Тобиан отмахнулся от лишних мыслей. На стекле творится бедлам. Оно мигает, чернеет и картина переносится на разные места. Вот вещатель в своём дворце, вот сражение и тут же лицо Жоао Афовийского, верного патриота Зенрута, готового приложить конец унижениям своего народа. Толстобрюхий родственник рассказывает, как он любит страну, которую непременно бы изменил ещё раньше, если бы только стал королём. Картина на стекле лихорадочно скакала. Это дел рук, вернее мыслей, магов, которые с помощью своих зеркал, своих винамиатисов направляют силу в стёкла людей. Зенрутские мыслечтецы упорно восстанавливают сигнал, но и одной-двух минут предостаточно, народ услышал мысль освободителей.
Внезапное собрание парламента. Накрашенная Эмбер, Огастус, Фред, премьер-министр Пинат Кэувс… Конечно же, всё проходило за закрытыми дверями, но поражала скорость, с какой они все собрались.
— Пусть откроют огонь из всех пушек и прикажут магам выпустить мощь своих сил! — исказила недовольно лицо Фалита.
— Правильно мама, убить освободителей! Одним махом! — захлопала в ладошки Азадер.
— Это будет жестоко, — пробурчал Нормут. Домашние разом повернулись к отцу семейства, даже они не слышали милосердные слова от Нормута, ну если только эти слова не были обращены к ним. — Разгорячённые маги могут стереть с лица земли пол Конории. Под их руку, не дай боги, наши воины попадут.
Тобиан вдруг обнаружил, что грудь тревожно колит. Как же прав этот чёртов Казоквар, армия Зенрута воюет не в полную силу, маги сражаются, но не уничтожают! На какие же переговоры собрались его родители? Договариваться с лидерами мятежников? Не с дядиным характером! Выявить предателей? Вполне возможно. Уилла вроде бы рядом с Фредером нет, но брат на собрании, не в убежище. Хотя брат ли это его, не очередной маг с чужой внешностью?
Бессмысленно гадать! «Я нужен Фреду», — ясно сказал разум. Тобиан поднялся на ноги и стал красться на выход.
— Кряя!
Боги, что за звук?! Он взглянул вниз — проклятье, наступил на пищащую игрушку!
— Мама, папа, здесь раб короны! — закричал Алекрип.
Укрытие, позволяющее в течении года следить за вестями Зенрута, оказалось по-идиотски уничтожено крякающей уткой. Казоквары встали с дивана и вылупили озлобленные глаза на невольника. У Тобиана не было времени разбираться с хозяевами, он попятился назад. Плевать на честь, поскорее на балкон, в окно и бежать во дворец. Но за спину резко выскочил Дрис, закрыл дверь и ударил раба ногой по спине.
Тобиан пошатнулся, но не упал к досаде Казокваров. Осмелился же, паскуда! Нет, не нарушить их семейных отдых, Бонтин осмелился без разрешения зайти в дом и смотреть вместе с ними, повелителями, на то, что сейчас происходит в их стране, стране, где выживает сильный и падает ниц слабый. Разве может человек думать о том, что недоступно ему? Если и набирается смелости для дерзости, то это нужно пресечь.
— Как ты объяснишь свою выходку, уважаемый? Шпионишь за нами? — прорычал Нормут. Проскочила довольная ухмылка — по прошествии года насмешки над Бонтином стали вызывать удовольствие.
Тобиан не стал объясняться, грубить, отвечать взаимными оскорблениями. Просто некогда тратить важные минуты на Казокваров.
— Дай пройти, — стальным голосом всего лишь сказал он.
— После того, как размажу твою голову об стену, мой уважаемый мерзавец! — хозяин снял с шеи чёрный винамиатис.
Интуитивно Тобиан шагнул назад, и ударился об Дриса. Путь на балкон отрезан, туда не сбежишь. Впереди стоит Нормут, за его спиной мельтишат Фалита и Ромила.
— Дай пройти. Я спешу, — повторил твёрдо он. — Сегодня конечник, я имею право покинуть твой поганый дом.
— Ты имеешь? — удивлённо наигранно скривил лицо Нормут. — Так-так-так, давай-ка займёмся математикой. Сколько раз ты сбегал с моих шахт в будний день? — он загнул пальцы на руках, призадумался, высчитывая нехитрые примеры, и через десять секунд крикнул. — Ты устраивал себе выходные, уважаемый, больше сорока раз. Это значит, сорок конечников ты обязан отработать на меня. Ну уж нет, ты получишь своё наказание! Как же ты меня достал!
И одним движением кулака Нормут повалил его на пол. Азадер и Алекрип радостно запрыгали, когда же раба короны пнул Дрис, презирающий всякую лишнюю жестокость, счастье детишек выросло в несколько раз. Дети язвительно состроили рожицы попавшемуся так глупо на их игрушке рабу.
Тобиан без стонов поднялся на ноги.
— Что же ты в таком случае не отдашь меня Огастусу, если я тебя достал? Падаль казокварская, — резко прошипел он, — от меня ты несёшь одни расходы, я же больше года порчу тебе жизнь, я призываю других твоих рабов к бунту. Скажи на милость, почему ты не избавишься от меня?
— Потому что я не проигрываю! Я потеряю годы своей жизни, но превращу тебя в безропотное животное! — рявкнул Нормут.
Винамиатис в ошейнике задрожал, появилась боль. Пока она слабая, можно бежать. Тобиан бросил взгляд на дверь, кажется, есть шанс.
«Я не проигрываю».
Казокварские слова закрутились в голове. Проскочили прошлые дни. «Вроде бы так я кричал отцу, когда Казоквар впервые пробудил ошейник?» Неожиданно для Тобиана не так стал важен брат и дворец, как этот человек, стоящий перед ним. Лучший дядин друг. Убийца его друга Риоло.
— Ты за целый год не добился от меня ни капли уважения, хотя кликал уважаемым, — усмехнулся Тобиан.
Мысли возвратились к семье.
— Дай пройти!
Ответом послужила сильнейшая боль в ошейнике. Тело задрожало. «Не упади! — закричал самому себе Тобиан. — «Сдайся в любой другой день, но только не сегодня!»
И тут прогремели выстрелы в стекле, пронёсся чей-то ярый крик:
— Долой королеву!
Вой противников короны помог остаться на ногах.
— Черпаешь силу в ошейнике? А кто ты без него?
Уже в следующую секунду Тобиан потянул руку к проклятому оружию подчинения. Он чувствовал дрожание своих пальцев, предостерегающий внутренний голос, говорящий: «Зачем? Ты же столько их терпел! Не рушь свою цель». Но ничего поделать нельзя. Есть только один способ остановить Казокваров, задержать их внимание, удивить и, воспользовавшись ситуацией, убежать. Брат или принципы в конце концов? Тобиан быстро щёлкнул застёжку и швырнул ошейник в лицо Нормута.
Свобода так и пронзила тело. Даже дышать стало легче, обескураженные смятенные Казоквары на короткий миг стали тем триумфом победы, который он всегда отчаянно искал в схватках с одноклассниками, но так и не находил.
Потом насладишься им, мятежники наращивают силы. Мелькнуло внутри.
Тобиан бросился к двери, внезапно на пути встала Фалита. Она перекрыла собой дверь. В её размякшей растерянной походке сидела ещё большая неловкость, чем в обычные дни, раб Бонтин хоть и раб короны, предмет непонятного раздражения герцога Огастуса, но снятый самовольно ошейник равносилен пуле, летящей обратно в дуло револьвера. Женщина была напугана, но когда есть малейшая вероятность, что один из четырёхсот врагов сможет снять оковы, учишься действовать быстрее, чем мозг задаст тебе сотню вопросов. От скорости и энергии брюхатой хозяйки Тобиан остолбенел на две секунды. К беде невольника, этих секунд хватило на то, чтобы закрыть дверь на ключ. Как солдаты, расправляющиеся с мятежниками за границами взора зрителей стекла, так и Казоквары не хотели отпускать своего врага. Раб короны разбушевался не на шутку — понимали они, нужно положить конец этому и всем последующим бунтам.