— Ваше Величество, я хочу выкупить у вас Уилларда! — не растерялась Нулефер.
Эмбер хищно подвинулась на тахте поближе к магу и ласково сказала:
— Фанеса, не получится. Я не имею на Уилларда никаких прав. Он принадлежит моему брату. Введите диалог с ним.
— Не продаётся и тем более не выкупается, — отрезал Огастус, уложив предложение в одну секунду.
Противоположного ответа Нулефер и не ожидала. Выпрямив спину, набросив быстро на лицо строгость, чтобы на равных можно говорить с королевой и герцогом, она произнесла:
— В этом мире нет вещей, которые не имеют денежной цены. Таков невидимый закон человеческой жизни. Ваше Высочество, вы как правитель, политик и лучший курсант академии Гумарда, это понимаете даже лучше меня. Всё продаётся, и уж точно рабы, — сидела Нулефер уверенно, она не боялась смотреть в глаза герцогу, но голос дрожал.
— А честь, уважаемая фанеса? — кичливо заметил Огастус. — Дружба, любовь — моралисты же заявляют, что эти слова не имеют цены. Кому же мне верить, вам или великим учителям нашего тысячелетия?
Нулефер, тотчас договорил герцог, приготовила ответ, призывающий отбросить все добродетели в сторону и заняться делом. Едва из её рта вылез слабый стон будущей возвышенной речи, герцог перешёл к сделке первым:
— Допустим, я установлю нужную цену на Уилларда. Где вы её раздобудете, мне интересно знать? Вы пока сидите на шее родителей и старшей сестры, месяц назад залезли и на Урсулу Фарар.
— Деньги я найду, — быстро выкрикнула Нулефер, мигом продумывая, как и где их найти. К этому вопросу она не была готова. — Моим родителям принадлежат шахта и завод в Рыси, я обучаюсь у фанесы Фарар заряжать винамиатисы.
— Ох-х, пока вы унаследуете родительское состояние и перегоните Фарар в силе, я уйду на вечное растерзание псам Супругов-Создателей, а Фредер, унаследующий Уилларда, и без вас рабу даст свободу к этому времени, — Огастус перестал говорить и уставился на Нулефер. Её лицо покрывала бледнота, этого и он и ждал. — Уилл не продаётся. Он не совсем раб, он — телохранитель Фредера и моя уверенность, что племянник будет жив, случись что. Если Уилл получит свободу, он просто бросит моего племянника.
Фредер, о котором зашла только что речь, грустно отвернул голову от дяди. И от Нулефер тоже. Сказать бы как Тобиан дяде «заткнись». Но об этом он мог только мечтать. Устои, привитые с рождения, мешали. У Нулефер не было страха перед герцогом, влияние мага, рождённого в Зенруте, ещё оставалось, считала она.
— Не бросит, Ваше Высочество, я уверена! Для Уилла Фредер — лучший друг, он как брат ему. У Уилла никого ведь с детства не было, кроме Фредера и… — она замолчала. В голове засуетилось — говорить про принца Тобиана, второго друга или нет? Нет, лучше промолчать, любое упоминание о младшем близнеце сразу натолкнёт его родителей на не нужные мысли. Нет, лучше сказать! Уже начала, герцог и королева догадаются, если она не скажет про второго сына. — И его брата Тобиана. Примите мои сердечные соболезнования, — положила Нулефер руку на грудь.
Тут же больно забился висок — ну зачем сказала «сердечные»? Афовийские ведь видят, что её переполняет ненависть, но никак не сочувствие их наигранному горю.
— Я займу место Уилла и стану телохранителем принца Фредера! — завопила Нулефер. — Мой учитель — великая Фарар, Уилл тоже будет меня обучать. Освободите его, клянусь, до конца жизни буду служить Фредеру.
— Так много людей, которые готовы принять судьбу этого Уилла, — хмыкнул Огастус. — Меня поражает и смешит это. Сестра, а как назывался тот второй чудак? Ну помнишь того ненормального, захотел занять места раба?
Нулефер чувствовала, как по телу льётся пот. От мягкого голоса королевы не стало лучше.
— Уилларда, фанеса Свалоу, вам никогда не заменить. Он гений, он маг от богов. Таких на свете единицы. Вот вы держите книжку, написанную величайшим целителем Юрсаном Хакеном. Знаете, что целителей, способных излечить любую болезнь, было всего пять? В стихии воды Уилл чем-то похож на Юрсана Хакена. Год назад он одолел в одиночку отряд военных. Это было в Кане, почти рядом с Рысью. Не слышали? — сохраняла наивность Эмбер. — А-а! Я же забыла, маги заглушили звуки битвы. Уиллард очень хорошо сражался, защищая моего сына, и беспощадно. Он проткнул человеку голову насквозь.
Нулефер похлопала глазами, он прежней уверенности всё меньше и меньше оставалось следа. Она уже начинала боятся Огастуса, покрытого чернотой, но Эмбер своим женским обаянием пугала ещё сильнее.
— Фанеса, что вы вздрогнули? Вам страшно, что ваш друг убийца?
— Так, Эмбер, довольно! — внезапно Огастус поднялся с тахты, хрустнул всеми пальцами и приблизился к Нулефер. — Посмеялись над провинциальной девчонкой хорошо, мне надоело.
Он поставил руку на спину дивана, рядом с её головой и загородил девушку от сестры и племянника. Его взгляд огнём прожёг Нулефер.
— Понимаешь, почему Уилл вздрагивает, лишь посмотрев на моё лицо? — ответа Огастус не собирался ждать. — Я же так умею сгибать людей, что они больше не разгибаются. А теперь, девочка, говори, давно ты узнала, что мой племянник Тобиан жив?
— Я не знаю ничего! Я знаю только про магию Уилла! Быть не может, принц Тобиан жив? — перепуганная мордашка Нулефер выражала ужас, но и места удивлению там нашлось.
— Не ври мне, девочка, — прищурился Огастус. — Из тебя плохая актриса. Стоило мне только начать говорить с тобой, я понял, что ты знаешь тайну нашей семьи. Я смотрел внимательно на тебя, изучал. Каждый раз, когда ты слышала фамилию Казокваров, хозяев моего племянника, ты на секунду отрывалась от печенья и чая. Ты запнулся перед тем, как принести нам соболезнования и напомнить, что Тобиан был другом Уилла. А уж только Эмбер сказала о Кане, ты побелела как… нет, не снег, я не поэт для таких слов. Как покойник после отрубания головы, лучше сюда подойдёт. Не многовато ли совпадений? Деточка, меня не такие лукавцы пытались провести, но не провели.
Нулефер пыталась поймать хотя бы взглядом принца Фредера, чтобы была хоть какая-то поддержка, но единственную ниточку защиты заслонил Огастус. Нулефер искала в себе силы, чтобы заговорить. Не за Тобианом она пришла. Не за Тобианом!
— Я храню и буду хранить вашу тайну. Давайте вернётся к Уиллу.
— Нет, я ещё не выяснил всех людей, которым проболтался мой глупенький племянник. Свалоу, с тобой в Конорию приехало трое человек, не считая ребёнка. Кто из них знает правду?
— Никто!
— Не верю! — закричал Огастус. — Живо говори кто! Твоя сестра Элеонора?
Нулефер подскочила с дивана, но лбом ударилась о выставленный кулак герцога и опять рухнула на диван.
— Сестра ничего не знает! Честное слово, клянусь богами! Не трогайте её!
Огастус почесал губу.
— Ну ладно, вроде бы не врёшь. Но кто-то всё равно знает. Это Джексон Марион?
— Нет, — ответила уверенно Нулефер, но тут же поймала себя на мысли — Тобиан не говорил ничего Мариону, но вдруг Урсула…
— Ладно, оставим и Мариона в покое. Это Люси?
—Да нет же! — Нулефер завопила со всей силы.
Огастус терпеливо и долго всматривался на неё. И дождался, быстрая тень страха быть пойманной на обмане, пробежалась в задрожавшей руке.
— Брат, думаю, дочь Фьюи и Джины пока не представляет опасности, — его оборвала Эмбер. — Оторвать язык необходимо одному редкостному магу воды. Невидимый закон Зенрута един для всех — кто из посторонних узнает о тайне Тобиана, подлежит смерти.
— Вы не посмеете! — закричала Нулефер.
Кое-как она выбралась из-под Огастуса и отбежала к стене. Глаз заметил вазу с водой. Замахнуться бы над головами правителей. Вот только всё нутро говорило, какой это необдуманный шаг. Она даже не подмастерье в боевых искусствах, а за стенами наверняка стоит десяток прекраснейших магов-телохранителей. Но если сражаться, то до конца.
— Я не Тобиан и не Уиллард. Я не боюсь вас! И я не буду молчать о смерти, зная, что покойник жив. Если не снимете ошейник с Уилла, то я расскажу миру правду! У меня в кармане связывающий голоса винамиатис, его пару я оставила во дворце вещания. Стоит его пробудить, и всё.
К Нулефер подошла Эмбер спокойной, гордо, распрямляя затёкшую от сидения спину.