Фред и Тобиан не поняли его слов. А мама? А дядя? Дворец? Королевство в конце концов? Перед смертью Конел подарил им два медальона, которые сам вырезал из дерева. У Фреда на древнезенрутском было написано: Справедливость. Отвага. У Тобиана — Сдержанность. Почтение.
Конела оплакивала вся страна, но скорбь маленького Уилла была сильнее слёз всех жителей Зенрута. Ад возвращается.
Огастус не терял времени даром. Едва последняя горсть земли обрушилась на гроб Конела, он стал искать Уиллу учителя. Магов воды в Зенруте было много, но устраивал Огастуса лишь один — талантливая молодая девушка Урсула Фарар, окончившая академию Гумарда. К двадцати пяти годам Фарар считалась уже гением. В обмен на молчание ей было предложено горяченькое место на главном заводе Конории. Огастус и Урсула тщательно спланировали время тренировок — практически всю шестицу Уиллом занималась Урсула, оставшиеся дни Огастус. Даже если все были заняты, Уилл вынужден был обучаться сам, в тренировочный зал принесли стекло, с помощью которого хозяин на любом конце земли мог отследить леность раба. Завтрак, обед, ужин, науки с близнецами за партой, тренировки, тренировки, опять тренировки… Уилл не ведал свободной минуты, с утра до ночи он учился контролировать воду, стрелять, фехтовать. Уставший, замученный, он не знал покоя и вечером. Как только заканчивались тренировки, на отнимающихся ногах он должен был прислуживать герцогу. Если что-то не получалось, на его лице проскальзывала слабость — нечеловеческая боль обрушивалась на него. Каждого 28-го числа Огастус устраивал экзамен физическим навыкам и знаниям раба. Как бы не старался Уилл, идеальным человеком он не был. Порой до получаса не засыпал ошейник дьявола. Уилл называл этот день «казнь без убийства». И никто не заступался, Урсула уезжала домой, королева равнодушно смотрела, братья узнавали о пытках позже, их мольбы всегда оставались глухи для мамы и дяди.
Уилл с каждым годом становился сильнее, талантливее, но никогда герцог не хвалил своего раба. Он ненавидел Уилла, придирался по каждому поводу. Особенно сильно Огастусу не нравился аппетит мальчика. «Жрёт как лошадь», — говорил он. Огастус не ходил по магазинам, не отвечал за продовольствие дворца — для этого были специальные люди, но герцог был уверен, что мальчишка объедает его, сестру, племянников, всех фрейлин и дворецких. Пытка голодом была второй после ошейника. Огастус закрывал Уилла в его комнате и оставлял на день-другой без пищи. Спасительной волшебной палочкой в такие дни был Тобиан, принц крал у дядюшки ключ и приносил телохранителю что-нибудь съестное. Не раз хозяин говорил рабу, что по нему плачет кнут. Но кнут оставлял следы на теле, это не устаивало Огастуса. Впрочем, изобрели бы люди кнут, который не приносит шрамов, первым его вкусил бы Уиллард.
Со дня смерти Конела для Фреда и Тоба дядя стал вторым отцом. В сердце герцога ещё жили частички любви, её-то он и выливал на племянников. Как часто после экзекуции Уилла герцог вбегал в комнату к принцам, Фред и Тобиан кидались на его шею, герцог падал на пол, и родственники кувыркались. Если в комнате находилась Эмбер, то и её брали в шумные игры. Смех, поцелуи, шутки… Уилл шёл к учительнице Урсуле, прижимался носом к её платью и слышал:
— Не сейчас, сынок, я занята.
Фредер и Тобиан были единственным лучом в жизни раба. Уилл отдавал молодым хозяевам всю свою любовь, мальчики отвечали ему взаимностью. Как бы не старались родители, они не могли заставить принцев смотреть свысока на раба. В ушах братьев всегда стояли последние проповеди отца; Конел учил их не математике, а любви, смелости. Огромное ведро изумления вылили племянники на дядю (да и на мать) в свой восьмой день рождения. Как обычно, праздник у мальчишек был королевский, съехались величественные гости со всего Зенрута и из-за его пределов, одаривали именниников лучшими в мире подарками. У Уилла не было денег даже на шоколадку, своими руками из бумаги он сделал журавлей, но на праздник раба не пустили — по графику тренировки. Лишь вечером Огастус со злой миной пустил его к племянникам, какого же было его удивление, когда Фред и Тобиан ногами очистили пол от прекрасных игрушек, обняли Уилла и поставили на самое лучшее место его журавликов.
— Всё твой муженёк, — проворчал сквозь зубы Огастус сестре.
Первые годы мальчики были равны, однако затем разница между ними становилась всё же очевидной. Нет, Фред и Уилл оставались друзьями, выделяться стал Тобиан. У его друга и брата было предначертание, судьба, он всё больше становился лишним. Появление на свет близнецов стало головной болью для королевского двора, сколько случаев в истории, когда брат шёл на брата? А если младшего от короны и власти отделили пятнадцать минут, до какой степени может дойти зависть, до какой степени возрастёт ненависть? Эмбер всячески внушала Тобиану отвращение к престолу, любимым предлогом матери было то, что корона отберёт у сына свободу, сделает его рабом королевства. Пугающие слова Эмбер дейстовали на мальчика. Раскусив страх брата, Фредер стал стращать его, что откажется от престола в его пользу, если Тобиан что-нибудь не сделает, например, не поделится вкусным мороженным. Тобиану позволялось абсолютно всё во дворце, лишь бы у него не возникало шальных мыслей. Все разбитые окна, вазы, дворцовые памятники лежали на плечах Тобиана. Однако никто не знал, что в половине преступлений виноваты Уилл и Фредер. Тобиан брал вину за друга и брата, иначе одного ждал ошейник, другого пытки короной — проповеди, изучения книг, миллион государственных дел, которых мальчик должен выполнить как взрослый король.
Как-то раз между друзьями произошла кровавая драка. Поймали они тараканов и устроили бега. Но вредные насекомые разбежались по всей комнате так, что установить победителя не удалось.
— Победил мой таракан! — закричал Тобиан.
— Нет, мой, — сказал Уилл.
— Вы оба не правы, выиграл я, — заявил Фред.
— Не несите чепуху! — заорал Тобиан и с кулаками полетел на ребят.
На шум вбежали Эмбер и Огастус. Ребята катались по полу, забыв о дружбе и братстве, колошматя друг друга чем попало, кусая, царапая, пиная. Сестра и брат оттащили мальчишек, мать вцепилась в Фреда, Огастус закатил пощёчину Уиллу.
— Фред, через час встреча с послом! Боги, в каком виде ты предстанешь перед ним? Королю нельзя драться!
— Раб, ты посмел поднять руку на господина? Я уничтожу тебя.
Эмбер взяла сына за рукав костюма, Огастус схватил раба за ухо, взрослые потащили пленников за собой, на судилище подальше от чужих глаз, разлучая мальчиков друг с другом. Королева и герцог не слышали жалобных криков Тобиана:
— Они не виноваты! Это я начал драку! Накажите меня!
Однажды за игрой в мяч, когда парнишкам было по девять и одиннадцать лет, у них произошёл следующий разговор. Уилл только что освободился от занятий с Урсулой, братья без него не начинали игру. Но Уилл всё время бросал мяч и подходил к бутылке с водой, жадно припадая к ней.
— Ты с какого дикого острова? — засмеялся Тобиан.
— На диком острове есть вода и нет тренировок, — ответил раб.
Фредер сочувственно посмотрел на друга и объявил:
— Когда я стану королем, то я тут же отменю рабство.
— А как же парламент? — спросил Тоб, подбрасывая мяч головой. — Твоя власть не абсолютна, изменить Конституцию может только он. Парламент же и одобряет или отказывает в кандидатуре, если наследник его устраивает. Так было с нашим дядей.
— Да, но ты помнишь обычай первого закона? — удивлённые глаза Тобиана сразу дали отрицательный ответ. — В день коронации у короля есть право издать любой закон, или отменить какой-нибудь закон, или что-нибудь объявить. В общем, как у приговорённого к смерти право на желание. Единственное что запрещено — распускать парламент либо ликвидировать его. Наша мама первым законом внесла девяносто девятую статью Конституции, признав рабов людьми, и сотую статью, по которой рабов запрещено убивать. А я вообще изменю статью, издав указ, по которому рабство будет запрещено.
— Ты будь осторожней, смотри, как бы не убили за такое, — волнительно сказал Тоб и тут же сменил настрой, бросив мячик Уиллу. — Интересно, а какой закон первым бы издал наш дядя, если бы стал королём? Вот если я стал бы королём, то приказал, чтобы у нас в стране было пять выходных и один рабочий день.