— Я отменяю рабство и объявляю всех людей, находящихся на территории Зенрута, свободными подданными зенрутской короны!
Толпа разразилась ликованием, плакала, визжала и кричала, торжествовала. Дальнейших слов короля разобрать было невозможно, незнакомец закружил Нулефер в танце, она смеялась и видела, как по небу летают тенкунские летуны, а маги огня запускают огненные шары. Когда она взглянула на балкон, никого уже не было. А толпа праздновала. Грянул уже оркестр, гудели трубы. На крышах конорских храмов забили гонги.
Нулефер, вырываясь из толпы, пошла на маленькие улицы, ей на встречу текли люди. Лица радостные, сияющие, рабы бренчали ошейниками, крича:
— Долой! Долой!
Люди высыпались с уголков и переулков.
— Слава свободе! — вопили рабы.
— Слава свободе! — отвечали свободные зенрутчане.
А ограбленные хозяева, заняв летние столики в ресторанах, мрачно косились на восторженную толпу.
Нулефер добрела до комитета по рабам. К зданию растянулась многомильная очередь. Хромые старики ждали своего часа, опираясь на палку, мужчины купали в луже грязные босые ноги, женщины держали на уставших руках детей. Рабы чаяли лишь одного, чтобы с их шей побыстрее сорвали дьявольские ошейники.
— Мы отмучались, — плакала женщина, прибежавшая в конец очереди. — О, хвала нашим богам!
— Фанеса, занимай место! — молодой юноша взял Нулефер за руку и втянул в толпу. — А вдруг к ночи дойдёт очередь до тебя, и уже сегодня с тебя снимут ошейник!
— Я не рабыня, — улыбнулась Нулефер. — Я просто счастлива за вас. Счастлива.
— Хвала богам! — закричал молодой человек.
— Хвала королю Фредеру! — перекликнул его приятель.
— Хвала принцу Тобиану Самозванному! — заголосил старик.
Очередь росла как льющийся с вершины горы ручей. Люди шли, бежали, предвкушая, как впервые за всю их жизнь шеи вздохнут, почувствовав свободу. А тем временем по стеклу указ короля разносили по всем шести провинциям Зенрута. Безусловно, за один день невозможно снять ошейники с миллионов рабов. Король Фредер предусмотрел это и дал срок для рабовладельцев избавить рабов от ошейника до морона, до начала следующего года. Мудрые рабы сидели на пороге своих домов, курили трубки, не стекались в праздничные толпы, а задумывались о своём будущем. Нулефер услышала разговор хозяина и пожилого раба.
— Поток людей не закончится, — хмурился хозяин. — В конорский комитет теперь с каждой деревни побегут рабы. Ты, Арни, подождёшь ещё шестицу?
— Коли, господин, вы не будете против моего присутствия в вашем доме, — хрипло отвечал раб.
— Живи, сколько хочешь. Оставайся, живи с моей семьёй.
— Спасибо, господин. Нет… Рысьиной провинции моя дочь. Я поеду к ней.
Нулефер, задыхаясь от приливающей радости, просто шла, гуляла по улицам. Вот бы, правда, провести этот чарующий день с семьёй в родной Рыси, поздравить няню Пэлли, подружек Роберту, Сэм, Арру… Как-нибудь в другой жизни. Она же дождалась, она встретила день, когда зенрутчане, жители её родной страны, обрели свободу! Чего же больше желать?
Зудели даже трущобы, беззубые нищие поднимали чашку пива за свободу земляков, остро подшучивая, что ряды оборванцев станут больше. В богатых районах не было судорожного веселья, женщины на скамейках обмахивались веером, мужчины рассуждали про рост цен и спрос на дешёвую рабочую силу, рабы продолжали им прислуживать. Хозяева судачили, увеличат ли они свои аулимы, если займутся судьбой своих освобождённых невольников или же расходы не покроют помощь от государства.
Пока Нулефер проходила мимо толп, она слышала и недовольные шептания, что рабы лягут тяжёлым грузом на уважаемых и свободных людей. Мужчина говорил своей жене:
— Рабов, рождённых от захваченных в прошлом пленников, мы ещё примем в общество, но выращенных нет.
— А как определить, кто выращен, а кто нет? — вздохнула жена. — Поди, перемешалась кровь.
— Да здравствует король Фредер! Король Фредер! — продолжали возноситься хвалебные оды.
Нулефер хотелось воскликнуть, что король Фредер не в одиночку достиг условий для отмены рабства. Ему помогали люди из восстановленной партии Народная сила, члены Отряда Освободителей, зарождённого ещё Грэди и Линдой Каньете, самоотверженные санпавцы, презирающие рабство задолго до коронации Фредера.
На вокзале и в порту стояли новые поезда и судна для рабов, которые не могут оставаться у своих хозяев и хотят начать новую жизнь. Санпава под руководством Джексона и Тобиана ещё за три года до королевского указа освободила рабов на своей территории и дала им пустующие земли. Понятно, что не все рабы захотят отправиться в Санпаву, где жизнь даже в роскошном особняке таит опасности от подземных испарений, токсичных облаков, продолжающегося неурожая и угрозы взрыва вулканов. Таких комитеты обязаны были пристроить в своей провинции.
Будет тяжело. Но свобода это не прекрасные лепестки, прилетающие с ветром, это крепкая воля, внутреннее чувство покоя, достигаемое кровью.
Незаметно подкрался вечер. Рдело солнце на закате. Нулефер возвращалась на площадь Славы, на которой начинались народные гуляния. К этому времени в столицу приехали сельские жители, затрубили на вокзале поезда, наполненные путешественниками. Как при военной победе играли духовые оркестры, запускали фейерверк, а магические артисты показывали танец воды и огня, воздуха и земли.
Народ веселился, пел и танцевал. Нулефер уже не могла сосчитать, сколько раз её поднимали на руки, хлопали по спине, целовали мужчины и женщины, называли сестрой. День не хотел заканчиваться, он казался вечным праздником, хаосом победы, сравнимым величием с созданием мира. Улыбки не сходили с лиц людей, многие в торжественном крике теряли голоса. Рабы хвастались голыми шеями. Священники в чёрных и серых рясах тоже выходили на улицы и плясали. «Сегодня им можно» — улыбалась Нулефер.
На Нулефер надели лавровый венок, подарили ветви оливы.
— Праздник! Да здравствует праздник! Мы свободны! — горланили люди.
Вдруг мальчишка с высоким и громким голосом закричал:
— Карета короля!
— Карета короля! — подхватили люди.
Из Центрального штаба во дворец Солнца ехал король Фредер Афовийский. Нулефер не могла во второй раз пропустить короля. Она побежала к дороге, раскидывая людей по сторонам. Взвилась водой, обогнала летающие самокаты и встала у самой дороги. Чтобы лучше разглядеть карету, она, как девчонка, забралась на столб.
Король Фредер, король Фредер, только и говорили люди про короля Фредера, называя его доблестным и бескорыстным освободителем. Семь лет король Фредер неизменно трудился ради своего народа Зенрута. Он начал путь с первого закона, направленного на возрождение Санпавы, с объявления пути, по которому Зенрут избавиться от рабства.
Первыми решениями короля было наказывать убийцу и истязателя невольника как за обычного зенрутчанина и покарать тех, кто издевался над рабами во времена правления своей матери. Наказания за издевательства над рабами и санпавчанами не избежало и окружение Эмбер. Судили и лишили всех прав состояния Джиора Сейера, Беонского, генерала Вотсона. Генерала Лендарского ждала более милостивая судьба — отставка, король Фредер учёл его попытки остановить абадон и дальнейшую помощь смятённым солдатам и офицерам, скорбящим семьям погибших. В королевском совете остались только те, кто не участвовал в интригах Эмбер и Огастуса, те, кто не был замешан в заговоре со смертью двенадцатилетнего Тобиана Афовийского.
Показалась королевская карета. Народ заликовал, закричал:
— Хвала и слава королю Фредеру!
Король ехал в карете с открытым верхом. Он сидел рядом со своим братом, принцем Тобианом, напротив мужчин разместились их жёны. Миниатюрная Люси Афовийская, санпавская «сестрёнка Кэлиз», и черноволосая, волоокая, румяная королева Элиза, ласково поглаживающая живот, в котором мирно спал будущий наследник династии.
Тобиан, Люси и Элиза улыбались, махали руками приветствующему их народу, на лице Люси даже скользнула маленькая счастливая слезинка. Фредер был хмур и холоден, что не для кого не было удивлением. Народ за семь лет окрестил его брата Самозванным, не веря, что Тобиан всё это время был жив и скрывался за разными именами. А короля Фредера народная молва называла Суровым, редко кто видел его улыбающимся, смеющимся, таким же весёлым и живым как принца Тобиана.