— Не двигайся! — отрывисто закричал Дрис, залез в комод и рукой вытащил револьвер.
Тело окутал озноб. Тобиан не боялся ошейника, кнута, кулаков, но с детства в нём сидел потаённый страх перед огнестрельным оружием. Наверное, как объяснял он сам, это началось с того дня, когда дядя взял его на охоту.Он наблюдал много раз рукопашные бои, магические поединки — победа зависела от силы противника, от его рвения, быстроты, храбрости. С револьвером победителем мог стать кто угодно, хоть трёхлетний ребёнок. Нажатый спусковой крючок и всё. Никакая сила, если только его величество случай не спасёт жертву. В сознании человека мелькает мысль — беги! Но она не успевает закончиться, как вдруг жизнь обрывает свинец.
— Надевай ошейник! — Дрис направил дуло в лоб рабу. Уверенность в собственных силах захлёстывала, всего пару шагов отделяло его от Бонтина.
— Раб короны, почему ты раньше не снимал ошейник? — пропищала Ромила, беря эту дурную привычку с матери. — Без него можно же сбежать.
— Если бы я хотел одной свободы, я бы стал вас терпеть? — несколько удивлённо ответил вопросом на вопрос Тобиан. — Вы, Казоквары, мне не враги. Вы — дурацкая преграда на моём пути.
В эту секунду Тобиан ощутил, как сильно его слова противоречат его действиям. И ошейник снят, и готов сражаться насмерть, но чего-то не хватает. Где отвага, где стремление к победе, завещанные отцом? Вспомнилась ненависть, казнь Риоло. Он рванул на Дриса, повалил на пол и выхватил револьвер.
— Всем назад! — закричал он взбешённо.
Ромила отскочила к окну, Фалита и Нормут стремительно загородили спинами младших детей, но остались на месте. Прямо под ногами Тобиана лежал Дрис, не знающий вставать ему и бежать к балкону, или оставаться на месте, или прыгнуть на невольника и отобрать револьвер.
— Отдай брату пушку! — завопил Алекрип.
У малыша, единственного в семье, не возник страх перед рабом с оружием. Несмышлёное дитя побежало на врага. Со всей дури Тобиан пнул его. Ребёнок отлетел в угол и зарыдал от боли и ужаса.
— Заткните щенка, пока не убил!
Он не слышал голоса совести, пристрелить бы всех шестерых. Хотели разобраться, кто из них король, кто бог на этой земле? Что ж, будь по-вашему. Тайна ошейника раскрыта, больше нет смысла обещать Казокварам восстание. Оно настало. Не таким видел Тобиан день, когда он снимет ошейник. Он жаждал мести, но позже, после победы над Афовийскими. Когда дорогой дядюшка возьмёт в руки ключ и с прискорбным лицом самолично освободит племянника, которого же и заточил в рабство.
— Казоквар, ты силён и опасен! — в голосе Тобиана послышалось маленькое восхищение. — Ты действительно король на своей земле. Но ты — ничтожество. Не из-за своего ли раболепия и не из-за ужаса перед человеком более сильным, герцогом Афовийским, ты десять дней назад не отыгрался на мне кнутом? Ты же мог забить меня до смерти, но ты боялся. И сейчас я вижу — ты боишься.
Револьвер опустился к Дрису.
— Кому мне отомстить для начала? Своему несостоявшемуся спасителю? Я помню, как ты собрался копить деньги мне на вольную. А может быть, прикончить молодое поколение дьяволов? — пушка направилась на головки Азадер и Алекрипа.
Чертовски приятно играть с человеческими жизнями, подумал Тобиан. И странно, даже не ощущаешь вины, что через мгновение станешь убийцей.
Нет, пообещал не опускаться до уровня Казокваров.
— Винамиатисы, связывающие голоса, в этой комнате? — спросил спокойно он. — Вам надо поспешить их достать из шкафов, помощь будет нужна ну просто немедленно быстро. Слышал, ты, Нормут, баловался с магией раньше: умел управлять песком, перемещать вещи силой мысли и даже проходить через пространство. Надеюсь, ты не растерял магические таланты. Зелья, знаю, у тебя. Сейчас тебе как-никогда быстро нужен будет целитель.
«Прекрасное оружие!» — усмехнулся Тобиан и, убирая револьвер с детей, прицелил дуло между ног Дриса.
— Не жмёт ошейник? Прохожие на улице частенько тебя пинают, принимая на раба?
Раздался грохот. Кровь брызнула на стены, юный Казоквар заорал во всё горло.
— Ты не обидишь больше ни одну девочку. Теперь ты сам баба.
Забрав у Фалиты ключ, Тобиан поднял с пола ошейник, вдруг есть ещё шанс урвать ту заветную победу? И побежал. Крики Дриса разносились по всему особняку, Тобиана хватали за руки рабы и спрашивали, что произошло. Он им ничего не объяснял, зайдут в комнату и сами посмотрят на то, что осталось от достоинства их молодого развратного хозяина. Боги, сколько времени потерял! Нужно торопиться, пока не прибежали управляющие с шахты. Летающий самокат быстрее, но его может призвать обратно Казоквар. Выбор пал на коня.
У ворот Тобиан едва не налетел на Эвана и Элеонору. Счастливые беззаботные люди! Они, по-видимому, даже не знают, что зенрутчане свергают власть. Как цветут их подделанные улыбки!
— Бонтин, вот зараза! — закричал Эван, увернувшись от копыта лошади.
Тобиан остановился.
— Живо домой, лентяй, там твой племянник помирает! Я ему кое-что пристрелил! Мятеж начался! Мятеж, Элеонора, слышишь?
Кто сказал, что Бонтин сгинет у Казокваров? Если и суждено ему погибнуть сегодня, то не от хозяев! Месть — хорошая штука, но не стоит ею засорять свою голову. Затаившая в глубине сердца любовь зовёт защитить брата… маму, дядю. Забывший, что такое семья, Тобиан мчался вперёд. Слабые отголоски радостного прошлого возрождались в памяти. Быть может, оставить обиды позади, подобно исчезающему за горизонтом владению Казокваров?
В руке звенел ошейник. Нет, есть вещи, что никогда не прощаются.
========== Глава 17. Начало восстания ==========
Эйдин, Брас и другие командиры к полудню заняли свои места в закрытой Эродской казарме. Терпеливо, с холодом и внешним безразличием они ждали знак. Внезапной атаки на штаб не боялись: у них великолепная охрана и в придачу винамиатисы, не пускающие вовнутрь магию. Всё шло строго по плану. Шенрох ведёт свой полк и магов на дворец с запада, Даргин с востока, скоро освободители с бойцами Эйдина и Брас нападут с севера, южные дороги захватит Фон, решивший самолично участвовать в бое.
— Я понял, Тимер. Жду, — с предвкушением сказал Эйдин.
Связывающий винамиатис Каньете померк, генерал и полковник в последний раз прислушались к тишине, через десять минут десяток винамиатисов, что связывает их с каждым командиром, разбушуется. Брас пробудила стекло.
Вот оно. Естественный отзыв людей на неонилиавские налоги. Толпа недовольных, неравнодушных и смелых подданных стоят на площади Славы у дворца и требует отмены закона.
— Не в законе дело! Уберут этот, введут два ещё более ужасных! — вдруг растолкнули толпу люди с голубыми повязками на лбу, на которых сияли белые крылья. — Зенрутчане устали от королевы Эмбер, устали от Огастуса и парламента. Эмбер — грабительница, усевшаяся на трон законного наследника Жоао Афовийского.
— Молчать всем! — закричали в ответ вооружённые солдаты, сдерживающие разъярённых людей.
Освоодителей было двадцать человек, в руках они держали револьверы.
— Мы не хотим крови. Мы просим Эмбер об отречении!
Как по команде они бросили к ногам солдат оружие и вцепились в флаг с белыми крыльями. Всё больше и больше в толпе рваных холодных людей пестрили голубые повязки. Они вытесняли обыкновенных подданных и кричали об истинном короле. Толкали стражу, и, с опущенными пушками, шли прямиком на дворец. Солдаты расстерянно водили глазами по револьверам освободителей, настороженно прислушивались к звукам и не опускали из горячих рук ружья. Драка стремительно завязывалась.
— Пли!
Вдруг раздался приказ. Начальство не выдержало, потеряла терпение и главнокомандующая — королева. Десяток освободителей и простых поданных, оказавшихся в ненужном месте, за один миг повалились на холодную землю, ещё столько же схватилось за голову, ноги или живот. Площадь огласилась безумной болью.
— Молодец, вытерпел, Тимер. Начинай! — тем часом воскликнул в штабе Эйдин.
Сплочённая толпа рассыпалась в панике, разбегаясь кто куда. Крики страха проникли в сердце Тимера, и он улыбнулся. Каньете стоял в пике стрельбы, над его головой повисла Делия. Молодая женщина с любопытством изучала суматоху, словно спрашивала себя: а что здесь страшного? Больше она всматривалась в солдат, ища забавное и слабое звено.