— Фанин Марион, вы теряли когда-нибудь друзей? — слабо подвинула королеву Нулефер, — У вас было такое ощущение, что человек стоит очень рядом, но подойти к нему вы не можете?
Джексон открыл рот и в это время, услышал звук летающей кареты. Нулефер вздрогнула и выглянула в окно. Из кареты вышла Урсула, аккуратно вставая на высокие каблуки, за ней вышли двое мужчин в чёрных пиджаках. Джексон завесил шторы, несмотря на упрямую руку Нулефер.
— Было, — нехотя прошептал Джексона. — Нулефер, напомни мне, в чём заключается цель непоса?
— Поставить короля в белый круг, — стала Нулефер убирать фигуры с доски.
— И прежде, чем ты займёшь белое чистенькое место, достигнешь своей цели, тебе придётся вольно или невольно уничтожить других, — заметил только сейчас Джексон, что число на кубике Нулефер угрожало ему.
Нулефер и Джексон спустились в прихожую. Там, скрестив руки на груди, неподвижно, как статуи, стояли двое мужчин, на груди у них был пришиты золотые значки, на которых, если приглядеться можно было прочитать: «Зоркий сокол». Так называлась королевская полиция. Один толстоватый, с косыми глазами, другой седовласый великан стеклянными взглядами смотрели на идущую к ним Нулефер.
— Вот она, как вы и требовали, — произнесла без каких-либо чувств Урсула.
— Это они! Это они приходили ко мне до Огастуса!
Внезапно Нулефер услышала слабый голос Уилла. Он вместе с Люси и Элеонорой, державшей дочку на руках, были тут как тут. Нулефер оглянулась на друга и не поверила своим глазам: сильный, крепкий телом Уилл дрожал как маленький ребёнок. Он прыгнул за спину Джексона и вцепился в мужчину холодной потной рукой. Глаза Уилла бегали как у загнанного в засаду зайца.
— Я узнаю косого и огромного! Они забрали меня, брали кровь, давали какие-то таблетки. А потом отвезли домой и… и потом пришёл Огастус!
Седой даже не посмотрел в сторону давнего знакомого, косой ехидно улыбнулся ему уголком рта и вновь обратил взор на Нулефер.
— Фанеса Свалоу, мы из полиции Зоркий сокол. У нас приказ отвези вас в отделение. Собирайте сумку, вы проведёте в отделе несколько дней.
Уже не только Джексон, но и Нулефер чувствовала спиной дрожь Уилла. Тут её крепко схватили чьи-то руки. Она вздрогнула, но это была Элеонора.
— Я не отпущу с вами мою сестру!
Элеонора, несколько часов назад пытавшая избить её, словно какую-то провинившуюся невольницу, обняла её всем телом, позабыв о дочери, которая прижалась к Люси, боясь незнакомых мужчин. Элеонора вцепилась в Нулефер, не собираясь отдавать её полиции так просто, без боя. У Нулефер защемило сердце, она провела рукой по щеке сестры.
— Нора, пусти, так надо, — взгляд устремился на мужчин. — Я пойду с вами.
— Нет! Она ещё ребёнок! Я, как единственный родственник в этом городе, отвечаю за свою сестру! Нулефер от меня никуда не уйдёт!
Косой расхохотался:
— Фанеса, мы знаем законы нашей страны. Нам велено привести девочку и вы, как её опекун, обязаны поехать с нами. Фанеса Элеонора, вы не можете нам возражать, прошу вас собрать вещи сестры и, советуем, свои.
Сказав это, он достал ордер и показал Элеоноре. Нулефер, покорно повинуясь, пошла в свою комнату. Элеонора трясла лихорадочно головой, страх матери передавался дочери, малышка захныкала.
— Люси, утешь ребёнка! Пока я не вернусь, Тина на тебе!
Через минуту Нулефер спустилась с готовым чемоданом всего самого необходимого, будто заранее знала, что сегодня за ней придут. Она лишь положила туда вещи сестры. Джексон потребовал поехать с девушками, но «Зоркий сокол» сказал, что может взять с собой только родственников Свалоу. Урсула со слабой грустью помогла открыть дверь. Возле её кареты стояла служебная карета «Зоркого сокола», которая непонятным образом бесшумно за эти минуты появилась у дома Фарар. В неё и приказали садиться Свалоу.
Сёстрам мужчины открыли дверь, помогли забраться. Но неожиданно возникло ощущение, что они заложницы. Нулефер задумчиво смотрела в окно, не выпуская из рук серый булыжник, подаренный давно Уиллом.
— Как у вас проявилась магия? — заговорил держа руку на винамиатисе косой.
— Как у всех магов, — Нулефер отвечала обычным своим голосом, готовая к такому допросу. — В пять лет, со спячкой и пробуждением. Моя сестра была свидетельницей, можете у неё всё спросить, я сама начинаю забывать те дни — ребёнком была ж.
— Какие резкие вопросы, — цокнула языком Элеонора. — А что, если моя сестра мошенница, которая обдурила всех по стеклу? Откуда у вас такая уверенность?
Молчаливый седой впервые подал голос:
— За тысячу лет мы научились не цацкаться с лжемагами. Приедем и выясним, кто ваша сестра. Мы бы к вам не явились, если бы маг-манар не общалась тесно с Фарар и этим Уиллардом.
Карета остановилась. Серое здание королевской полиции выделялось на фоне остальных — его освящали яркие фонари. Седой помог сёстрам выбраться и пообещал, что сам донесёт их вещи. Без предъявления пропуска полицейские и Свалоу миновали охрану и пошли по длинным коридорам. Если бы не милые девушки-служащие, бегающие с бумагами по зданию, то можно было подумать, что их ведут пытать. Но наконец полковники, а такое звание имели эти люди, хотя Уилл говорил, что за ним приходили капитаны, остановились перед светлой дверью. Там, за ней располагалась белая койка, стояла женщина в белоснежном халате. Комната напоминала кабинет врача.
— Меня не будут резать, тише, Нора, — взяла за руку перепуганную сестру Нулефер. — Уилл говорил, что у него только брали кровь, давали что-то пить, щупали и вертели маги-целители.
— Смышлёная девушка, — улыбнулся косой. — Мы не палачи, нам необходимо проверить, родилась ли Нулефер у манаров раньше этих журналистов-выдумщиков. Вот почему мы взяли вас, сестру, — кивнул он, подмигивая глазом Норе. — Скоро ночь, вы хотите спать, понимаем, но времени у нас мало. Вот с Уиллом хорошо всё было — никто не знал о мальчике, можно и не спешить его проверять. Правда, Его Высочество нас стал торопить, когда мы оповестили его.
Нулефер уложили на койку, «Зоркий сокол» покинул кабинет, к ней подошла женщина в белом халате, осторожно, стараясь не причинить боли, она уколола Нулефер и стала набирать в пробирку кровь. Нулефер казалось, что врач никогда не вытащит из неё шприц, кровь всё и шла в пробирку размером с вазу, не останавливаясь. В прошлый раз, когда ещё маленькой девочкой её родители водили к целителям, взяли совсем ничего. Но сейчас всё было иначе. Нулефер чувствовала себя истощённой, заботливо врач помогла дойти ей до кровати и приказала лечь на её место Элеонору.
Обе сестры хотели спать, приближалась ночь. Кровь, которую у них забирали, отвар из непонятных трав, растущих в Тенкуни или только в теплицах Зенрута, — всё это лишало их сил. Свалоу никто не слушал, «Зоркий сокол» не заходил в кабинет, но женщины-врачи на секунду не оставляли сестёр. Целительницы, на груди у которых был приколот флаг Зенрута, а на медальонах, висящих на шее, сиял флаг родной Тенкуни, обхаживали Нулефер во всех сторон, собирали с неё волосы, брали слюну. Целительницы, работающие с костями, своей магией превращали ноги и руки девушки то в тяжёлые камни, то делали их лёгкими как перо. Сердце, желудок, глаза и уши — лучшие маги-целители в эту ночь были заняты одной только Нулефер Свалоу.
С наступлением утра ей разрешили поспать и поесть — для этого в «Зорком соколе» ей дали помещение с хорошей кроватью, принесли вкусной каши. Но прежде заперли дверь на ключ. Нулефер с усмешкой смотрела на осторожность служащих. Не хотела бы она здесь оказаться, то не влезла в стекло миллион зенрутчан. Как ни пыталась Элеонора поговорить с сестрой, она слышала в ответ только одно: «Это ради Уилла». Больше, в присутствии «Зоркого сокола», молчаливых целительниц Нулефер не могла ничего сказать. Элеонору после того, как взяли у неё кровь, силой не держали. Но старшая сестра отказалась оставлять одну младшую.
В середине дня, когда Нулефер проснулась, ей разрешили поговорить с родителями. Оделл и Ханна до того как увидели младшую дочь, запертую в отделе, всё-таки не собирались ехать в Конорию. Поспорив горячо между собой, отец настоял, чтобы позволить Нулефер самой расхлебать кашу, в которой она сама и завязла. Но, едва Элеонора пересказала им то, что вытворяют, пусть и с соблюдением всех законов, с Нулефер государственные целители, Оделл и Ханна полетели на вокзал за билетами — на поезде быстрее.