У девочки увлажнились глаза, когда она раздевалась на глазах у всех. Когда она забралась в постель к Помощнику и руками начала ласкать его половой орган, чтобы привести его в готовность, как учила Наставница, по ее щеке скатилась слеза. Затем она оседлала его спиной к нему и начала медленно, с помощью рук, вводить его большой член в свое узкое отверстие. Она закусила губу, чтобы сдерживать болезненные вскрики, зажмурилась и тяжело дышала, но упорно продолжала проталкивать в себя его член, пока он не исчез в ней полностью. Боязнь наказание Наставницы за ослушание пересилила боль и отвращение к соитию. Ее кровь стекала из промежности и покрывала его бедра. Затем он сам начал двигаться, выходя из нее почти полностью и снова проталкиваясь внутрь. Слезы непрерывным потоком текли по щекам девочки, но она упорно молчала и не открывала глаз. Все действие продолжалось несколько минут, пока он не вытащил свой член и, уперев его в живот девочки, выплюнул из него грязно-серого цвета вязкую жидкость с резким запахом.
Окровавленные простыни менять не стали, просто место Помощника-уродца занял Помощник-красавец. Теперь девочка с ожирением без передних зубов с сильно выдвинутыми вперед челюстями должна проделать с ним тоже самое, по примеру предыдущей девочки.
На лице луноволосой девочки не дрогнул ни единый мускул на протяжении всех отвратительных действий. Она бездушным тяжелым взглядом наблюдала сменяющие друг друга омерзительные картинки, оставаясь абсолютно безучастной ко всему происходящему. Девочка с кудряшами лишь облегченно выдохнула, избежав подобной участи.
На следующее утро обнаружили тело повесившейся девочки с пухлыми губками…
* * *
Все шло своим чередом. Почти. Вот уже несколько дней он не видел Софию ни в коровнике, ни в трапезной. «Она усердно молится и благодарит Всевышнего за свое спасение» – так ему ответили другие сестры. Качественно заштопанная крыша выдержала нагрузку от тюков сена. Ян сорвал всю с виду красивую, но прогнившую изнутри деревянную обивку со стены в колокольне. У него мороз бежал по спине при одном воспоминании о несчастном случае.
Ростовских отделил несколько баранов для забоя, то же самое он проделал с пернатыми. Пока те сутки голодали, он подготавливал себе рабочее место в сарае: расчистил его, установил столбы с перекладиной между ними, на которую будет подвешивать барашков, большой рабочий стол. Непосредственно в день «Х» запасся чистыми тряпками, острыми ножами и водой. В помощницы к нему отправили сестру Дарью. Малышка с воодушевлением бралась за любое его поручение, без умолка щебетала и звонко хохотала. До первой жертвы.
Как только Ян перерезал артерии возле ушей и на шее животного, и кровь стала стекать в емкость под тушкой, цвет лица девушки резко посветлел на несколько тонов. А когда таких тушек появилось несколько в ряд, и с первой он начал снимать шкурку, девушка, зажав рукой рот ладонью, пулей выскочила из сарая. Помещение наполнилось густым, сочным, теплым запахом крови. Вернулась она уже тогда, когда он аккуратно снял всю шкуру.
– Скажите, что нужно сделать, и я помогу, – слабым голосом пролепетала она.
– Не для тебя это дело, Дашка, – честно признал он.
– Нет, нет! Я справлюсь! – горячо возразила девушка. Ян скептически поднял бровь, но уступил:
– Тогда надень фартук, чтоб не запачкаться кровью, и разложи шкуру на столе. Потом внимательно осмотри ее с внутренней стороны и убери остатки мяса и сала. Затем переверни шерстью вниз и оставь остывать на часок.
К моменту, когда он закончил перечислять указания, лицо девушки приобрело пепельно-серый оттенок, и бедолага снова выскочила за дверь. Ростовских усмехнулся и покачал головой – и кто додумался ее сюда отправить? Он сам разложил шкуры сохнуть и принялся за разделку тушек. Отделил голову и пока отложил ее в отдельную емкость. Затем разрезал брюшную полость, вытащил кишки и внутренние органы. Протер тушку изнутри тряпкой и приступил к разрезанию мяса на части. Расфасовал их по пакетам, положил в ящик, закрыл крышкой и выставил наружу, где температура была значительно ниже, чем внутри. По такому же принципу разделал остальные тушки.