— Это невозможно! — застонала мама.
— Немыслимо! — крикнул папа.
Элеонора была на грани потери сознания.
— Повтори, доченька, — протянула мама.
С опаской Нулефер протянула руки к кранику, однако на сей ничего не произошло. Вода шла своим быстрым ритмичным ходом, и никакие высшие силы ей не были указом. Нулефер ничего не понимала, а родители и старшая сестра с перепуганными лицами окружили её, стали всматриваться в личико, раздевать, что-то исследовать, крутить руки и ноги и повторять.
— А ну попробуй. Попробуй, малышка, — зашептала мама.
И снова ничего. Чудо, которое наблюдали трое ужаснувшихся людей, испарилось таким же невероятным образом, как и появилось. Первым в себя пришёл отец. Показалось. Так он всё объяснил, хотя сам не верил своим словам, но что ещё можно придумать, когда твоя дочь, рождённая за пределами Тенкуни, на какой-то миг подчинила стихию?
Всю следующую шестицу родные наблюдали за девочкой. К ней не подпускали подружек, рабов. Но способности больше не проявлялись. Родителям стало казаться, что Нулефер потеряла силу. Но через шесть дней Элеонора, гуляя с сестрёнкой возле речки, что протекала возле их владений, заметила на воде маленькую ямку. Нулефер пыталась приманить куском хлеба уток, а за ними было нечто вроде миниатюрного водоворотика.
— Нора, я её чувствую, — залепетала Нулефер. — Я чувствую воду.
Она двигала руки и куда указывала она, туда и следовала ямка. Нулефер ощущала в своих руках силу, ощущала связь с рекой. Она испытывала тепло в теле и странное спокойствие, идущее изнутри.
С того дня вода стала любимой игрушкой Нулефер. Она забавлялась с водой в стакане, любовалась ею на реке, когда никто за ней не смотрел. С каждым годом она чувствовала всё больше силы и больше талантов. Нулефер могла поднимать воду, писать ею различные слова, создавать незамысловатые фигурки. Но чем больше тешилось она, тем сильнее необычные способности придавали страха её семье. Родители изучили все архивы Зенрута, ездили за сведениями в Тенкуни, но не находили ответов. Они не могли понять почему их дочь — единственный маг, зачатый за пределами волшебной страны, за всю тысячелетнюю историю мира, как людям стало известно существование Тенкуни. Правила рождения магов в природе были строги. Маг мог появиться на свет от манаров только при очень сложных условиях: оба его родителя, а также бабушки и дедушки до того, как они дали жизнь его отцу и матери, должны были прожить половину жизни в Тенкуни перед тем, как зачать ребёнка. Семье редких манаров удавалось соблюсти эти условия. Ребёнку магов, зачатому в чужеземье, сила не даровалась; он становился манаром. Маги не рождались и на маленьких островах государства Тенкуни Дирито и Синистре, захваченных у Зенрута в ходе войны двенадцать столетий назад, когда рухнула великая Зенрутская империя.
Отец и мать обращались за помощью к магу-целителю, который работал в их стране и умел по капле свежей крови определять родство людей до седьмого колена, родная ли Нулефер им дочь. Кровь ответила — Нулефер их дочь. Однако вопреки законам природы девочка была магом. Как позже выяснили родители, даже проявилось волшебство типичным для тенкунцев способом — внезапно пришедшее умение повелевать стихией, длящееся минуту, не меньше; потом спячка способностей в течение шести дней, а затем окончательное рождение магии. Однажды по стеклу они услышали о мальчике-соотечественнике, который оказался магом. Родители облегчённо вздохнули — их дочь не одна. Но через день вещатели сказали — мальчик оказался приёмным сыном, его настоящая родина — Тенкуни, где его и усыновили добрые иностранцы. Спустя год мир потрясло новое известие — у двенадцатилетней девочки-манарки обнаружилась магия. Шестицу мир бурлил от такого известия. Но журналисты развеяли миф о магах и манарах вновь — мать и отец девочки родились в Тенкуни, откуда сбежали, опасаясь ареста за злостные мошенничества. Супруги не учли только одного — их дочь может раскрыть родителей-преступников. Что и случилось.
Нулефер любила свой дар, хоть и не понимала, почему он у неё. Оделл и Ханна Свалоу боялись её способностей, но ещё больше их пугало, что когда-нибудь мир узнает про их маленькую дочь. Они тщательно скрывали магию. Ни близкие друзья, ни рабы, живущие с хозяевами в одном доме, не были посвящены в семейную тайну. Нулефер строго-настрого запретили рассказывать кому-либо о своём даре. Каждый вечер, по триста шестьдесят шесть дней в году, по шесть раз за шестицу её учили молчать. Ей никогда не разрешали играть на реке, даже одной. Иногда только, под строгим своим наблюдением или под присмотром Элеоноры.
Нулефер росла, ощущая себя сорняком, которому на волю мешают выбраться стены теплицы, она замыкалась в себе и находила утешение в играх с водой. И в еде, от которой стремительно набирала вес. Сестра расцветала, становясь завидной невестой. Родители седели и старели. За что? Почему я? Почему только я? — спрашивала Нулефер себя. Взрослые не находили ответов, поэтому Нулефер искать их сама. Она пыталась копаться в семейных вещах, узнать про своих родителей — мать с отцом не рассказывали дочери про себя, и Нулефер никогда не встречалась со своими дедушками и бабушками, дядями и тётями.
«Если магию дал мне могущественный маг, то почему он не объявился? — терзала себя Нулефер, ища хоть какое-то объяснение своему дару. — Почему выбрал именно меня? Кто я: случайная жертва опыта, или он увидел меня избранной? Если магия дана мне свыше, то почему небеса никому раньше из манаров не давали магию? У меня есть предназначение, я родилась для какой-то цели или я случайность?» И тогда Нулефер решила, что на этой земле у неё есть миссия, о которой она пока не ведает. Родители спокойно слушали выдумки дочери, но Элеонора в последние два года стала часто выходить из себя, слыша подобные небылицы.
— Не городи чепухи. Запомни, сестра, ты подданная зенрутской короны. Ты манар! Скорее я стану королевой Зенрута, чем у тебя появится миссия!
— А может быть, ты сама маг? — однажды шутки ради спросил её отец.
Элеонора хмуро окинула взглядом отца и важно заявила:
— Родилась бы я магом, я давно бы покинула нашу глушь под названием Рысь и уехала в Тенкуни.
На этом все разговоры о предназначении прекратились. Отец и мама занимались работой. Папа владел шахтой по добыче сероземельника, а маме в городе принадлежал завод по производству винамиатиса. Добрая женщина не могла представить, чтобы на неё ломали спины сотни людей, поэтому она распоряжалась только заводом, а в дела мужа не вмешивалась и радовалась, что её руки не были обагрены подневольным трудом. Родители, даря согражданам магию, руководили рабами. Элеонора пропадала целыми днями вне дома, и никто не знал, где она и чем занимается. Нулефер выкраивала минуты, когда взрослые были заняты своим делом, а няня забалтывалась с кем-нибудь из рабынь, и убегала на реку. К магии.
— Красивая пирамидка! — пронёсся восторженный мальчишеский голос за спиной.
И Нулефер содрогнулась, побелев.
Её прошиб пот. Вода потеряла форму и обрушилась на неё, облив с ног до головы. Нулефер подскочила и увидела перед собой незнакомого мальчишку. Он был её ровесником, но чуть ниже ростом. Худенький, с тоненькими длинными руками, хилый на вид, он кутался в толстый большой свитер по самое горло, хотя стояла тёплая погода уходящей весны. Из-под кепки торчали каштановые волосы, мальчик улыбался, смотря на неё зелёными яркими глазами.
— Да, красивая, — испуганно пробормотала Нулефер и попятилась назад. Она оступилась, и нога булькнула в реку, намочив новые туфельки. Нулефер быстро вынула из воды ноги и застыла, уставившись на мальчика.
Он не чувствовал страх девочки, подошёл поближе к ней и бросил беглый взгляд на расползающиеся по реке круги.
— Я уж не ожидал, что в этом глухом лесу кого-нибудь встречу. Думал, дай-ка отдохну в одиночестве от всех, посижу на природе, мне не охота в городе среди людей находиться, неважно себя с ними чувствую. А тут ты! Не ожидал так не ожидал увидеть кого-то. Тем более девчонку, гуляющую одну! Тем более девчонку-мага! У тебя родители неподалёку гуляют, или ты тоже убежала?