Специального отопления в коровнике не было, но благодаря утепленным углам и теплу, которое излучают сами животные, Ростовских весь взмок, работая там. Несколько раз выходил за материалами да за водой наружу, естественно, в чем был – лень же одеваться. Видимо, тогда и продуло его. Короче говоря, именно на это он списывал несильный кашель и заложенность носа. Он продолжал работу, не обращая внимания на легкое недомогание, которое незаметно для него самого усиливалось. К тому времени, когда он завершил работу в полном объеме, Ян совсем разболелся.
Пришла очередь Софии доить утром корову и козу. Она с тихой радостью взялась за это послушание, в тайне надеясь повидать Яна. Только к ее разочарованию, в коровнике его не было. Все утро девушку не покидали тревожные мысли о странном поведении обычно такого обязательного мужчины. Тревога нарастала и превращалась в безотчетное беспокойство за него. Он никуда не уехал – машина во дворе стоит.
Днем интуитивный страх за Яна повел девушку в вагончик. Дверь была не заперта и она легко проникла внутрь. Ростовских, полностью одетый, лежал на диване под одеялом. Подойдя ближе, она сразу распознала признаки жара – лицо и шея блестели от пота и его бил озноб. Прикоснулась рукой к его лбу и только утвердилась в своей догадке. Надо срочно сбить жар! София поискала воду и тряпки, но нашла лишь пустые ведра и полотенце. Даже в чайнике воды не было. Тогда она взяла полотенце, вышла из вагончика и набрала в него снег. Зашла внутрь, в тепле снег растаял, пропитав полотенце влагой, но не достаточно. Она повторяла процедуру несколько раз, пока полотенце полностью не намокло. Обтерла его лицо, шею и грудь в вырезе рубашки, и снова охладила его в снегу. Положила холодный сверток ему на лоб, а сама помчалась за подмогой.
София вихрем ворвалась в кабинет игуменьи, где также находились Благочинная, Казначея и Ризничная.
– Матушка-настоятельница! Сестры, милые, прошу вас, помогите! – запыхавшись, прямо с порога начала она. – Яна подкосила хворь, и он лежнем лежит в своем вагончике! Мы не можем оставить его одного! – с отчаянием закончила девушка, в молитвенном жесте сложив руки у груди.
– Успокойся, сестра. Разумеется, мы поможем, – твердо сказала Матушка Афанасия, усмиряя страх у Софии и пресекая на корню зарождающуюся панику у других сестер. – Сестра Анастасия, подготовь лекарственные снадобья в гостиничном номере, – игуменья стала бойко раздавать указания. – Он в сознании? Может встать, идти? – уточнила она у Софии. Та вроде бы собралась и только покачала головой, молча, без истерики, а в глазах слезы стояли. – Сестра Ярослава, – обратилась она к Ризничной, – подготовь носилки, а ты, сестра Евгения, – следующий наказ был адресован к Казначее, – собери сестер в помощь. – Вот так сухо, по-военному, раздала указания Матушка Афанасия и вместе со всеми поспешила выполнять их.
С утра начавшаяся метель к обеду усилилась, снег залеплял глаза, и ветер завывал и срывал платки с голов сестер, всей гурьбой несущих носилки к вагончику Яна. Они еле уместились на полу в узком проходе. Две самые крупные сестры перетащили, да что там, почти скинули тяжелого мужчину на них. Укутали с головой одеялом, сверху укрыли теми, что принесли с собой, подняли и вынесли наружу. Там остальные пришли на помощь и вместе они дотащили его до гостиницы.
В номере его уложили на кровать и только две самые старшие сестры остались за ним ухаживать. Они сняли с него всю почти насквозь мокрую одежду, обтерли водой и накрыли прохладными полотенцами, несмотря на то, что озноб усилился и перешел в крупную дрожь, и он метался по кровати. София места себе не находила и протоптала дорожку у его дверей. Матушка-настоятельница посоветовала ей молиться, но и на молитве она не могла сосредоточиться.
К вечеру жар усилился. Его не прекращали обтирать уксусным раствором. Когда эффект и от этого действия сошел на нет, откуда-то из закромов Ризничная принесла водку и вентилятор. Развели водку с водой, обтерли пылающее тело и направили поток воздуха от вентилятора на него.
Всю ночь София не сомкнула глаз и отчаянно молилась о его выздоровлении. Лишь под утро удалось сбить температуру, и он смог уснуть. Его осторожно перенесли на соседнюю кровать, так как эта стала вся мокрая. Он проспал весь день, пробуждаемый лишь для принятия травяного настоя. К вечеру температура снова поднялась до критической отметки и сестры опять всю ночь самоотверженно боролись за его жизнь. Так прошла неделя: днем сестры жили обычной жизнью, выполняя послушания. Теперь одним из них стало обязательное дежурство у больного с чтением молитв. Он так много делал для них, что каждая считала своим долгом молиться за него. Ночью жар усиливался, и все силы бросались на поддержание жизни в нем.