит свободу. Смертный приговор связал две судьбы, направил двух разных людей на один путь. Тобиан и Джексон уже не представляли свои жизни друг без друга и без Санпавы.
— Завтра? — торжествующе спросил Тобиан. — Можно и сегодня вернуться в Санпаву. Начнём новую жизнь в первый день лета!
— Нет, завтра, — прошептал Джексон. — Я хочу навестить Делию Швин. Я задержусь у неё не на один час.
— Значит, завтра утром?
— Днём, — Джексон расстроил Тобиана. — На завтрашнее утро у меня кое-какие дела. Семейные.
— Вечером, — произнесла Урсула. — Мне нужно больше времени, чтобы подготовиться к переезду.
Тобиан испытующе взглянул на Урсулу, затем бросил на Фредера недоумённый взгляд.
— Она отправляется с нами?
— Да, фанеса Фарар будет представлять мою волю в Санпаве, — холодно проговорил Фредер.
Тобиан пошевелил пальцем, позвав его в сторонку поговорить. Они завернули за угол, принц шепнул в ухо:
— Не отправляй Урсулу в Санпаву. Она ведь любит Джексона! Ей будет тяжело смотреть на него с Делией. В Конории Урсула не так будет страдать, вдалеке от Джексона вдруг и новую любовь найдёт. Урсула хочет тебе служить, вот и будет служить.
— Нет. В столице Урсулу не примут. Ни военные, ни гражданские чины. Она их уже предала, ей дали прозвище Урсула Двуличница. Её не примут обратно. Урсула — маг, талантливый маг, необходимый разрушенной Санпаве. А мне необходим присмотрщик за Джексоном Марионом.
Тобиан невесело кивнул, потом неожиданно вздёрнул головой, прогоняя дурные мысли, и направился к другу.
Фредер, подражая брату, прислонился к стене. Он наблюдал. С восторгом и чувством нежности смотрел на ликующих Тобиана и Джексона, на смиренную Урсулу, которая свыкалась с возвращением в Санпаву, улыбалась и отвечала на шутки. И на душе становилось тепло и спокойно.
***
Которое уже утро начиналось не с зарядки. Физические упражнения причиняли Джексону боль. Гудели покалеченные ноги, ныла спина, кружилась голова, шрамы и рубцы напоминали о себе при каждом повороте тела. Джексон чувствовал, что за полгода постарел на многие десятки лет. Пока не закончился его срок, нужно жить, жить. Создавать новое и возвращать потерянное.
Со вздохом спрыгнув с летающей кареты, Джексон оглядел аллею каштанов. Белые цветы нежились в лучах солнца, широкие тени деревьев падали на землю и на спины рабов, стригущих траву. На некоторое время невольники оторвались от работы, взглянули на гостя и снова буднично вернулись к стрижке травы. Осунувшееся лицо Джексона Мариона им ни о чём не говорило. Они не читают газет и не смотрят стекло. И вряд ли бы кто-то узнал хорохорящегося самодовольного губернатора Санпавы в опирающемся на трость человеке с подрагивающими пальцами и с поседевшими висками. Возле скамейки на скакалке прыгала, напевая песенку, маленькая девочка, в которой Джексон узнал Тину. Она подросла, щёчки оставались такими же румяными, а Тина весёлой и шумной. С ней стояла няня, держала в руках горку из её игрушек. Тина пела и скакала, няня считала прыжки. Джексон улыбнулся, вспомнив, как однажды взял Тину на руки и размечтался о своих детях. «Ещё не поздно, ещё не поздно. Я ж не старик».
— Здравствуй, дитя, — он поприветствовал Тину.
— Я не дитя, мне уже шесть! — гордо ответила девочка. — Здравствуйте, фанин Марион. Я вас давно не видела. Где вы были? Почему бросили Живчика?
— Я… Были проблемы…
Джексон почесал голову, не зная, как ответить ребёнку, что он в заточении ждал казни, и перевёл внимание на невольника, который длинной метёлкой подметал дорожку у дома.
— Фанин, я приехал к вашей госпоже Элеоноре Казоквар. Позовите её.
— Можете называть её Свалоу, через месяц она перестанет быть моей женой, — на крыльце показался молодой мужчина в прогулочном чёрно-белом жакете из чёрного бархата с вышивкой, в руке он держал длинную папиросу.
Раб при появлении хозяина склонил голову, отошёл в сторону и перестал подметь двор, застыв неподвижной фигурой.
— Вы Джексон Марион? — уточнил мужчина.
— Я не похож на себя? — усмехнулся Джексон.
— Я не слежу за политикой и не знаю, как выглядит Марион. Элеонора говорила, вы можете приехать за собакой… Проходите, забирайте своего питомца.
Мужчина равнодушным знаком руки пригласил его в дом. «Эван Казоквар», — со злостью подумал Джексон. Он ненавидел всю их породу. Одного напуганного взгляда раба, брошенного на хозяина, хватило, чтобы Джексона проняло гневом. Когда-то он мечтал, что после свержения Афовийских новое правительство во главе с Эйдином и с марионеточным королём Жоао поведёт Казокваров на эшафот одними из первых. Но эшафот достался ему.
Эван вприпрыжку скакал по высоким лестницам и молчал весь путь. Джексон, стиснув зубы, с болью поднимал ноги на ступенях. Оказавшись на втором этаже, он рассмотрел просторный холл, линейчатый узор пола, стены, увешанные изысканными картинами в кипарисных рамах. Что там Эван сказал, Они разводятся? Когда он в последний раз видел Элеонору, она мечтала проникнуть в лоно Казокваров и стать частью их королевства, созданного на боли и страданиях других.
— Элеонора в моём кабинете. Будет убивать — зовите меня. Я приду на помощь, — сказал Эван.
— За что меня убивать? — посмеялся Джексон.
— За собаку. Элеонора обезумела на любви к вашей псине, — с прежним равнодушием отвечал Эван. — Удачи. Зовите меня.
И отворил дверь, забыв постучаться для приличия.
Элеонора стояла возле стола и убирала в чемодан бумаги и книги. Женщина готовилась к отъезду. Кабинет был уставлен чемоданами, сумками, ящиками. «Боюсь представить, что у неё в комнатах». Она не сразу заметила гостя, но когда Эван кашлянул, Элеонора подняла голову и встретилась взглядом с Джексоном, её лицо сперва застыло в ужасе, затем налилось краской, глаза вспыхнули ненавистью.
— Эван, выведи этого мятежника и изменника немедленно!
— Фанеса, я прощён Его Величеством, — Джексон прошёл в кабинет. — Где же моя любимая собака?
— Эван!
Но Эван молча вышел и закрыл за собой дверь.
— Фанеса, я хочу поблагодарить вас за заботу о Живчике, — Джексон достал кошелёк с купюрами. — Мне рассказали, что именно вы спасли его от улицы, кормили и заботились всё время, пока мы были с ним разлучены. Никакими словами мне не передать свою благодарность. Вы спасли моего друга, моего младшего брата, моего сына.
Элеонора отмахнулась от денег.
— Они мне не нужны.
— Как вас отблагодарить, фанеса?
— Оставьте Живчика. Он мой пёс, — отрезала она.
Джексон убрал деньги и покачал головой.
— Элеонора, он мой пёс. Сегодня я возвращаюсь в Санпаву. Я забираю Живчика с собой.
Его окинули испепеляющим взглядом. «Вот что видела перед собой королева Эмбер», — внезапно подумал Джексон и представил, как Элеонора загорается кровавым пламенем и вонзается в него.
— Я не отдам вам Живчика. Он теперь мой. Вы потеряли его. У Живчика новый хозяин. Убирайтесь!
— Пока вы меня не сожгли? — Джексона насмешил горячий пыл Элеоноры. Впрочем, его всегда забавляла чужая злость. — Остыньте, Элеонора. Покажите же мне мою собаку.
— Живчик — мой. Я вам не понятно сказала? Я не отдам его! Как говорите? Сказка закончилась!
— Сказ окончен.