Ян таскал воду из скважины в вагончик, когда отдохнувших за весь день лошадей седлали, укрепляли на них арчимаки и рассаживали юных наездников по местам. Со стороны деревни возвращалась София со своим пернатым выводком. Пронзительное лошадиное ржание резануло слух, за ним – детский визг, и Ян увидел, как ошалевшая лошадь, уже без наездника, понесла прямо на Софию. Девушка, вместо того, чтобы последовать примеру разбегавшихся гусей, широко раскинула руки и двинулась навстречу лошади. Вот дурёха, затопчет ведь! Ростовских, бросив свое занятие, тоже побежал наперерез одичавшему животному.
Лошадь сбавила темп из-за девушки, преграждающей ей дорогу, и София ловко вскочила в седло. Ян пораженно замер. Он глазам своим не поверил, как эта скромная послушница с легкостью бывалого заправского ковбоя вскочила на перепуганную лошадь. Та продолжала бунтовать, то брыкаясь, то вскидываясь на дыбы, но девушка уверенно держалась в седле. Очнувшись, Ян сообразил, что надо бы помочь, и побежал к ним. Схватил повод и притянул к себе голову лошади, затем обхватил руками морду, успокаивая животное. Вскоре лошадь затихла, только перебирание передних ног и шумное дыхание говорило о ее нервном возбуждении. Ян поднял глаза на отважную малышку и… забыл, как дышать.
В нелегкой борьбе с головы девушки слетел платок и копна… нет, блестящая платина жидким металлом разлилась по спине и плечам девушки. Он никогда не видел волос такого изумительного цвета! Словно Луна напитала их своим приглушенным сиянием и переполнила загадочным мерцанием. Они тяжелым покрывалом упали вниз и касались плеча лошади, пока девушка, наклонившись к шее животного, успокаивала его тихим грудным голосом и ласковыми словами. Затем спрыгнула и перевела радостно-победный взгляд на Яна.
– Зачем ты прячешь такую красоту? – севшим голосом прохрипел он, и как зачарованный потянулся и ухватил прядь ее волос. Она прохладным шелком заструилась между его пальцев, и, будь оно все неладно, он возбудился! Как зеленый юнец от невинного прикосновения к первой красавице! Да что б все это!
– Когда придет время принять постриг, я обрежу их, – тихо поведала София. Раздражение такой же силы, как возбуждение до этого, поднималось внутри мужчины и грозилось выплеснуться. Соблюдая какие-то надуманные обряды, она вздумала губить подлинную красоту?! Да это… это… черта с два он допустит это! Он бессознательно сжал кулак с прядью и перевел горящий взгляд на нее:
– Даже не смей! – сквозь зубы прорычал он.
У Софии округлились глаза от такой резкой перемены настроения мужчины. Ее волосы всегда вызывали неадекватную реакцию у людей. Когда она была еще маленькой, один мужчина предлагал баснословные деньги за ее волосы – он занимался париками. Были те, кто лишался дара речи при виде их, и те, кто угрозами и силой пытался заполучить ее толстую косу от природы такого необычного оттенка. В общем, София только обрадовалась, когда стала носить платок, хоть в нем было жарко, и чесалась голова.
– Сестра София! Ты обронила платок! – бежала к ним со всех ног сестра Дарья, в руках у которой черной тряпочкой развивался обязательный атрибут женского православия. Только добежав, она обратила внимание, что он испачкался.
– Принеси другой, подруга подождет тебя здесь, – предложил Ян.
– Я мигом! – сверкнула лукавой улыбкой девушка и помчалась обратно. Все ротозеи от сестер до детворы высыпали посмотреть, чем закончилось бегство парнокопытного. Подбежал старший детского отряда:
– Спасибо, что остановили лошадь! Надеюсь, вы не пострадали? Ума не приложу, с чего она понесла? – чуть запыхавшись, затараторил мужичок средних лет. София спряталась за спину Яна, видимо, стесняясь отсутствия головного убора. Лошадь, окончательно успокоившись, миролюбиво тыкалась мордой в плечи, грудь и руки Яна.
Он, оставаясь между Софией и мужчиной, расстегнул подпруги и стащил седло вместе с попоной и арчимаками. Оглядел спину животного и обнаружил небольшую свежую ранку как раз в том месте, где находится седло. Перевернул попону и увидел прилипший клочок сена, а в нем – обрубок гвоздя. Он-то и впился в плоть животного, причинив боль, от чего лошадь стала неуправляемой. Ян велел внимательней седлать лошадей и заботиться о них. Очистил попону, взвалил все добро в одну руку мужичка, отдал повод в другую, и отправил их во двор, наказав обработать порез прежде, чем седлать. Сам же обернулся к Софии и с хитрым прищуром спросил: