— Давай, ещё пятнадцать минут. Ты должен научиться вниманию и выдержке.
— Я устал, хозяин, — прошептал Уилл.
— Мне безразлично.
От чрезмерной напряжённости у Уилла стали дрожать и ноги. Мальчик, обессилено уведя воду от Огастуса, уронил её на пол.
— Я больше не мо…
Ужасная боль растеклась по всему телу.
— Запомни, для тебя нет слов «устал», «не могу», «не хочу» или «хочу». Ты — раб, и твой удел — слепо повиноваться мне и твоим хозяевам-принцам.
Следующие дни пути до Конории прошли однообразно, скучно, больно. Уилл старался быть как можно послушнее, тише, незаметнее, сильнее на тренировках, но герцог всё равно оставался недовольным, сопровождая ошейником каждую мелочь. У Уилла не было ни минутки покоя от него — тренировки, учёба, с новым утром Огастус стал учить его ещё и прислуживать за столом, подавать вещи, помогать одеваться. Даже в дороге суровый взгляд хозяина сковывал мальчика как тяжёлые цепи. В столицу они приехали на четырнадцатый день, привыкший к молчанию и незаметности Уилл не смог удержаться и закричал, когда увидал дворец:
— Хозяин, какая красота, смотрите!
— Смотрел, пошевеливайся, — вытолкнул из кареты его Огастус. Настроение у герцога было великолепное, он даже не ударил раба. Всё-таки очень долго не видел любимую сестрёнку и племянников, у которых позавчера, 25 кислора (1), было день рождения. Семь лет исполнилось юным принцам.
Помня хорошие и страшные уроки хозяина, Уилл кланялся и здоровался с каждым встречным человеком во дворе. Дверей и комнат во дворец было немерено: мальчик, умевший считать до десяти, быстро сбился со счёта. Но наконец они подошли к покоям принцев.
— Я не потерплю панибратства! — буркнул Огастус, не объяснив ребёнку значение столь трудного слова.
Он открыл дверь, на руки к герцогу бросилась маленькая женщина. Расцеловав его, она наклонилась к рабу:
— Здравствуй, Уилл, рада познакомиться с тобой, — женщина потрепала мальчика по щеке. — Принцы ждут тебя.
— Здравствуйте, госпожа, — расплылся в первой за семь дней улыбке Уилл.
— Болван! — обрушил герцог кулак на его спину. — Это королева, что я говорил? Её Королевское Величество! Где поклон?
Уилл вытаращил глаза. Это добрая женщина королева? Сестра хозяина? Слово читая его мысли, женщина кивнула головой и погладила мальчика по головке. Послышались шаги, к людям вышел толстоватый румяный мужчина. Огастус расправил руки, чтобы обнять его, но мужчина загородил собой мальчика.
— Огастус, как ты посмел ударить ребёнка? — закричал он.
Его защищают? Уилл, осознавший, что побои — его жизнь, поплёлся к дверям, подальше от этого странного мужчины. Но мужчина обнял мальчика, так обнимал Уилла только отец.
— Со мной ты в безопасности.
— Конел, не сюсюкайся с чужими детьми. Фред и Тоб ждут его. — вдруг нахмурилась добрая королева. — Пойдём, Уилл. Ну, живее, пойдём, мой мальчик.
Забрав раба из рук мужа, женщина повела малыша дальше. Ещё за одной дверью доносились шумные детские крики. Уилл закрыл от испуга глаза, когда увидел тьму игрушек в новой комнате, по которой скакали два мальчика. Они остановились, переглянулись и подошли к родителям. Светловолосые, краснощёкие, взлохмаченные — у мальчишек было одно лицо. Рост, цвет глаз, родинки, одежда — всё одинаковое! Уилл слышал, что есть близнецы, но никогда не видел воочию.
— Вот вам подарок на праздник, племяшки, — улыбнулся герцог. Впервые.
— Здравствуйте, Ваши Высочества, — ниже некуда поклонился Уилл. — Принц Фредер и принц Тобиан.
— Здорово! — вдруг заверещал один и затряс руку Уилла. — Ты маг? Это здорово! Ты можешь дышать под водой? Ты можешь меня на воздух поднять?
Второй мальчишка оттащил от безумного брата Уилла и спокойно протянул левую руку. Тут он опомнился и подал правую.
— Не нужно высочеств, я Фред, а это мой брат Тоб. Будем знакомы.
Уилл стоял в оцепенении, он лишь слабо улыбнулся. Принцы взяли его за плечи и повели вглубь комнаты, Тобиан кричал Уиллу в ухо, расспрашивал про путешествие и магию, Фредер задал только один вопрос — не голоден ли он. Уилл ответил отрицательно, но Фред покачал головой и распорядился принести Уиллу супа и мороженого на десерт. С этими чудными парнишками Уилл провёл весь день. Взрослые вскоре покинули детей, дав им свободу игр. Комната тут же затряслась от беготни Тобиана, вопросы от него сыпались на Уилла как непрерывные капли дождя. Особенно сильно младшего брата интересовал ошейник на шее. Как его одевают, как снимают, как выглядит боль от него? Вещь, которая никогда не сядет на шею принца, создавала столько тайн для любопытной егозы. Левша Фред всё отгонял брата от раба, наследник держался строго, хладнокровно. Мама сказала, что будущему королю не положено тратить время на суматоху, он должен быть примером остальным людям. Одинаковые лица, пугавшие Уилла не хуже стального взгляда Огастуса, было не единственной общей чертой братьев — оба они видели в Уилле равного.
— С тобой хорошо! — закричал Тобиан, когда наступил вечер. — Давай станем друзьями?
— Друзьями? — не поверил своим ушам раб.
— Именно, — кивнул Фредер. — Ты согласен?
Ответ Уилла был очевиден.
То, что жизнь улучшается, Уилл понял уже следующим днём. Хозяин не бил, не пробуждал ошейник, Огастус вообще был малозаметен. Мальчика окружали близнецы, добрый принц-консорт. В течении нескольких дней кирпичики стены, мешающие дружбе принцев и раба, обрушились. Их отец попросил Уилла называть себя дядей Конелом. С ним Уилл чувствовал себя в безопасности от герцога, дядя Конел стал телохранителем для того, кто должен защищать его сыновей. В его присутствии Огастус не мог даже лютым взглядом пожирать раба. Уилл вскоре узнал и про то, что у хозяина есть две дочки, которых герцог не воспитывает и не хочет видеть. Жены у него никогда не было, всю любовь он отдавал сестре и племянникам.
Уилл учился грамоте, математике, товарищами по парте ему были принцы. Они охотно предлагали новому другу помощь, уровень образованности всё же был разным, но раб быстро всё схватывал на лету. Уилл учился также различать братьев, по шуму, разговору это было легко, но молчаливых принцев путали даже родители. Уилл придумал небольшую хитрость: вертеть перед носом братьев печенье, Фред не обращал на него никакого внимания, у Тоба зажигались глаза.
Для жителей королевского двора маг не представлял интереса. По легенде Уилл был безродным сиротой из приюта, ловкие фокусы с документами — и свободный ребёнок превратился в раба. Лишь особо приближённые знали тайну, которую хранили под присягой. Королевская семья и верные вассалы пытались разгадать секрет Уилла, брали кровь, кололи какие-то лекарства, изучали, исследовали. Но тайна оставалась покрыта мраком. Огастус жаждал обучать раба всем навыкам телохранителя, но Конел считал, что мальчик ещё мал для этого.
Впрочем, не всегда так радужно было в жизни Уилла, когда герцог уезжал в загородный дворец, он обязательно брал с собой невольника, кошмар вновь просыпался. Огастус выплёскивал на ребёнка все свои земные неудачи.
С наступлением лета дворец потрясла беда — принц Конел подхватил южную смерть. Страшная болезнь, пришедшая с юга мира, скашивала людей. Появлялась она внезапно среди крестьян — человек в считанные дни покрывался красной коркой, стремительно худел, даже если питался по пять раз в день, и спустя месяц умирал. Медицина была бессильна, воспетые целители оказались бездарями — маги умели лечить лишь то, о чём знают. Принц Конел заразился ей, когда лично решил проконтролировал, как идёт строительство больницы для заражённых. Угасал консорт быстро, как любой крестьянин. Умирать Конелу было мучительно, его тревожила судьба сыновей. Огастуса, самого близкого родственничка, Конел недолюбливал, в последние полгода так вообще начал ненавидеть. За три дня до его кончины врачи рискнули и разрешили близнецам прийти в покои к отцу и попрощаться с ним.
— Мальчики, — немощным голосом сказал Конел, — даже если небеса обрушатся на землю, не бросайте друг друга. Вы — всё, что у вас есть.